№ 5 (139), май 2014

Народный артист России, лауреат государственных премий, профессор Московской консерватории Валерий Кузьмич Полянский отметил в апреле свое 65-летие. Годы становления музыканта связаны с Московской консерваторией, где он не только обрел профессию, но и создал свой первый хоровой коллектив. В 1975 г. на крупнейшем Международном конкурсе «Гвидо д’Ареццо» в Италии его Камерный хор безоговорочно был признан победителем, а руководитель – лучшим дирижером. Итальянцы писали: «Это подлинный Караян хорового дирижирования, обладающий исключительно яркой и гибкой музыкальностью». С 1992 года он – бессменный художественный руководитель и главный дирижер Государственной академической симфонической капеллы России. В 2005 году маэстро вернулся в альма-матер, чтобы передать свой исполнительский опыт молодому поколению.

– Валерий Кузьмич, в Вашей биографии упоминается, что Вы, окончив Московскую консерваторию, сразу начали в ней преподавать. В чем заключались Ваши педагогические обязанности?

– В 1977 году я преподавал сразу на двух факультетах – хоровом и симфоническом. Хорошей школой для меня стала работа ассистентом в классах Г. Н. Рождественского и Б. Э. Хайкина.

– Вы помните своих студентов тех лет?

– Конечно, М. Аннамамедов, ныне возглавляющий Ярославский академический губернаторский симфонический оркестр, флейтист А. Корнеев, кларнетист Р. Багдасарян; С. Политиков, позже ставший руководителем симфонического оркестра радиостанции «Орфей»…

– В консерватории Вы учились на хорового и симфонического дирижера. Не кажется ли Вам, что разница между этими специальностями создана искусственно? Разве дирижер не должен быть универсалом?

– В принципе, должен, но своя специфика в работе с хором есть, и далеко не все симфонические дирижеры ее знают. На мой взгляд, им совершенно необходимо это понимать, особенно тем, кто работает с певцами.

– И в чем же она заключается?

– Другой принцип обучения, большое количество необходимых специальных предметов: хоровой класс, сольное пение, хороведение, чтение хоровых партитур, методика работы с хором, хоровая аранжировка… Сейчас дирижеры-симфонисты редко бывают в хоровом классе, что совершенно неправильно. Раньше в консерватории пели все, а потом это было утрачено. Моя судьба сложилась так, что я знаю, как работать и с хором, и с оркестром, мне повезло.

– В чем Вы видите свою миссию в качестве педагога консерватории?

– Лучше спросить об этом у студентов. Хотя у меня небольшой класс, все они успешно работают по специальности: Камолиддин Уринбаев – главный дирижер Национального симфонического оркестра в Ташкенте, Елена Конорева – дирижирует в Музыкальном театре под руководством Г. Чихачева, Илья Гайсин – дирижер симфонического оркестра Центра Павла Слободкина, Филиппа Чижевского и Дмитрия Крюкова пригласили в Большой театр.

– Ваши ученики – Ваши единомышленники?

– Трудно сказать. Конечно, я стараюсь воспитывать их единомышленниками, а уж что из этого получается… Самое главное – дать студентам стимул и путь для дальнейшего развития, направить их, чтобы они развивались в правильном направлении. В принципе, это одна из главных задач педагога. Научить сразу всему невозможно, особенно в нашей профессии, а вот указать верный путь можно.

– Как Вы считаете, способность понимать и исполнять новейшую музыку – это вопрос школы или личной склонности?

– И то, и другое. Для того, чтобы понимать современную музыку, надо знать все написанное до этого. Кроме того, у каждого свой собственный вкус: кто-то Малера терпеть не может и про Шнитке говорит, что он плохой композитор – а я считаю, он гениален. Но одно дело – вкус, а другое – понимание партитуры, за которую берешься. Для этого нужно чувствовать стиль, ощущать форму. Когда я учился, Борис Иванович Куликов «лупил» нас за плохо выстроенную форму, которая должна присутствовать даже в самой маленькой, трехминутной пьеске. Как говорил один мой педагог, в студенте необходимо развивать музыкальную интуицию, и все остальные предметы – сольфеджио, гармония, полифония, анализ форм – нужны именно для этого. Очень мудрые слова, по-моему. И еще: прежде всего стараюсь учить своих студентов тому, чего нельзя делать в нашей профессии.

– Вы упомянули Малера. В этом сезоне Вы начали грандиозный цикл «Малер и его время». Нет ли ощущения, что его музыка очень созвучна нашему времени?

– Действительно, Малер, на мой взгляд, своими сочинениями и теми проблемами, которые он поднимает, перешагнул свое время. Так же я воспринимаю Прокофьева и Шостаковича, хотя они все разные, но тот же Шостакович однозначно вышел из Малера. У Малера с самого начала присутствует какой-то внутренний надрыв и обреченность, потому что он все время задается извечным вопросом о жизни и смерти. Мне вообще кажется, что Малер был очень ранимый и чувствительный. В этом он, кстати, близок Чайковскому.

– А кроме цикла Малера, каковы другие творческие планы?

– Готовлю оперу Прокофьева «Семен Котко», которая прозвучит в концертном исполнении уже в июне этого года. В следующем сезоне намечен цикл из всех симфоний Чайковского. Продолжится, естественно, исполнение Малера, на очереди – Вторая, Шестая, Девятая симфонии и «Жалобная песнь».

Беседовал Михаил Кривицкий,
студент III курса ИТФ

Поделиться ссылкой: