№ 8 (20), октябрь 2000

Что волнует сегодня молодую музыкальную журналистику? Что ждет от нее читатель? О чем интересно писать? О чем хочется читать? Это все – вопросы творческие, которые составляют соль профессии. Но рядом с ними стоят и проблемы организационные, как бы второстепенные, технические.

Например, как разместить все, что написано и достойно публикации? Сегодня, кроме третьекурсников-музыковедов — авторов, работающих в рамках учебных заданий спецкурса музыкальной журналистики, к нам все чаще приходят и другие студенты, аспиранты, у которых есть с чем обратиться к нашей аудитории, есть желание и умение это сделать. И это очень ценно. В общественном рупоре периодически нуждаются и педагоги, хотя по принципам студенческой газеты у нас есть только одна возможность для их выхода в свет – молодой корреспондент может взять у них интервью.

Конечно, «краткость – сестра таланта» – наша главная банальность, не перестающая от этого быть важнейшей истиной. Сказать мало о многом, сократить все, что только можно, не «выплеснув ребенка» — над этим работаем еще до этапа подготовки к публикации. Но потом начинаются «авральные» действия в борьбе за каждую строку, когда (нередко к сожалению редакции), приходится убирать интересные авторские размышления, без которых вроде бы можно обойтись, сжимать абзацы, отказываться от иллюстраций. И уже последний штрих – переход на меньший кегль ради сохранения текста. Мелкий шрифт – один из главных упреков, который мы слышим от наших читателей. Увы!

Студенческую «Трибуну молодого журналиста» Московской консерватории активно читают. Читают и за пределами консерватории, Москвы и даже страны. Читают и ждут. Мы уже приучили своего читателя к регулярности и четкости выхода. Гордиться здесь нечем – это норма, в периодике только так и можно работать. И все-таки… Двигаясь вперед, мы обязаны расти, меняться, пробовать новые изобразительные решения. Для этого нужны площади, которыми наш «боевой листок», сегодня уже двадцатый, юбилейный, увы, не располагает (хотя, слава Богу, что он у нас есть!). Что ж, будем мечтать, ждать и надеяться на лучшее.

Проф. Т. А. Курышева,
Художественный руководитель «Трибуны»

№ 7 (19), сентябрь 2000

«Роль личности в истории»… В голове много разных словесных клише, накапливающихся за долгую жизнь. Всплывшее в этот раз наводит на размышления, стимулированные направленностью номера – он посвящен современным творческим личностям, уже оставившим свой след в музыкальной культуре нашего бурного столетия. Столетия, которое через несколько месяцев окончательно станет историей прошлого века. Правда, вглядываясь в лица композиторов, увы, сразу вспоминается пушкинское «иных уж нет, а те далече». Но Юрий Николаевич, слава Богу, рядом…

Пока мы отдыхали на каникулах, мир праздновал великую дату – 250 лет бессмертия величайшей личности в истории человеческой культуры: именно тогда 28 июля Бах покинул наш бренный мир. И весной, и сейчас на афишах всех консерваторских залов – Бах, Бах, Бах… Особенно помнятся три грандиозных вечера в Большом зале, когда звучали Пассионы по Матвею и Иоанну, Высокая месса. Хотя и многие другие, более «тихие» программы впечатляют. Идет «год Баха».

А может быть – «столетие Баха»? Пожалуй, именно в нашем веке его музыка стала духовным ориентиром для миллионов и миллионов людей. Именно благодаря Баху появилось столько почитателей органной музыки – и вот по всему миру строятся новые органные залы, пишется масса новых сочинений для органа…Его музыку танцуют (среди множества балетных постановок вспоминаются и ставшие классикой шедевры, такие, например, как «Concerto barocco» Баланчина), поют – одной из первых ласточек, ошеломившей свежестью прочтения, в свое время стала французская вокальная группа Swingle singers, исполнявшая клавирные прелюдии и фуги с джазовым ритмом. Вообще Бах как никто из классиков проник в музыкальную поп-культуру, растиражированные барочные интонационные детали «под Баха» не только облагородили многие подобные опусы, но и приблизили массового слушателя к настоящему Баху. А великие режиссеры – Тарковский, Бергман? Философские глубины «Соляриса» не мыслимы вне их музыкального символа – хоральной прелюдии Баха в мистически отстраненном электронном звучании, сделанном Э.Артемьевым. Подобных примеров несть числа…

Так может быть – «тысячелетие Баха»?! Как русские люди о Пушкине, музыканты всего мира с полным правом могут сегодня сказать «Бах – это наше все». Вершина, достигнутая человечеством в личности Баха четверть тысячелетия назад, непревзойденна.

Проф. Т. А. Курышева,
Художественный руководитель «Трибуны»

№ 6 (18), июнь 2000

Уходя на каникулы и расставаясь на целых два месяца с нашим дорогим читателем, мы напоследок еще раз обращаемся к театру, к нашей молодой музыкально-театральной журналистике. И не только потому, что это – самые «свежие», только что наработанные материалы, рвущиеся на газетные полосы. Как и не только потому, что их много, и можно скомпоновать достаточно цельный по содержанию и контрастный по составляющим номер. Для меня важнее и другое: из творческих направлений современной музыкально-журналистской деятельности театральная критика, устремленная, соответственно нашей специфике, к театру музыкальному – одна из самых сложных, но и самых востребованных. По многим позициям именно там сегодня – «передовая». И режиссерская, актерско-исполнительская, изобразительно-постановочная, и – слушательская-зрительская. Разброс художественных решений как и разброс мнений в их восприятии свидетельствует об интенсивной мыслительной деятельности, о концентрации сильной энергии – эмоциональной, интеллектуальной в этой области общественно-художественного сознания.

Известно, что актуальные идеи витают в воздухе. Например, в соседнем с нами собрате по искусству – Гитисе (теперь это РАТИ!) примечательное нововведение, о котором даже поведало телевидение: театроведческое отделение преобразовано в факультет театроведения и театральной журналистики. Профессура сокрушалась с экрана о прогрессирующей некомпетентности пишущих и говорящих о театре в многочисленных СМИ. Как понимаю, спрос на театральную журналистику, вызванный всплеском интереса к искусству театра, превышает предложение, профессиональных авторов (равно сильных и в знании театра, и в журналистском мастерстве) не хватает. А что уж говорить о театре музыкальном – например, только в этом выпуске «Трибуны» речь идет о произведениях Мусоргского, Чайковского, Римского-Корсакова, Стравинского. И что бы ни предложил спектакль для его понимания, и каков бы ни был критик по своим устремлениям, априорным условием остается профессиональное владение объектом оценки: в музыкальном театре – всех его сложных составляющих. Так что, если кому-то из наших читателей материалы «Трибуны» кажутся «свежими», но недостаточно «зрелыми» – не страшно. Это – проблемы роста. Роста профессионала.

Проф. Т.А.Курышева,
художественный руководитель «Трибуны»

№ 5 (17), май 2000

Музыкальный театр на московских афишах уходящей весны, впечатляет своим многообразием. Число одних только столичных оперных и балетных трупп последовательно растет, давно перевалив за двузначную отметку, их репертуар непрерывно пополняется, предлагая премьеру за премьерой (среди наиболее одиозных, пожалуй, – балет «Русский Гамлет» в Большом, поставленный Б. Эйфманом). А тут еще фестиваль «Золотая маска», на котором именно музыкальный театр оказался особенно широко представлен не только московскими, но и иногородними труппами – Петербурга (балеты «Поцелуй феи» Стравинского и «Поэма экстаза» Скрябина в постановке Мариинки, «Сказки Гофмана» Оффенбаха в театре «Зазеркалье»), Новосибирска (опера «Молодой Давид» В. Кобекина), Красноярска (опера «Дочь полка» Доницетти и «Кармина бурана» Орфа), Екатеринбурга («Мазепа» Чайковского, «Свадебка» Стравинского), Челябинска (Театр современного танца с балетом «Ты у меня есть, или тебя у меня нет»), Иркутска (труппа «Крепостной балет»). В свою очередь «Маску» тут же сменил московский оперный фестиваль, открывшийся «Псковитянкой» в Большом и завершившийся «Мазепой» в «Геликоне». А сам театр «Геликон-опера», празднуя в этом сезоне свое 10-летие, устроил как бы и собственный фестиваль, предложив слушателю-зрителю ретроспективу всех своих спектаклей вплоть до новейшей постановки «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича.

Музыкально-театральный и, что особенно радует, оперный бум – налицо. Залы полны, много заинтересованной, разновозрастной публики, много печатных откликов в широкой прессе, с серьезной, порой суровой критикой и аналитикой. Что-то заметно сдвинулось в общественно-культурном сознании – оперный театр стал восприниматься как неотъемлемая и важная часть сложного современного театрального процесса. Правда, одна из важнейших составляющих этого процесса – концептуальная режиссура – в театре оперном, по своей природе достаточно консервативном, не всегда находит убедительное зрелищное воплощение. Над музыкальной основой режиссер не властен, и если музыка «не включится» в концепцию, она может и взорвать ее. Таков, по моему ощущению, «Демон» в Новой опере, где музыка и зрелище живут каждый своей жизнью. Однако в музыкально-театральных шедеврах сокрыто многое, не случайно в XX веке Большая режиссура – выдающиеся мастера театра и кино – обратила свой взор на оперу. И публика – не только чуткий слушатель, но и думающий зритель – ответила вниманием. Правда, там, где интенсивный поиск, естественны и срывы. Но в целом, в музыкальном театре сегодня (за исключением закостеневших реликтов) – интересно.

Проф. Т.А.Курышева,
Художественный руководитель «Трибуны»

№ 4 (16), апрель 2000

Американец в России. Русский в Америке. Музыкальная классика в изысканном звучании арфы и русский фольклор или самобытное еврейское пение. Эстонский «Hortus musicus» с программой европейского средневековья зимой в Малом зале и «Авангард в стиле рок» – в позавчерашнем концерте нидерландского оркестра «Эрепрайз» в стенах Рахманиновского, концерте, где причудливо переплелись элитарное и попсовое, авангардно-концертное и прикладное, полистилистическая театральность классика Айвза и чистый рок современного американца – знаменитого Фрэнка Заппы. Потенциальный максимализм возможностей искусства и музыкальный минимализм как явление стиля. Успехи живущих, память об ушедших, человеческие контакты, многоплановая жизнь сквозь призму интервью, прямая речь и журналистские размышления… Какое смешение музыкальных направлений, имен, проблем, теорий, звучаний, слегка затронутых и запечатленных только в этом номере нашей маленькой двухполосной «Трибуны»! Какой разброс во времени и пространстве, реальном и художественном! Какой музыкальный Вавилон!

И это прекрасно. Мы, наверное, устали от неприятия «инакого», от деления на своих и чужих, на разрешенное и запретное, на правильное и неправильное. Так интересно слушать разное, смотреть разное, наблюдать рождение новых, вчера еще, казалось бы, немыслимых путей, по которым вдруг устремляются первопроходцы. Так приятно ощущать не ограничительные барьеры, не непреодолимые разногласия в мироощущении, в миропонимании, но бесконечное, неохватное разнообразие окружающего мира. Пусть пока еще только мира искусства. И его единство в этом многообразии.

Проф. Т.А.Курышева,
Художественный руководитель «Трибуны»

№ 3 (15), март 2000

Нынешний консерваторский буфет – людное, шумное место. Множество неприбранной посуды на столах, навал курток и пальто на стульях, музыкальные инструменты в красивых футлярах, стоящие или лежащие рядом, смех, шум, гомон, особенно если какие-то столы сдвинуты и гудит, пусть и скромный по трапезе, праздник. Буфет (включая прилегающие холлы – для курящих) – это не только и даже не столько «пункт питания», сколько место разрядки, место общения, и легкого, и серьезного, творческого, здесь между занятиями можно посидеть за разговором (есть стулья, а в холле – окна), здесь бурлит своя активная студенческая жизнь.

И здесь же мы. «Преподавательский состав» разного «разряда», концертмейстеры, а если обозначить одним условно-обобщающим словом – профессура. Нас в консерватории тоже достаточно много. 100, 200 (можно уточнить в отделе кадров)? Все те, кто призваны сеять доброе, вечное, а в этих великих стенах и прекрасное. У нас нет своих кабинетов, где, желая минутной передышки, не говоря о потребности сосредоточиться, собраться, можно запереться (даже диспетчерская во главе с Александрой Федоровной получила такое получасовое право посреди дня!), нет и своего личного письменного стола, в недрах которого прячется чашечка, кофеварка и всякие другие приятные ингредиенты, способные на мгновенье остановить и скрасить трудовую круговерть. А общаемся мы между собой в основном стоя в коридорах, на бегу.

Когда-то, в доисторические времена, у нас был «профессорский буфет» с дивной мебелью, красивой и уютной, с чаем и разными вкусностями. Над его пепелищем давно струятся нежные звуки арфы, навевая ностальгические воспоминания (если встать за дверью). Сколько там было говорено-переговорено интересного, послужившего стимулом для дальнейших творческих прорывов, сколько было съедено и выпито (чая), а, главное, сколько сил, душевных и физических, было сохранено для основного дела, призвавшего в эти стены. Образ старого буфета давно мифологизировался, легенды о нем, обрастая вымышленными выразительными деталями, как поэтический эпос передаются из уст в уста, из поколения в поколение. Это уже область искусства.

Ars longa, vita brevis! А раз «жизнь коротка», то хорошо бы скрасить ее. И удобное, комфортное место отдыха для педагогов – отличное для этого средство. Справедливости ради можно вспомнить такую попытку, когда появилось помещение на лестничном повороте под названием «профессорская» (так гласит вывеска). Пусть не очень уютное, но все же. Там были кресла и даже телефон (что совсем не обязательно), там можно было пообедать (сейчас это тоже сложно), заказать из буфета чай, кофе и еще что-нибудь, посидеть почитать, поговорить с коллегами, обсудить насущное. Затем, когда наступили новые времена, все это как то тихо закрылось…

Сейчас в нашей «профессорской» идет ремонт. И вывеска не снята. Это будит робкую надежду. Неужели?…

Проф.Т.А.Курышева,
Художественный руководитель «Трибуны»

№ 2 (14), февраль 2000

Журналисты сегодня у всех на виду. С ними считаются и их боятся, с ними борются и их покупают, с ними ищут дружбы и их убивают. Что, они действительно – сила, действительно – четвертая власть? Или это касается только журналистики общественно-политической. А журналистика специальная – к примеру, экономическая, спортивная, художественная (в число последней входит и музыкальная)? Каковы ее возможности?

Говорят, что XXI век будет веком информации. Уже сегодня тот, кто ею владеет, кто «знает как», кто способен быстрее и объемнее донести ее до общества (или, напротив, скрыть!), изначально имеет преимущество. Не случайно такие битвы идут за СМИ, за телевидение и периодическую печать. А специальная информация нуждается в специалистах (простите за тавтологию), чья компетенция позволит выходить за пределы чистого факта на уровень аналитический. Ведь аналитика – высший пилотаж журналистского мастерства, и наблюдаемое, в частности, размножение всевозможных аналитических программ на телевидении, только подчеркивает глобальное осознание их значимости. Наверное, далеко не случайность, что сегодня многие крупные ежедневные периодические издания (не говоря о еженедельниках) имеют развернутые специальные разделы культуры и искусства. В них спрос на журналистов-профессионалов конкретных направлений (музыка, театр, кино, изобразительное искусство), на людей со специальным образованием заметно увеличивается и, полагаю, будет и далее расти.

Рецензирование – важнейшая сфера музыкальной критики и журналистики. Выделяя одно художественное событие из множества происходящего, анализируя и оценивая творческий результат, автор, даже не ставя такой задачи, активно влияет на музыкальный процесс, на всех его участников – и создающих художественные ценности, и потребляющих их. Подключая к субъективному художественному впечатлению арсенал знаний, он не только выстраивает логическую конструкцию аргументации, но и шлифует собственные ценностные приоритеты – чтобы убедить других, необходима, прежде всего, своя внутренняя убежденность. Облечь все это в яркую, легко воспринимаемую форму – задача огромной сложности.

Формирование профессионала – процесс постепенный и длительный. Он, вероятно, не для всех желанен, а результат не для всех достижим. Но, если есть желание достичь, надо идти. И пусть дорогу осилит идущий.

Проф. Т. А. Курышева,
Художественный руководитель «Трибуны»

№ 1 (13), январь 2000

«Мы все учились понемногу»… Боже мой, когда это было! Разумеется, имею в виду восхитительную пору студенчества, а не народную мудрость «век – живи, век – учись». А когда было? Через пару-тройку дней кто-то скажет – в прошлом веке. И хотя мнения по поводу «прошлого» у человечества разделились, и не все согласны считать ближайшие рождественско-новогодние праздники сменой столетия и тысячелетия, большинство христианского мира все же приготовилось к наступлению особого рубежа. Будем с большинством.

Близость конца столетия настраивает на ностальгический лад. Как будто с чем-то надо расстаться. Многих кто мыслит (вслух или печатно) начинает особенно волновать проблема времени, его бесконечности и быстротечности, его власти над нами. А может быть просто обостряется память? В этой студенческой «Трибуне» мы тоже вольно парим во времени, в ней перемешаны образы и имена студентов и профессоров Московской консерватории – нынешних и бывших, запечатлены зарисовки из консерваторской жизни, как более далекой, так и сегодняшней. Одни люди – здесь, рядом, только что видел, других «уж нет» или они «далече», но по сути, в каком-то глубинном смысле, все – близко и всё – как вчера. И если кого-то (и может быть справедливо) волнует, что «распалась связь времен», то это – не к нам.

Известно, что студенчество – это не только время учебы, но и состояние души. Кто-то волею обстоятельств или по складу характера быстро утрачивает его (или не обретает вовсе), кто-то, напротив, это острое, озорное, критическое мироощущение сохраняет и углубляет. В том числе и некоторые верные наши читатели из «бывших». Их тоже манит трибуна молодого журналиста. Так что сегодня будем считать, что мы все не только «учились понемногу», но в душе все еще студенты.

Наш праздничный выпуск – новогодний привет от студентов уходящего века студентам века грядущего (некоторые счастливчики, правда, принадлежат и к тем и к другим одновременно!) с пожеланиями счастья и успеха, смелости и мудрости, творческих свершений и гармонии с самим собой, любви и красоты, а значит – Музыки, Музыки, Музыки еще на тысячу лет…

Татьяна Курышева,
бывшая студентка

№ 12, декабрь 1999

Милленниум… Какое выразительное, завораживающее, музыкальное это модное, самое модное сегодня слово! В нем мерцают дальние дали, милями уходящие за горизонт, от него нисходит покой и свет (элениум… элизиум… елей… елань – луговая поляна в лесу…), в нем теплится любовь (милый… милейший…), оно словно колокольный звон прорезает тишину вечности (миллл-леннн-ниуммм…). Как свидетельствуют словари, в немецком – это слово означает «тысячелетие» высоким стилем (!), в английском – кроме «тысячелетия» еще и «золотой век», словно речь идет только об искусстве, о высочайших взлетах человеческого духа, и не было ни мрачного средневековья, ни войн, ни моря крови, ни людских страданий – ничего. Слава Богу, память избирательно сохраняет лучшее. А для многих на планете «миллениум» – просто символ грядущего рождественского праздника, особого, «юбилейного» – на стыке тысячелетий. И ожидание счастья.

Пристальнее, чем обычно, вглядываясь, «вслушиваясь» в прошлое, мы пытаемся угадать очертания будущего. И прошлым, равно далеким и близким, и все еще настоящим вдруг становится целое тысячелетие. Время спрессовалось. В консерватории и вокруг звучит особенно много новой и новейшей музыки, воспринимаемой как классика. ХХ век – еще недавно символ немыслимых, невероятных, разрушительных новаций в искусстве, его музыка уже кажутся таким понятным, спокойным прибежищем. И вдруг рядом неожиданная, сочная, свежая струя – концерт замечательного, любимого москвичами эстонского ансамбля «Hortus musicus» (Малый зал, 2 декабря) с программой музыки X–XIV веков. Их исполнение было таким манящим куда-то и, одновременно, таким «своим», что хотелось вместе с ними петь, играть, танцевать…  Откуда эти звуки? Неужели прошли столетия?! Мы, сидевшие в тот вечер в зале и не почувствовали их. А на афишах уже появились новые вопросы – о романтизме, о минимализме, – ответы на которые собирается дать в двух ближайших фортепианных вечерах сам же поставивший их Алексей Любимов…

Все мистически смешалось в нашем музыкальном доме на пороге смены тысячелетий…

Millennium-m-m-m!

Проф. Т. А. Курышева,
художественный руководитель «Трибуны»

№ 11, ноябрь 1999

Музыкальная жизнь бурлит. Один фестиваль сменяет другой. Не успел отшуметь «Московский форум» с его аншлагами и явным успехом, а уже развернулся другой фестиваль – музыки Арнольда Шенберга, посвященный его 125-летию. И там, и там – интересные концерты, научные конференции, замечательные сюрпризы. Чего стоит потрясающая русско-французская «птичья» программа, преподнесенная Иваном Соколовым на одном из первых концертов «Форума»! Или заключительный шенберговский вечер в переполненном до отказа Рахманиновском зале, когда на бис исполняется не что-нибудь миниатюрное и легкое, а вся только что отзвучавшая «Ода Наполеону» с поразившим всех Михаилом Сапоновым в роли чтеца. Зал чуткий, умный, молодой просто не желал расходиться. Жаль, что сорвался многообещающий вечер Алексея Любимова с Прелюдиями Дебюсси (подвел ремонт Малого зала), но в целом консерватория пережила увлекательный и творчески насыщенный кусочек своей жизни.

А 24 ноября исполняется 65 лет со дня рожденья Альфреда Шнитке. Событие заметное, праздничное, хотя и окрашенное грустью – мы все еще не можем примириться с его уходом, наша мысль о нем пока чаще упирается в его последние трудные годы. Но не будем грустить. Сегодня самое страшное уже позади: он перешел рубикон, отделяющий жизнь до от жизни после. Все уже наполнилось своей вневременной значимостью. В Большом зале, предваряя, идут прекрасные музыкальные вечера в честь этой замечательной даты. Уже отзвучал прекрасный Альтовый концерт в неизменно совершенном исполнении Юрия Башмета. Внушительную полновечернюю хоровую программу, включая сложнейший Концерт на слова Нарекаци, готовит консерваторский хор во главе с Борисом Тевлиным. Рядом с музыкой А. Шнитке звучат и еще будут звучать сочинения его друзей и коллег (Р. Леденева, Е. Голубева, С. Слонимского), посвященные его памяти. Это уже вступил в свои права еще один фестиваль современной музыки – «Московская осень», длящийся весь ноябрь.

Интересных концертов, спектаклей, выступлений вокруг много. Интенсивная музыкальная жизнь Москвы словно наперекор всем проблемам нашей напряженной общественной жизни дает богатую пищу для размышлений молодых музыкальных критиков-журналистов. Сезон начался сравнительно недавно, но уже есть и еще будет много о чем писать в этом удивительном году на пороге смены столетий. Почитаем.

Проф. Т. А. Курышева,
художественный руководитель «Трибуны»