(Не) слишком поздно?
№1 (234), январь 2025
Музыкой нужно начинать заниматься либо до восьми лет, либо не начинать вообще – такая позиция с давних пор культивируется в среде профессиональных (и не только) музыкантов. Справедливо или вредно такое утверждение? Существует ли эйджизм (дискриминация на основании возраста) в среде музыкантов и что с этим делать? В стенах консерватории такие вопросы звучат немного странно, ведь подавляющее большинство студентов с самых ранних лет «осаждают крепости» музыкального искусства. Но «большинство» не значит «все».
Мои родители не поддерживали мое стремление учиться в музыкальной школе. Я смотрела на своих одноклассников, которые уже умели наигрывать простенькие мелодии на школьном пианино, и мечтала научиться так же. Моя школьная учительница музыки заметила мой интерес и часто оставалась со мной после уроков, чтобы немного позаниматься. И лишь благодаря ей в шестом классе после многолетних трений с родителями мне удалось оказаться на пороге музыкальной школы.
Едва в сентябре начались занятия, как один из моих педагогов четко и ясно сказал: «Зря ты сюда пришла. Лучше бы учила математику или английский. Тебе почти двенадцать лет, музыкантом ты уже не станешь». Но неужели все было впустую?! Неужели недостаточно того, что я готова была вкладывать в занятия свое время и силы? Неужели неважно, что я не по своей воле так поздно пришла сюда?
Я не остановилась. После года занятий вокалом записалась еще и в класс фортепиано, после 11-го класса поступила в музыкальный колледж на теорию музыки, а затем и в Московскую консерваторию. Но до сих пор временами я задаю себе вопрос: а имею ли я право называть себя музыкантом? Я ведь начала так поздно.
Конечно, нельзя отрицать, что на стороне раннего обучения много преимуществ. Во-первых, игровой аппарат: гибкость пальцев, скорость адаптации. Во-вторых, время: пока одни условную скрипку видели только на картинках, другие уже резво играют гаммы. Достигнуть нужного уровня часто оказывается трудной задачей, особенно в условиях непрекращающейся конкуренции. В-третьих, нельзя сбрасывать со счетов значение удачи. Может показаться, что она-то здесь совершенно ни при чем, но это не так.
Детям, которые имели возможность начать рано, во многом просто повезло. Повезло родиться в семье, где занятия музыкой не считались абсолютно бесполезным занятием. Повезло жить в городе, а не в каком-нибудь дальнем поселке, где до общеобразовательной школы приходится каждый день преодолевать путь в несколько километров туда и обратно, а музыкальной и вовсе нет. Повезло иметь дома инструмент для самостоятельных занятий и множество других факторов. Да, у меня по всем пунктам – мимо.
А что же на стороне тех, кто начал поздно? Осознанность. Те, кому приходилось штурмовать множество препятствий, чтобы только заслужить право начать заниматься, прекрасно понимают, для чего они это делают. Зачастую они занимаются аккуратнее и упорнее, стараются грамотнее планировать свое время, уделять больше внимания самостоятельной работе. Такие учащиеся осознают, что они сами ответственны за свой выбор, ведь никто не привел их за руку и не заставил заниматься. Такой подход безусловно благотворно влияет на прогресс и качество обучения. Да, далеко не все те, кто начал свой путь в музыке в старшем возрасте, станут выдающимися или просто профессиональными музыкантами. Но стоит ли из-за этого отказывать им в праве получать музыкальное образование? Думаю, что нет. В противном случае придется вычеркнуть из истории музыки целый ряд выдающихся имен.
Композитор и пианист Джордж Гершвин лишь в 12 лет начал самостоятельно учиться играть на фортепиано, находясь под впечатлением от встречи с 10-летним скрипачом Максом Розеном.
Люка Дебарг, французский пианист, ставший лауреатом XV конкурса Чайковского в Москве, впервые сел за фортепиано в 10 лет, с 11-ти до 15-ти самостоятельно осваивал инструмент, потом 5 лет не подходил к нему и лишь в 20 начал заниматься с учителем.
Композитор Арам Хачатурян с детства очень любил музыку и в школьной капелле играл на фортепиано, горне и тубе. Однако родители не были довольны его увлечением, потому полноценные занятия музыкой он смог начать лишь в 19 лет.
Этот список можно продолжить. Серьезно заниматься музыкой начали Римский-Корсаков в 12 лет, Шнитке – в 12, Вагнер – в 15, оперная певица Г. Вишневская – в 17, джазовый гитарист Уэс Монтгомери – в 20, Альбер Руссель – в 25, Пьер Шеффер – в 28…
Итак, почему все же стоит получать музыкальное образование тем, кто уже перерос общепринятый возрастной порог? Во-первых, музыка – это не только исполнительские специальности, где действительно возраст может играть роль. Интеллектуальные способности, которые нужны, например, для занятий композицией, музыковедением, звукорежиссурой, в достаточной степени развиваются к более позднему времени. Во-вторых, некоторые музыкальные инструменты физиологически больше подходят для взрослого сформировавшегося человека (например, такие крупные, как контрабас, тромбон, туба). Возможно тем, кто поздно начинает, следует в первую очередь обратить внимание именно на них. В-третьих, уже отмеченная осознанность в подходе к занятиям. И, в-четвертых, учащемуся не обязательно ставить себе целью стать профессионалом: даже любительские занятия благотворно влияют на развитие личности, расширение кругозора и повышение общекультурного уровня.
К счастью, в современном мире появляется все больше и больше возможностей для взрослых, стремящихся приобщиться к музыкальному искусству. Это частные музыкальные школы, студии, курсы, платные занятия с педагогами, расширение возрастного диапазона поступающих в ДМШ. Доступность образования в сфере искусства сильно возросла, и в этом вопросе последнее слово остается за педагогами: отвернут ли они взрослого ученика от музыки, напомнив ему, что поезд давно ушел, либо поддержат и направят. И еще раз о себе: мои родители счастливы, что я выбрала путь музыканта и занимаюсь любимым делом. И это, пожалуй, моя главная победа.
Анна Курова,
студентка V курс НКФ, музыковедение