Великий и могучий
№ 4 (34), апрель 2002
Очередная реформа многострадального русского языка, нависшая над нами как дамоклов меч, отложена, Слава Богу, на неопределенный срок. Будем надеяться, что срок этот уподобится горизонту. За ушедшее столетие уже столько наломали дров на этом поприще, и, при этом, так много утратили, что новые эксперименты, казалось бы, уже не должны были будоражить руководящие умы. Но, нет. И все-таки здравый смысл и чувство ответственности возобладали.
Для всех, кто занимается журналистикой, все эти проблемы — не праздный разговор. Журналистика — писательский труд, автор живет в языке как дышит, язык — одна из основ профессии, мастерское владение им — и залог успеха, и передовая, «вечный бой». Покоя нет, он даже не «снится», поскольку окружающая речь непрерывно эволюционирует, а говорить с читателем надо так, чтобы предлагаемое общение его привлекало, затягивало, то есть на близком и понятном ему языке. И, при этом, не потерять себя, сохранить свое лицо, свой стиль и взгляд на природу вещей и форму их подачи. Это депутаты и прочие чиновники могут позволить себе косноязычие (правда для них, вроде бы, собираются издать словарь правильных ударений и словесных оборотов, которые они чаще всего искажают, а также ввести солидные штрафы за порчу языка — хорошо бы!). Журналистская планка иная, любое нарушение для них равносильно падению, знаку «профнепригодности».
Музыкальная журналистика не стоит в стороне от этих проблем. Просто ее задача усложнена «высоким» объектом — музыкальным искусством. И какова бы ни была цель выступления, сколь полемичной, непримиримой, отрицательной ни была бы позиция журналиста, «образ музыки», даже незримо присутствующий в разговоре, обязательно ставит свои литературно-стилистические барьеры. И в такой ситуации наш «великий» и «могучий» действительно наша одна «надежда» и «опора».
Профессор Т. А. Курышева,
художественный руководитель «Трибуны»