№8 (205) ноябрь 2021 года

Недавно весь мир будто бы уже оправился от пандемии. Но нет! Она снова дает о себе знать и подрывает нашу стабильность. Обо всем, что с этим связано – о локдауне, о геноциде культуры, как и о возможностях сопротивления свалившейся на человечество напасти – мы решили поговорить с создателем Лофт Филармонии в культурном центре ЗИЛ, ее основателем Алисой Куприёвой («Трибуна» ранее уже знакомила своих читателей с А. Куприёвой и ее проектом – см. «ТМЖ», 2020, №4).

– Алиса, спасибо, что согласилась на беседу, несмотря на столь напряженный график. Как Лофт смог пережить карантинный режим и в каких реалиях на данный момент ему приходится существовать?

С течением времени мои сольные онлайны стали переходить в дуэтные истории: я приглашала в Instagram друзей присоединиться поболтать на тему музыки, на тему того, как они видят свою деятельность в локдауне, потому что многие остались без работы и не знали, как продвигать свой контент. И из этого совершенно несерьезного дела родился второй проект – Midnight Loft Online, который провел 45 дуэтных ночей — онлайны с исполнителями, которые участвовали в проекте Лофт Филармонии. С одной стороны, мы хотели посвятить аудиторию в наш профессиональный музыкальный бэкстейдж. С другой, раскрыть тайны нашей исполнительской кухни. Например, кто-то всю жизнь хотел (но у него не хватало времени) записывать онлайн-уроки. Я, в частности, создала подкаст «Менеджмент на диване» на платформе Patreon.com, где в развлекательной форме знакомлю музыкантов с арт-менеджментом. То есть я, наконец_, реализовала то, что все время оставалось в тени.

– Я знаю, что вы 3 раза проходили через краудфандинг. Как продвигается это дело?

– Мы открыли его третий раз 31 июля 2020 года на Planeta.ru, уже после локдауна и меньше, чем на 100 дней. Тогда нужно было понять, способны ли мы в принципе продолжать тот сезон (речь идет о Пятом сезоне 2020/2021 года. Нынешний, Шестой 2021/2022 года, идет без краудфандинга – Х.Д.). Это был риск: принять решение об открытии третьего краудфандинга в ситуации, когда никто не знает, что будет завтра, было достаточно сложно. Судьба Лофт Филармонии в таком зыбком моменте была достаточно плачевна, но я настолько люблю проект и настолько в него верю, что решилась. Я верю в его идеалы: миссия проекта – популяризовать камерную музыку, а цель заключается в том, чтобы привлечь новую аудиторию. Потому что все, кто существует в нашем академическом крыле – Филармония, Зарядье, Дом музыки – не занимаются тем, что привлекает молодежь, форматы годами существуют в одном и том же виде. Но ведь старое поколение постепенно уходит, а молодежь живет другими рамками, в которых существуют другие мероприятия, кажущиеся более доступными, комфортными. И задача камерной музыки, в целом академической, и задача продюсеров без понижения этой высокой художественной планки – придумать нечто такое, что зацепит, привлечет и, главное, покажет актуальность этой музыки. Так вот, меня все отговаривали, говорили, что можно как-то переждать, оставить проект до лучших времен. Но по ряду причин я не смогла этого сделать и считаю, что было архиважно открыть Пятый юбилейный сезон. Я отважилась, и верю, что мы победим!

– Каково существовать камерному салону Лофт в одном ряду с такими гигантами, как Филармония, как «Зарядье?»

– И в «Зарядье», и в Филармонии есть камерные площадки, которые как-то живут, но процент концертов, которые там проходят, очень мал. Отношение к камерной музыке, мягко говоря, дилетантское, непрофессиональное. Корень жанра в том, что написано огромное количество произведений, исполнители играют репертуар многократно, это нарабатывается годами, и на выходе получается совершенно другая история: качество этой музыки и, главное, ее воздействие на публику складывается иное. В этом жанре маловато иметь какую-то маленькую камерную площадку, которая действует раз в неделю. Поэтому Лофт не может восприниматься как какая-то конкуренция.

Важно понимание того, что по причине сложной окупаемости, когда наступает кризис, как сейчас, первым делом урезают камерные концерты. Вот посмотрим с точки зрения менеджмента: зал маленький, условно 100 мест, уровень исполнителей, которые играют в камерном составе очень высокий, то есть их гонорар не может быть низким. Следовательно, если, с одной стороны, высокие гонорары, а с другой – ограниченно количество мест, то сколько должен стоить билет, чтобы это окупить? Я не просто так озвучила эту логику: на это как раз и ориентированы большие концертные площадки.

– Кстати, насчет форматов. Одной из отличительных черт Лофт Филармонии, как музыкального салона XXI века, является то, что исполнители сами становятся модераторами своих концертов. Почему другие филармонии не рискуют выйти за рамки устоявшихся отношений «исполнитель-слушатель» в иное русло?

– Страшно вообще пробовать что-то новое. Элементарно: это опять экономика, опять деньги, которые они не заработают. А зачем рисковать, если можно жить спокойно? Другой вопрос, что и не каждая площадка предрасположена к этому. Например, у нас в ЗИЛе зал-конструктор, он сам по себе, вне зависимости от концепции Лофта, диктует определенную свободу. Я не говорю, что на академической площадке такой формат невозможен, Лофт уже съездил в Белгород на академическую площадку, и мы нашли способ как это сделать. Но нужно было подумать, понять – возможен ли на академической площадке такой творческий момент. Это вопрос креатива и вопрос того, насколько филармония того или иного города готова рисковать.

– А во вкусах зрителей ты наблюдаешь какую-то определенную тенденцию? На что они больше идут?

– Знаешь, это сложный вопрос и на него нельзя ответить однозначно. Конечно, моей задачей было продвигать Бетховена, Брамса, то есть начать с азов, с тяжелой артиллерии. Но мы с исполнителями понимали, что интересно как раз на стыках: соединять музыку барокко с современной. Я помню, как у нас впервые прозвучал Карманов, Курляндский, Леру, Пярт. Людей это не смутило, они не испугались, не уходили из зала. У меня есть претензия забрасывать этот крючок дальше, чтобы публика развивалась, думала о том, на что еще музыка способна.

В октябре мы с Давидом Ардуханяном исполняли Филипа Гласса, Пауля Хиндемита, Арво Пярта. В конце мы спросили у слушателей, кто им больше понравился, и ответ нас поразил – Пярт и Гласс. Ну хорошо, можно сказать, что людям понятнее неоклассика, «новая простота», им понятна эстетика, когда нужно слушать не само звучание, а «расстояние между нотами». На самом деле это не так, ведь музыку Гласса сейчас называют «голосом планеты земля». И когда я услышала, что публике понравился именно Гласс, я поняла – вот мы и пришли к ответу.

– То есть, по твоему мнению, как менеджера, внедрение современной музыки в классическую академическую программу не так рискованно, как казалось?

– Вообще. И я считаю, что неправильно ограничивать себя седой стариной. Когда ты показываешь, что музыка родилась из определенных традиций и показываешь эти связи на примере современной музыки, то эта дико непонятная музыка начинает оживать «в руках и глазах» смотрящего.

– В заключениие нашего разговора расскажи, пожалуйста, про будущие проекты Лофта.

– Мы отработали оба сценария: офлайн и онлайн. И мы знаем, как делать онлайн с профессиональной командой, с мультикамерной съемкой. Я не выступаю против онлайнов, я выступаю за то, что это хорошо, когда онлайн является надстройкой реальности. Поэтому культуру нельзя ни в коем случае закрывать: если врачи спасают наши тела, то мы спасаем души. Мы должны поддерживать дух и сражаться до конца. Если мы вспомним войны, на линии фронта всегда играли музыканты. Во все времена.

– Полностью согласна. Спасибо большое, что выделила время для столь интересного разговора, желаю огромных успехов Лофту, а тебе много эмоциональных и материальных ресурсов для развития своего дела!

– Спасибо тебе за интервью. Успехов!

Христина Джишкариани, V курс НКФ, музыковедение

№4 (205), апрель 2021 года

«Искусство – это наука, ставшая ясной»

Ж. Кокто

Итогом такого содружества мира цифр и технологий с миром творчества станет создание экспериментальных опер. Задачи проекта выстроены поэтапно: его участники – композиторы, режиссеры, сценографы из Британской высшей школы дизайна и ученые из школы Сколтеха, – разделились на восемь постановочных групп. В течение года они вместе будут работать над камерными операми продолжительностью 20-30 мин, которые в ноябре 2021 года прозвучат в театре «Новая опера». Таким образом, впервые результаты лаборатории «КоOPERAция» выйдут на большую сцену.

Проблема связи науки и искусства поднимается тысячелетиями: об этом рассуждали философы, ученые и видные деятели разных эпох. Многие практическим путем находили линии соприкосновения двух областей человеческой жизни и воплощали идею их синтеза в разных видах творческой деятельности, в том числе и в музыкальной. Вспомним хотя бы оперу Филипа Гласса «Эйнштейн на пляже».

И в данном случае непростая задача, стоящая перед авторами камерных опер в проекте ART&SCIENCE, требует тщательной подготовки. От создания идей опер до поисков оригинального музыкального языка, с помощью которого станет возможным выразить научные концепции (сфер нейронауки, биотехнологий, информационных технологий). Участникам предстоит не просто объединить музыку и точные науки, но и показать, как из полярных способов отражения реальности рождается нечто гармоничное.

За музыкальную составляющую научно-творческого эксперимента в парах «музыкант – ученый» отвечают композиторы Елизавета Саничева, Александр Хубеев, Роман Пархоменко, Дарья Звездина, Рамазан Юнусов, Арман Гущян, Михаил Пучков и Кирилл Архипов. Куратор проекта — оперный режиссер Екатерина Василёва, а в число преподавателей образовательной программы и консультантов вошли художник Дмитрий Булатов и искусствовед Ольга Ремнёва, медиахудожники Анна Титовец (Intektra) и Дмитрий Морозов (Vtol), композитор Ольга Бочихина, певица и композитор Наталья Пшеничникова, драматург Евгений Казачков, музыковед Владислав Тарнопольский, оперный критик Ая Макарова и руководитель литературной части Большого театра России Татьяна Белова.  

На встрече, состоявшейся позже в Музыкальном театре им. К.С. Станиславского и В.И.Немировича-Данченко, участники каждой из восьми групп презентовали кураторам, консультантам и публике темы будущих опер, рассказали о концепциях и теориях, положенных в основу их специфических сюжетов. Планка высока, и теперь дело за музыкальным воплощением. Пожелаем всем участникам проекта успехов на этом экспериментальном поле действий!

Христина Джишкариани, IV курс НКФ, музыковедение

№4 (205), апрель 2021 года

2 апреля в мраморном зале Дома журналиста прошла пресс-конференция в честь открытия Первого Международного фестиваля киномузыки KINOREX. В ней приняли участие ректор РАМ им. Гнесиных Александр Рыжинский и члены жюри фестиваля: продюсер Борис Токарев, композитор Илья Духовный, организаторы фестиваля – Елизавета Фирулик, Никита Брусин и Роман Серебряный, секретарь Союза журналистов России. Фестиваль пройдет с 11 по 17 апреля в РАМ им. Гнесиных.

KINOREX задуман для привлечения молодых композиторов и режиссеров: первые присылают на конкурс свои сочинения, а вторые –короткометражные фильмы без музыкальной составляющей. Задача конкурсной программы – создать творческую команду из пары композитор – режиссер. Лучшие работы удостоятся не только призовых мест, но и таких приятных бонусов, как запись музыки к фильму в исполнении симфонического оркестра, стажировка у известного композитора, сертификаты от партнеров фестиваля и многое другое.

Журналистам удалось побеседовать с организаторами фестиваля на тему актуальных проблем киноиндустрии и киномузыки в целом. Обсудили они также цели и перспективы фестиваля. Илье Духовному задали много вопросов, посвященных различиям процессов сочинения песни и саундтрека. Рассказал композитор и о возможных «подводных камнях» подобной творческой работы.

Борис Токарев коснулся  темы самого сотрудничества с композиторами. Он подчеркнул, что для режиссера в данном вопросе важно понимать и уметь сформулировать, какая музыка ему нужна, что она должна выражать, в противном случае совместное творчество может принести не те результаты. Много слов было сказано и о слишком активном современном производстве кино, и о плагиате саундтреков, которого сложно избежать.

За круглым столом гости говорили и о положительных сторонах самого проекта для поддержки молодых талантов. Важно, что кроме получения призовых мест конкурсанты смогут познакомиться друг с другом, поскольку конкурс проводится в очном режиме, и каждый режиссер сможет найти «своего» композитора. И наоборот.

Пресс-конференция прошла очень интересно и живо. Будем надеяться, что и сам фестиваль утвердится в творческой жизни столицы и проведет еще не один сезон.

Христина Джишкариани, IV курс НКФ, музыковедение

№8 (196), ноябрь 2020 года

В Малом зале РАМ им. Гнесиных с триумфом завершился фестиваль-лаборатория современной музыки Gnesin Contemporary Music Week. Одно из передовых событий в музыкальной жизни Москвы, это событие с каждым годом все больше и больше привлекает интерес как музыкантов-профессионалов, так и любителей, как молодых энтузиастов, которые не боятся идти на риск, так и зрелых людей, уже сформировавших свой мир прекрасного. Фестиваль-лаборатория завершился концертом, программа которого сначала заинтриговала новыми (для кого-то совершенно незнакомыми) именами композиторов, а потом – оправдала самые лучшие ожидания публики.

Программа заключительного концерта заявила определенную концепцию уже в самом названии Perpetuum mobile. Как было анонсировано в афише на сайте фестиваля, главной темой концерта стала тема движения. В композициях оно осуществляется либо по принципу повтора однородного материала, либо  путем  многочисленной смены структур и их преобразований. В прозвучавших трех сольных произведениях каждый из исполнителей проявил себя уникально и оригинально в подходе к композициям. Кроме того, их объединило важное качество – артистизм, гармонично сплетавшийся с характером произведений.

Особой чувственностью и глубиной переживания отличилась Алёна Таран (флейта): она мастерски справилась со всеми технически сложными моментами в Cassandra’s Dream Song Брайана Фёрнихоу (в частности, переключение от разговорной речи, прописанной в композиции сочинения, непосредственно к исполнению, к игре) и при этом тонко выстроила художественную составляющую данных эпизодов. Esercizi (что в переводе с итальянского означает «упражнения») Лотара Кляйна были артистично преподнесены Романом Малявкиным: казалось бы, технические упражнения Кляйна обрели живое дыхание в руках виртуозного аккордеониста. То же самое произошло и с этюдами Шиманского, которые с особой чуткостью и профессионализмом были исполнены Владимиром Обуховым. Медитативность, редкой силы концентрация и бесконечное ощущение движения – именно эти слова смогут в полной мере описать исполнение Варварой Косовой Capriccio Симеона тен Хольта, произведения, которое можно назвать классическим образцом минимализма в музыке. Солирующий голос скрипки – как повелось уже с незапамятных времен – напоминал одинокий человеческий голос, в котором чувствовались то терзания, то молитвенное спокойствие.

Вторая, не менее захватывающая сфера концерта – ансамблевые сочинения. Произведение финского композитора Сампо Хаапамяки Highway для флейты и фортепиано исполнили Игнат Хлобыстин и Дмитрий Баталов. Кроме того, в завершении концерта состоялась российская премьера Камерного концерта для фортепиано и ансамбля польского композитора Агаты Зубель в исполнении ансамбля Reheard. Эти два эффектных произведения сконцентрировали в себе все те художественные качества, за отсутствие которых обычно ругают современную музыку закостенелые консерваторы. То, с какой деликатностью к материалу, к его нюансам были исполнены произведения, очень важно, ведь эту отдачу чувствовала публика и по достоинству смогла ее оценить.

Highway, помимо фантастической технической составляющей, поразил тембровой игрой флейты и фортепиано: контрастное сочетание хрупкого тембра флейты и густой партии фортепиано в нижних регистрах то и дело сменялось тончайшим слиянием тембров, когда рояль будто приближался в своем звучании к флейте в высокой тесситуре. Не остается без внимания и тот факт, что оба исполнителя – Хлобыстин и Баталов – так монолитно исполнили сложное по своим компонентам произведение, где каждый музыкальный параметр преподнесен индивидуализировано. Но никто из участников ансамбля не выпадал из единого движения композиции, и они с особой легкостью играли всеми ее компонентами.

Кульминационной точкой концерта стало выступление ансамбля Reheard, который осуществил российскую премьеру Камерного фортепианного концерта Агаты Зубель. Сразу же стоит отметить необычную инструментальную составляющую: Дмитрий Баталов исполнял свою партию на двух роялях, один из которых был препарированным; аналогично Алена Таран играла на двух разновидностях флейты (к основному виду добавлялась еще и басовая), как и кларнетист Андрей Юргенсон, чередовавший контрабасовую разновидность инструмента с основной.

Партии струнных тоже отличались многоплановыми техниками исполнения; но особый изыск этой сложносоставной конструкции придавала партия ударных в исполнении невероятной Прасковьи Тынянских. Именно ударные инструменты полностью взяли на себя роль генератора динамики движения и момента импульса внутри него. Кроме того, благодаря наличию разных ударных – большого и малого барабанов, сагаты, гуиро и других – произведение в определенных эпизодах приобретало не только своеобразное ритмическое поле, но и экзотическое звучание этих ритмических фигур. Органичное, целостное исполнение поразило слушателей, которые щедро одарили музыкантов своими аплодисментами.

Заявленная в программе концерта концепция движения оправдала себя и отразилась в широком спектре самобытных произведений композиторов в исполнении ярких музыкантов. Насладиться музыкой и ее исполнением можно и постфактум: записи всех концертов выложены на YouTube-канале фестиваля.

Христина Джишкариани, IV курс НКФ, музыковедение

Фото Анастасии Ким