№ 7 (150), октябрь 2015

В мировом художественном пространстве сегодня существует большое количество музыкальных объединений, ансамблей, групп. С создателем одной из них, The E(a)ves, по счастливому стечению обстоятельств я знакома очень близко. Это Эмилия Ремизова, или Emily Re – студентка консерватории, музыковед. Она сама сочиняет и тексты, и музыку для своей группы. Мы поговорили с ней о том, что составляет другую часть ее жизни, вне консерватории.

— Эма, расскажи, пожалуйста, как появился замысел группы? Что стало импульсом? И как давно она существует?

— Сначала возникли песни и музыкальные идеи, которые хотелось воплотить. Кроме того, занятия композицией серьезной, академической музыки не удовлетворяли мое творческое тщеславие – большинство сочинений уходили в стол. А имея свой коллектив, можно оживить даже самые безумные проекты. Нашлись люди, которые меня поддержали и помогли создать The E(a)ves. Это был первый состав группы, родившейся почти пять лет назад в недрах колледжа МГИМ им. А. Г. Шнитке: флейта, гитара, бас, ударные, клавиши и вокал.

— Как тебе пришла в голову такая идея – соединить две совершенно противоположные и по звучанию, и по способам организации области в музыке?

— Учеба на теоретическом отделении давала возможность постоянно расширять слуховой опыт, который накладывался на увлечение роком. Идея объединить некоторые качества академической музыки (форма, полифонические приемы, вариационность, интермедии и т.п.) и приемы рок-музицирования далеко не всеми музыкантами принималась «на ура», хотя так или иначе многие это делали. Достаточно вспомнить Deep purple с полифоническими экспериментами Джона Лорда, соединившего рок-н-ролл с 12-тактовой формой блюза и барочными мотивами в звучании органа Хаммонда; Pink Floyd, создававших громадные полиструктурные и полистилистические композиции, и многих других, до которых нам еще расти и расти…

— А что означает название группы?

— В названии скрыто сразу два неоднозначных значения: eve – канун, женское начало, вечер; eave – парапет, карниз. И то, и другое символически соответствует концепции группы: пограничное состояние – ни сегодня, ни завтра, ни здесь, ни там; своя музыкальная ниша – между классикой, джазом и роком. Артикль The и множественное число – просто подражание известным коллективам Запада – The Doors, The Who. Английский язык песен – также дань истинному року, которого, по моему глубокому убеждению, в России нет.

— Сегодняшний состав коллектива и первоначальный отличаются? Много ли людей за всю историю группы принимало участие в ее жизни? Как ты отбираешь музыкантов, какие отношения сейчас между участниками?

— От первоначального состава остались только басист Женя Ломов и я. Хотя почти со всеми участниками группы, а их было немало, мы поддерживаем добрые отношения. Состав обновлялся часто и, вероятно, это в некоторой степени моя ошибка. Очень сложно найти хорошего рок-музыканта, который бы при этом еще и классику неплохо играл, и теорию музыки знал, и импровизировал в любых стилях… А еще сложнее найти «своего» музыканта, с которым «играешь, как дышишь». Мы некоммерческий коллектив, для того, чтобы музыкант удержался в таких условиях, ему нужна мотивация, гармонирующая с мотивацией других. Надеюсь, теперь такой состав мы нашли. Время покажет, ведь единственный способ осознать общность – это совместная работа. Зачастую, очень длительная.

— А в своем творчестве ты руководствуешься лишь вдохновением или приходится заставлять себя писать?

— Вдохновение – вещь опасная. Оно вдруг появляется из ниоткуда и исчезает также в никуда, оставляя пустоту и депрессию. Если, конечно, это вдохновение не стимулировать. Лично мне постоянно необходимы новые впечатления, как эмоциональные, так и интеллектуальные. Интересная книга, прыжок с тарзанки, анализ музыкального произведения – все может послужить импульсом к написанию новых композиций.

— Бывал ли «бунт на корабле», когда группа не принимала ту или иную композицию? Вообще репертуар обсуждается с участниками?

— Я пишу текст и основные партии. Составляю форму, но в этой форме всегда есть места, подразумевающие соло того или иного инструмента, импровизационные эпизоды, связки, которые можно исполнить по-разному. Готовый продукт всегда, так или иначе, отличается от чернового варианта – ведь над композицией работает целая команда. Такая работа почти никогда не вызывает неприятие, хотя спорить мы умеем и делаем это часто.

- Важная составляющая жизни любого коллектива – концерты. Что происходит чаще: приглашают или приходится самим находить площадки для выступлений?

— Чаще всего мы сами являемся организаторами концертов. Сначала мы сотрудничали с «промо-фирмами». Они занимаются тем, что договариваются с клубом о проведении мероприятия, и, фактически, все заработанные деньги кладут себе в карман. Это удобный вариант, чтобы обыграть программу или увеличить свою публику. Но, к сожалению, в таких концертах могут случайно оказаться группы абсолютно разной направленности и уровня. Кроме того, бывали случаи, что наша не самая малочисленная аудитория вдруг оказывалась в крошечных залах, где не то что развернуться, – сесть негде! Сейчас мы сотрудничаем непосредственно с администраторами клубов.

— Вы сами выбираете, что исполнять, или сталкиваетесь с определенными требованиями организаторов?

— Репертуар полностью зависит от нас, так как наша программа авторская. Мы с клубом либо подходим друг другу, либо нет. Другое дело, крупные фестивали: у них есть свои организаторы. Но и здесь программа остается нашей: вряд ли мы сможем принять участие в бардовском концерте или в конкурсе тяжелого металла…

— И где вы находите для себя концертные площадки?

— За пределы столицы мы пока, к сожалению, не выбирались. Но это поправимо. Мы вышли из творческого отпуска со свежими силами и готовы завоевывать новые горизонты. Впереди – новая программа, концерты, фестивали, и, будем надеяться, запись альбома.

Беседовала Мария Громова,
студентка V курса ИТФ

№ 4 (147), апрель 2015

В Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко в декабре в очередной раз давали «Дон Жуана» Моцарта в постановке Александра Тителя, премьера которого состоялась 10 июня 2014 года под занавес 95-го сезона.

История Дон Жуана – одна из вечных тем в искусстве. Моцарт, создавая свой шедевр совместно с либреттистом Лоренцо да Понте, воплотил в жизнь собственную трактовку бессмертного образа. Следствием своеобразной загадки моцартовского «Дон Жуана» стали бесчисленные постановки оперы, среди которых есть и традиционные, и авангардные. Спектакль, представленный в театре Станиславского, пожалуй, ближе к традиционным. Но со своими особенностями.

Первое, что обращает на себя внимание, это – сценография (Адомас Яцовскис). После поднятия занавеса перед зрителем предстает устрашающее зрелище: высокая мрачная стена, выстроенная из тридцати черных пианино, поставленных друг на друга. У многих из них отсутствуют деки, видны «внутренности», клавиши забиты гвоздями. Благодаря такой «говорящей» метафоре на ум сразу приходит сцена на кладбище. Оборотной стороной декорации является стена, усыпанная спелыми гроздьями красного винограда, символизирующего дионисийское начало, наслаждения Дон Жуана и «жертв» его любовных похождений.

Внутри декорации есть пустое пространство, оснащенное лестницами, вследствие чего становится возможным перемещение героев. В сцене на кладбище и в финале черная фортепианная стена выглядит уместной, так как соответствует трагическим событиям. Красная же стена поворачивается к зрителям на свадьбе Церлины и Мазетто, а также в любовных эпизодах. Интригой любой постановки «Дон Жуана» всегда является финал, когда главный герой должен провалиться в преисподнюю. Здесь Командор утягивает его за собой в третий ряд инструментов. Такой «минимализм» компенсируется обильным количеством жестов и перемещений по сцене, с чем актеры талантливо справляются без ущерба для виртуозных партий.

Также к особенностям спектакля относится отсутствие конкретных временных рамок эпохи, отраженных в костюмах. Несмотря на то, что действие происходит в XVII веке, герои одеты просто: мужчины в темные рубашки и сюртуки, женщины в длинные бежевые платья (художник по костюмам – Мария Данилова). Единственная отсылка к прошлому – костюмы и парики музыкантов, выходящих на сцену «в замке Дон Жуана».

Музыкальная составляющая спектакля была на хорошем уровне. Дирижировал Уильям Лейси (сотрудничает с театром с 2012 года с премьеры оперы Б. Бриттена «Сон в летнюю ночь»). Будучи дирижером-постановщиком, он блистательно решил стоявшую перед ним задачу: оркестр играл слаженно, подвижно, без излишней экспрессии, компактно, по-моцартовски. При этом вспоминается недавний «Дон Жуан» в Большом театре, который сопровождался спорами не только вокруг скандальной постановки, но и вокруг неоднозначной музыкальной интерпретации (игра на аутентичных инструментах). Здесь же играли на современных инструментах, но без искусственной романтизации, подход оказался классичным и, пожалуй, более выигрышным.

Что касается исполнителей, то в этот вечер блистал Денис Макаров (Лепорелло), которому зрители рукоплескали. В антракте кто-то заметил, что исполнителей ролей Дон Жуана (Дмитрий Ульянов) и Лепорелло в этом составе необходимо поменять местами. Увы, слуга звучал и выглядел ярче и убедительнее господина! Дон Оттавио (Артём Сафронов), как и Мазетто (Алексей Шишляев), были на втором плане, хотя стоит отметить высокий уровень мастерства, с которым были исполнены их технически весьма сложные арии.

Среди женских персонажей со своими партиями превосходно справились и Донна Анна (Мария Макеева), и Донна Эльвира (Елена Гусева), и Церлина (Дарья Терехова). Ансамблевая сторона музицирования также была на высоте. Женские роли были убедительны и актерски: по задумке режиссера они, скорее, изображали друг перед другом жертв обольстителя, чем были ими на самом деле. Каждая в любой момент была готова броситься в объятия Дон Жуана.

Интересным показалось световое оформление спектакля (художник по свету – Дамир Исмагилов). Особенно запомнилось самое начало: герои сидят за инструментами и луч света по одному выхватывает каждого, представляя публике. Все они «играют» на пианино первые аккорды увертюры, словно давая понять, что им уже известно, как закончится судьба повесы.

В постановке А. Тителя есть и трагические ситуации, и много искрящихся юмором сцен. Среди режиссерских находок встречаются совершенно «гениальные» – например, то, как изящно Церлина, на словах выражая сочувствие и покорность, тыкает ножкой в больные места побитого Мазетто. Или как Дон Жуан угрожает клинком статуе Командора на кладбище, а клинок оказывается… саперной лопаткой. Самое главное, театру удалась подлинная drama giocoso, как задумал Моцарт. Хочется надеяться, что данная постановка бессмертного «Дон Жуана» надолго закрепится в его репертуаре.

Мария Громова,
студентка IV курса ИТФ
Фото Олега Черноуса

№ 4 (147), апрель 2015

В Московском доме композиторов 16 февраля, на исходе зимы, состоялась презентация проекта «Духовная музыка молодых композиторов» (авторы идеи – Рамон Айзенберг и Татьяна Шатковская-Айзенберг). Выпускники Московской консерватории, композиторы Олеся Евстратова, Татьяна Шатковская-Айзенберг, Анна Шатковская, Айгерим Сеилова и Анна Музыченко представили свои духовные сочинения, которые исполнили Московский камерный оркестр «Musica Viva» (художественный руководитель – Александр Рудин), вокальный ансамбль «Intrada» (художественный руководитель – Екатерина Антоненко), Наталья Привалова (сопрано) и Мария Черепанова (орган). Дирижировал Леонид Козаков.

Открывало концерт сочинение О. Евстратовой «Зодчие» для хора, струнного оркестра и ударных. В его основу легло одноименное стихотворение (1938) русского поэта Дмитрия Кедрина, повествующее о постройке Собора Покрова Пресвятой Богородицы, также называемого Собор Василия Блаженного. Как известно, создание этого уникального храма окутано легендами, в одной из которых зодчие Барма и Постник после завершения строительства по царскому приказу были ослеплены. И само музыкальное произведение можно уподобить фреске: от первой до последней ноты композитор удерживает внимание слушателя. Перед нами зримо, во всей полноте, предстают и образ властного царя Ивана Грозного, отдающего приказы, и строительство, изображаемое с помощью ударных инструментов, и его завершение, ознаменованное колокольным звоном. Кульминацией этой одночастной композиции становится самый драматичный момент в стихотворном тексте – многократное повторение слова «Ослепить!». Нагнетание напряжения приводит к звуковому «взрыву» – на фоне оркестрового фортиссимо хор переходит на крик. Мощное звучание напоминает сцену под Кромами из «Бориса Годунова» Мусоргского. Сочинение произвело сильное впечатление, став ярким открытием всего концерта.

Следующая «Песнь ангелов» Т. Шатковской-Айзенберг составила контраст первому номеру. Ангелы, в понимании композитора, – это «звуки души человека, незримые, но присутствующие в нашей жизни». «Песнь ангелов» – это исповедь автора, обращение к божественному в каждом из нас. В основу сочинения, имеющего подзаголовок Месса для сопрано, хора, органа, ударных и струнного оркестра (Kyrie eleison, Dies Irae, Lacrimosa), положен канонический текст, с которым автор обращается достаточно свободно. В целом произведение – очень сложное как технически (у хора использованы выкрики, дыхание на согласных), так и в эмоциональном плане. Особенно запомнилась солистка Наталья Привалова, которая очень точно передала состояние экзальтированности.

Далее были представлены две контрастные миниатюры, одна из которых завершала первое отделение, а другая открывала второе. «Молитва о детях» для хора и струнного оркестра А. Шатковской посвящена сыну Даниилу, рождение которого стало для нее импульсом к созданию сочинения. Литера-    турным источником послужил текст русской православной молитвы о детях. Светлое, нежное звучание соответствует основной идее произведения.

«Ante Lucem» («До света») для камерного хора и струнного оркестра А. Сеиловой образовало некую арку с «Песней ангелов» Т. Шатковской-Айзенберг. В обоих сочинениях используется только латинский текст, а также сложный современный музыкальный язык. В основе данной композиции – игра с отдельными гласными и слогами, из которых постепенно образуются слова Ante Lucem, в кульминации приводящие к строкам латинского реквиема – «Lux aeterna luceat eis, Domine: Cum Sanctus tuis in aeternum: quia pius es» (Вечный покой дай им, и свет вечный да воссияет им). По словам композитора, обращение к духовной тематике вызвано трагическими событиями в ее жизни.

В завершение прозвучало сочинение А. Музыченко «Purgatorio» («Чистилище»), жанр которого обозначен как оратория для солистов, хора, органа, ударных и струнного оркестра. В основу произведения положена вторая часть «Божественной комедии» Данте. В авторском анализе сказано: «Структура музыкальной композиции повторяет поэтический первоисточник, где символически представлены «круги» с искупающими после своей кончины семь смертных грехов людьми. Каждый круг отделен от другого образом искупления символического «Р» (Peccato – Грех), выраженным одной из Евангельских Заповедей Блаженств. Вступлению в Чистилище предшествует монументальная композиция из трех разделов. Завершается сочинение образом процессии Торжест-вующей церкви».

В каждой части этой оратории используются традиционные богослужебные тексты такие как Agnus Dei, Gloria, Sanctus, вследствие чего она оказывается пропитанной духом католических песнопений. Сочинение можно назвать полиязычным, так как кроме вышеупомянутых латинских текстов используется русский язык в Литании всем Святым, а также в молитвенных разделах «О, наш Отец», «Душа моя». Говоря о стилевой принадлежности «Purgatorio», заметны несколько тенденций: это и григорианский хорал, и ораториальная традиция, представленная в творчестве Генделя и Бетховена, и современная хоровая практика. В целом, произведение стало синтезирующим финалом логично выстроенного концерта, объединив зарубежные и отечественные традиции духовной музыки.

Все сочинения звучали впервые. Переполненный зал тепло принимал музыку молодых авторов. Это был настоящий успех, с чем, безусловно, можно всех поздравить.

Мария Громова,
студентка IV курс ИТФ

№ 2 (145), февраль 2015

Игнатич — Александр Михайлов, Матрена — Елена Михайлова

Как бывает приятно посетить не концерт симфонической, камерной или фортепианной музыки, не оперу или балет, а драматический спектакль. Потому что здесь ты чувствуешь себя не профессионалом, который, даже не желая того, все анализирует, а любителем, наслаждающимся талантом и мастерством замечательных актеров. Так, этим летом я попала на спектакль «Матрёнин двор» Театра им. Евгения Вахтангова, и думаю, что история, благодаря которой это случилось, окажется небезынтересной.

Проходя мимо автобусной остановки возле Московского зоопарка, я неожиданно для самой себя остановилась и поняла, что лица мужчины и женщины, которые поджидают автобус, мне знакомы. Это были исполнители любимых мною духовных песен Александр и Елена Михайловы. Я набралась смелости и решила подойти… У нас завязался разговор, в ходе которого они спросили: «Не хотите ли посетить наш спектакль?». Конечно, я с радостью согласилась!

Идея спектакля «Матрёнин двор» по рассказу А. И. Солженицына принадлежит супругам Михайловым. Премьера состоялась 13 апреля 2008 года, режиссером-постановщиком и автором сценический версии выступил Владимир Иванов, исполнителями ролей – Александр и Елена Михайловы. Работа над постановкой началась незадолго до ухода из жизни Александра Исаевича и с его разрешения, а закончилась уже после. Вдова писателя, Н. Д. Солженицына, с уважением отнеслась к инсценировке и одобрила ее.

На сцене всего два человека – весь сюжет вложен в их уста в виде рассказа, то неспешного, то эмоционального, и лишь немного «сыгран» в полном смысле этого слова: актеры часто отстраняются от своих героев, смотрят на них со стороны. Есть деревянный домик, от которого к концу спектакля остаётся один только крест, есть вкусный запах травяных веников, замечательные музыка и освещение, и можно простить плюшевую кошку, когда во всех прочих деталях деревенской избы соблюдена безукоризненная достоверность. Текст Солженицына звучит практически полностью, и спектакль становится живым и искренним, с настоящими слезами и сопереживанием судьбам героев. Всё это служит одной цели: не утомить, а зацепить шершавым солженицынским слогом, донести то, что должно, а большего и не надо…

Мария Громова,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (143), декабрь 2014

Москва всегда была центром притяжения для людей, населяющих нашу большую страну и не только нашу. Но если вдуматься, на огромных просторах Отечества есть немало мест, где живут потрясающие, светлые и даже «пронзительные» личности.

На расстоянии около шести тысяч километров от Москвы находится небольшая солнечная республика, которая носит название Бурятия. В ее прекрасной столице – городе Улан-Удэ – живет обычная женщина Елена Геннадьевна Пахолкова. Но обычная она лишь с виду. Для всех, кто ее знает, она просто Матушка. Этому есть несколько причин: во-первых, матушка Елена – супруга диакона Максима Пахолкова, а во-вторых, являясь регентом детско-юношеского архиерейского хора, она стала«второй мамой» для всех своих воспитанников. Она учит любить – Бога, людей, музыку.

Мое знакомство с матушкой Еленой состоялось в июне 2010 года по окончании третьего курса колледжа. Я пришла на спевку и с первого взгляда меня очаровала простота Матушки, ее отношение к людям и к себе – складывалось впечатление, будто мы знакомы уже давно. Когда мы начали петь, меня поразил трепет, с которым подавался материал. Очень простые с музыкальной точки зрения хоровые партитуры не представляли никакой сложности, но значимым было слово. Тогда я впервые обратила внимание на превосходство текста над музыкой. Матушка учила нас петь слова, а не ноты, передавать смысл и исполнять так, чтобы вызывать отклик в сердцах прихожан и призывать их на молитву. Наши спевки всегда проходили в очень дружеской атмосфере, во время которых Матушка давала наставления, рассказывала поучительные истории. Она воспитывала в нас добрых и отзывчивых людей, христиан. На клиросе никогда не было «халтуры», все понимали, что нужно все делать в полную силу.

В кафедральном соборе Улан-Удэ мне посчастливилось петь всего год, вплоть до поступления в Московскую консерваторию. Этот год был лучшей школой музыки и жизни. И центром притяжения была именно Матушка Елена. Будучи матерью шестерых детей и бабушкой семерых внуков, она всегда находит утешение, ласковое слово для всех, кто к ней обратится; с ее лица не сходит улыбка, движения полны энергии, а жизнь – радости. Двери ее теплого дома всегда распахнуты навстречу гостям.

Мария Громова,
студентка IV курса ИТФ