№ 5 (112), май 2011

Мы знакомы семь лет. Обаятельный и одаренный музыкант, студент композиторского факультета, балалаечник, эрудит и юморист – это все он, мой друг Павел Алексеев. Он пишет не только музыку, но и стихи: грустные и смешные, серьезные и сатирические – разные. А еще он, при всей открытости и добродушии, очень скромен в отношении к себе и своим достижениям и этим тоже выделяется среди сверстников, коллег по цеху. О его школьной золотой медали я узнала случайно, так же как и о недавней победе на композиторском конкурсе в Санкт-Петербурге. У него совсем нет желания покрасоваться, зато есть огромное стремление развиваться, большая требовательность к себе. И большая внутренняя свобода.

Среди плеяды молодых авторов для небольшой творческой зарисовки мне захотелось выбрать именно его. Встретившись, мы разговариваем о музыке и поэзии, о прошедшем и настоящем, о мировых музыкальных гениях и о том, по какому пути может дальше пойти искусство.

На вопрос о том, кто из великих композиторов повлиял на его становление как музыканта, кто особенно близок и любим, он первым называет Петра Ильича Чайковского. И ударяется в воспоминания о том, как еще в школе, вдвоем с замечательным педагогом Павлом Петровичем Переходовым (просит – «О нем напиши обязательно!») пробовали играть в четыре руки Четвертую симфонию, как впервые узнал Пятую и Шестую…

Рассказывая о своих впечатлениях от знакомства с музыкой, мой собеседник добавляет, что еще одним серьезным потрясением для него были произведения Сергея Сергеевича Прокофьева с их удивительным оптимизмом, с разными гранями искрометного юмора, а также творения Николая Яковлевича Мясковского, полные благородства, искренности и глубины. А когда речь зашла о том, насколько в его собственных сочинениях слышно преклонение перед гениями русской музыкальной культуры, отвечает: «Я никогда не ставил целью копировать кого-то, писать “в стиле” какого-либо композитора…»

(далее…)

№ 4 (111), апрель 2011

Тот же класс. Тот же рояль. Те же портреты на стенах. Но нет главного – человека, который вносил смысл в существование этого класса и рояля. Прошло три года, а ученикам и коллегам до сих пор кажется, что Татьяна Андреевна Правоткина только на минуту вышла из класса и сейчас снова войдет, неся с собой безграничную энергию и жизнерадостность. Подвинет стул к роялю, откроет ноты и спросит: «Как дела с программой?».

Ученикам Татьяны Андреевны посчастливилось общаться с человеком, имеющим природный дар отдавать свои знания и не требовать ничего взамен. Отдавать себя без остатка людям – такова была ее цель, и она не задумывалась, стоит ли жить ради нее. Татьяна Андреевна была человеком, склонным не к размышлениям, а к действию, причем действию энергичному и часто реформаторскому. Она организовывала студенческие научно-практические конференции, фестиваль «Молодые пианисты Оренбуржья», вела класс специального фортепиано, историю исполнительства и методику преподавания. Была куратором детских музыкальных школ не только города, но и области, выезжала с концертами и мастер-классами… Но, казалось, ей всего этого было мало – энергии оставалось еще на что-то большее. И Татьяна Андреевна, не жалея, отдавала ее своим воспитанникам.

(далее…)

№ 4 (111), апрель 2011

Имя Перси Уитлока (1903–1946) в России, к сожалению, почти не известно. Он был блестящим органистом-виртуозом, композитором, создавшим произведения разных жанров светской и духовной музыки. Не удивительно, что особой популярностью стали пользоваться, в первую очередь, его сольные органные сочинения, которые прочно вошли в репертуар английских исполнителей.

Перси Уитлок родился в городе Чатем в семье музыкантов. Первые сочинения были написаны им уже в возрасте 7 лет, а с 13 лет, благодаря незаурядным способностям в игре на органе, он заменял главного органиста собора. После окончания Кафедральной хоровой школы Рочестерского собора Уитлок продолжил свое образование: в Королевском колледже музыки в Лондоне (1920–1924) учителями по композиции и органу были Ральф Вогуэ Вильямс и Генри Лей, которые всячески способствовали раскрытию таланта молодого музыканта. В результате активной концертной и композиторской деятельности имя Перси Уитлока получило широкую известность в стране – появились многочисленные записи на радио BBC, а с 1927 года Oxford University Music Department начал публиковать его органные сочинения. Но в 1928 году здоровье музыканта резко пошатнулось, и в мае 1946 года, в возрасте 43 лет, он умер от туберкулеза…

(далее…)

№ 4 (111), апрель 2011

Фигуры пианистов, дирижеров и, пожалуй, скрипачей всегда привлекают к себе внимание публики, журналистов, музыкальных критиков. Солирующие исполнители возбуждают интерес к себе – рождают «информационный повод». Не зря в статьях все чаще появляются слова «маэстро», «гений», «личность», «творец» – когда масштаб личности поражает, то начинаешь автоматически подбирать достойные этого явления выражения. Однажды, услышав в одном из камерных залов Москвы выступление пианиста Сергея Соболева, мне тоже захотелось найти какие-то особые слова.

Необычайно стремительная карьера пианиста сложилась очень рано. С. Соболев родился в 1982 году. С 1997 г. он стипендиат Международной благотворительной программы «Новые имена», лауреат премии Президента РФ и обладатель 1-й премии Международного конкурса «Николай Рубинштейн и Московская композиторская школа»; в 2002-м – стипендиат фирмы «Yamaha», в 2003-м – лауреат Молодежной премии «Триумф». В 2005 г. с отличием окончил Московскую консерваторию, а в 2008-м и аспирантуру в классе профессора М. С. Воскресенского. Он участвует в конкурсах в России и за рубежом, всякий раз возвращаясь с победой. Важной вехой в творческой биографии пианиста становится лауреатство на XIII конкурсе им. П. И. Чайковского в 2007 году, где Сергей получил 4-ю премию.

(далее…)

№ 2 (109), февраль 2011

Двадцать лет назад началась традиция ежегодных прямых телевизионных эфиров Рождественского Патриаршего богослужения. Вначале трансляции шли из Богоявленского собора, затем из восстановленного Храма Христа Спасителя. А в этом году, помимо основной телетрансляции из кафедрального собора, можно было увидеть и Рождественское богослужение в храме Всех Скорбящих Радость на Большой Ордынке. Во время праздничной службы, возглавляемой митрополитом Иларионом, пел вновь возрожденный Синодальный хор – наследник традиций знаменитого «Матвеевского хора».

В течение многих лет – в тяжелые послевоенные годы, во время хрущевской оттепели, в самый застойный советский период – в Скорбященском храме под управлением Николая Матвеева ежегодно звучали «Литургия Святого Иоанна Златоуста» П. И. Чайковского, «Всенощное бдение» С. В. Рахманинова. Один из немногих действующих в послевоенное время в Советском Союзе храмов особенно славился красотой церковного пения – своим хором.

(далее…)

№ 1 (108), январь 2011

3 ноября, среда… Встреча с С. А. Губайдулиной… Обойдемся без банальных фраз типа: «эту встречу предвкушали многие» или «этот вечер был необычен». Ожидания у всех были разные, не поддающиеся словесному описанию. Действительно, увидеть живую легенду для всех присутствующих было настоящим событием. Еще за полчаса до встречи казалось, что аудитория просторна, но уже за 10 минут многим не хватало мест. Но как только вошла София Асгатовна, ее положительная энергия создала в аудитории особую атмосферу.

Встреча открылась рассказом композитора о своем предпоследнем сочинении с необычным названием «Fachwerk» (2007) для солирующего баяна, камерного струнного оркестра и одного ударника. «Fachwerk, – говорит София Асгатовна, – это один из моих любимых архитектурных стилей Германии, которым я просто восхищаюсь. Смысл этого стиля заключается в том, что ремесленные моменты выведены на фасад. Обычно штукатурка скрывает все строительные детали, а здесь, наоборот, совершенно бытовые, казалось бы, конструкции выносятся на передний план и становятся эстетическим фактом». В своем произведении С. Губайдулина хотела передать красоту этого стиля. А для того, чтобы это воплотилось в полной мере, потребовался особый музыкальный инструмент. Им стал баян.

(далее…)

№ 9 (107), декабрь 2010

Мы счастливы, когда становимся свидетелями чуда. А оно скрыто в творениях великих композиторов и ожидает своего часа, оживая в исполнении далеко не каждого музыканта. Происходит чудо или нет – зависит только от таланта и воли исполнителя. Выступления Андрея Коробейникова восхищают своими открытиями. После его концертов трудно возвращаться в повседневный мир, хочется жить лишь только что отзвучавшей музыкой.

Андрей Коробейников – редкий по одаренности пианист. Репертуар его широк и разнообразен. Блестящая техника в сочетании с феноменальной памятью позволяют ему играть сложнейшие произведения. Но не менее удивительно то, что в этом молодом виртуозе соединились исполнитель, музыковед и историк – редчайшее явление для большинства современных пианистов, но такое необходимое для настоящих музыкантов.

(далее…)

№ 7 (105), октябрь 2010

Незабываемым воспоминанием откликается в памяти майский концерт «Избранные страницы немецкой музыки». Тот музыкальный вечер погрузил слушателей в особую атмосферу, навеянную шедеврами Франца Шуберта и Гуго Вольфа.

То, что композиторы принадлежат к разным поколениям, обогатило программу концерта, очерченного рамками одной эпохи. Легкость, с которой слушалась музыка, можно, наверное, объяснить разнообразием жанров: фантазия, серенада для струнного квартета, вокальный цикл и фортепианный квинтет. Различные по составу исполнителей и тематике, произведения органично сочетались, будучи пронизаны единым романтическим духом.

Концерт начался с Фантазии до мажор для скрипки и фортепиано (D 934) Шуберта. Исполнители – Степан Якович и Павел Нерсесьян – уже давно снискали заслуженную любовь публики. Музыканты продемонстрировали высокое мастерство ансамблевой игры, порадовали богатством оттенков. В Серенаде для струнного квартета Вольфа и квинтете «Форель» Шуберта, прозвучавших во втором отделении, они органично продолжили эту линию и вдохновенно передали атмосферу ансамблевого музицирования XIX столетия. Практически все исполнители – выпускники Московской консерватории и ее аспирантуры, яркие музыканты Камерного ансамбля «Солисты Москвы» п/у Юрия Башмета: Степан Якович (скрипка), Сергей Ломовский (скрипка), Нина Мачарадзе (альт), Алексей Толстов (виолончель) и Мирослав Максимюк (контрабас).

(далее…)

№ 7 (105), октябрь 2010

Будучи студенткой I курса, я случайно узнала о существовании в консерватории Центра «Музыкальные культуры мира», о возможности соприкосновения с музыкой самых различных музыкальных традиций – Китая, Японии, Индии, Ирана. Помню, как первый раз пришла к учителю индийских барабанов табла. И второй раз, и третий – и осталась навсегда. Индия как-то внезапно стала для меня всем, уроки же табла – всей Индией, с которой возможно было соприкоснуться. Да только за этим последовало нечто совсем уж неожиданное.

Получилось так, что внезапно я оказалась в Нью-Дели. По истечении первых же дней перспектива нахождения там в течение последующего года приводила в ужас. Я закипала праведным гневом: полная высоких устремлений, отправилась я учиться – в школу, колледж, консерваторию. Куда угодно, но за определенными сведениями, скрупулезными объяснениями музыкальной формы, точным музыкальным текстом – этакой «рапсодией на хиндустанскую тему». Как прекратить все это безобразие интерпретаций, произвол транскрипций, настолько свободных, что половина оригинала куда-то вообще исчезла, другая же преобразилась до неузнаваемости. Тут нужен уртекст, первоисточник, оригинал!

(далее…)

№ 7 (105), октябрь 2010

Однажды в перерыве между лекциями я попала на аспирантский концерт. Играла аспирантка иностранного отделения из Японии Марие Касэ. Порой случается, что концерт оказывается хорошим тогда, когда этого не ждешь, и наоборот. В этот раз, честно говоря, мне не очень хотелось идти, но было неудобно проигнорировать приглашение знакомой. И, пожертвовав перерывом, я пришла в Белый зал.

В уютном «фойе» собиралось все больше народа, в основном японцы. Пришла и моя знакомая с розами. В отличие от большинства концертов, где слушатели не знают друг друга и ждут начала концерта в одиночестве, здесь многие были знакомы и пришли поддержать соотечественницу сплоченной компанией. Даже я отчасти влилась в японскую диаспору и удостоилась приветствий, поскольку японка, которая меня пригласила, – моя соседка по комнате в общежитии.

(далее…)