№ 3 (57), апрель 2005

Наверное, каждому из нас хоть раз в жизни приходилось слышать от исполнителей разочарованно-презрительное: «А, теоретик…». Всем ясно, что стоит за этими словами. Мы – «заучки», неудавшиеся пианисты или скрипачи, которые только и делают, что «поверяют алгебру гармонией» да мешают Настоящим Музыкантам спокойно закончить консерваторию. Кто-то до сих пор мучительно ищет ответ на вопрос «Зачем мы нужны?», кто-то всю жизнь пытается доказать себе и другим ценность избранной профессии.

А вот он никому и ничего не доказывает. Он легко взбегает на четвертый этаж музыкального училища, где преподает теоретические дисциплины, успевая по дороге обменяться с коллегами новыми музыкальными идеями и последними анекдотами. Он не соответствует образу типичного преподавателя-теоретика. У него прекрасное зрение. На вопрос дотошного студента «А знаете, в тридцать втором такте третьей симфонии Малера…» с пафосом отвечает: «Ничего не знаю лучше Аппассионаты… Да и вообще я музыку плохо знаю!». И хотя до сих пор вахтерши окликают его «Молодой человек!», а опоздавшие студенты выстукивают на двери его класса ритм тем из ХТК, никто сейчас не усомнится в том, что он настоящий, большой музыкант.

Для того чтобы нарисовать его творческий портрет понадобятся, пожалуй, все краски радуги. В теорию он попал случайно, гораздо больше его интересовал джаз. Однако, настойчивым попыткам «снять» с пластинок джазовые импровизации помогли навыки написания музыкальных диктантов, а сама импровизация стала гораздо свободнее после постижения общих законов гармонии и полифонии.

После длительного периода увлечения джазом, в течение которого был написан, между прочим, теоретический труд, не имевший в то время аналогов в советском музыковедении «Явление свинг. Его становление и развитие на примере музыки А. Тейтума и Ч. Паркера», наступил резкий, внешне парадоксальный перелом. С таким же пылом, каким когда-то играл рэгтаймы, он делает аппликатурную редакцию ХТК Баха под впечатлением от игры Г. Гульда. Редакция опиралась на приемы джазовой игры, и потому не нашла своих почитателей в среде почтенных профессоров-пианистов.

Жизнь диктует свои правила – чтобы заработать денег, как и многим из преподавателей, ему пришлось трудиться в нескольких местах, в том числе и концертмейстером хора. В результате возникли оригинальные обработки для хора как популярных произведений, так и шедевров мировой классики. Чего стоит обработка одного из номеров «Кармины Бураны» Орфа в стиле хард-рок, сделанная с прекрасным вкусом и чувством стиля! Музыка «In taberna» заиграла новыми красками, вполне соответствующими содержанию этого номера кантаты. А уж как были рады студенты! За хоровыми обработками последовали опыты оркестровых переложений и даже собственные сочинения для различных составов… Позвольте, скажете вы, он джазовый импровизатор, концертмейстер, аранжировщик и композитор, но не теоретик! И ошибетесь. Однажды, он признался: «теоретическое образование так выстроило мое мышление, что я научился видеть общее во множестве частностей, закономерности во множестве случайностей, оно помогает быстро определять механизм любой музыкальной деятельности, и мне остается только приводить этот механизм в действие». Не правда ли, сказано истинным теоретиком?

Итак, вы все еще уверены, что теоретики не музыканты? Тогда знакомьтесь – мой папа.

Екатерина Прокопьева,
студентка IV курса

№ 8 (54), декабрь 2004

Воронеж известен всей России прежде всего как родина патриотически настроенного котенка с улицы Лизюкова (которая, действительно, существует). Многие также помнят, что именно здесь начиналась история русского флота (знаменитые корабельные сосны тоже сохранились). Но мало кто знает, что «лица необщим выраженьем» Воронеж обязан своим богатейшим культурным традициям: песенные строки А. Кольцова, стихи И. Никитина, полотна И. Крамского, сказки А. Афанасьева, песни, собранные М. Пятницким стали бесценным достоянием города, где они родились.

Весной 2004 года и без того насыщенную культурную жизнь Воронежа всколыхнуло новое событие – Воронежскому музыкальному училищу исполнилось 100 лет. Приятно осознавать, что эта дата отмечалась с невиданным размахом не только в стенах самого учебного заведения, но и на общегородском уровне. Начало празднований совпало с приездом в Воронеж М. Ростроповича, чья семья долгое время жила в нашем городе, и продолжались вплоть до нынешней осени. Финальной точкой в этом марафоне стала… теоретическая конференция! Явление, впрочем, для Воронежа весьма символичное, ведь именно теоретики были и остаются движущей силой в развитии музыкальной культуры города. Благодаря им в Воронеж приглашаются интереснейшие исполнители, на сцене филармонии звучат не слишком «заигранные» произведения, регулярно проходят концерты современной музыки.

Удивительно приятным, тем более по московским меркам, было то, что открытие конференции проходило в Большом зале училища при большом стечении народа. Со сцены постоянно звучала идея преемственности традиций, ведь все участники конференции – доктора и кандидаты искусствоведения, преподаватели училищ и вузов, студенты и аспиранты МГК им. Чайковского и РАМ им. Гнесиных – были когда-то выпускниками Воронежского музыкального училища. Неожиданностью стало выступление старейшего преподавателя училища, стоявшего у истоков теоретического отделения, Д. А. Дружининой, которая с поразительной для ее возраста живостью, поделилась своими взглядами на современную музыку и рассказала историю первого «неисполнения» в Воронеже произведений молодого Шнитке: во время генеральной репетиции литаврист неожиданно бросил палочки и заявил, что не собирается играть «фашистскую музыку». Вечером пришедшие на премьеру студенты и преподаватели обнаружили на дверях филармонии надпись «Концерт отменен». Недолго думая, они с цветами и бутылкой вина отправились в гостиницу – поддержать молодого композитора. Утром этот случай стал известен начальству, которое потребовало от руководства училища «справедливого» наказания непокорных учителей. Зав. отделением В.В.Зайчиков действительно объявил им строгий выговор, но не за посещение опального композитора, а за… распитие спиртных напитков в присутствии студентов! Быть может в память этого случая, банкет, состоявшийся после конференции, в программе был деликатно обозначен, как «Круглый стол. Свободная беседа по проблемам музыковедения».

Темы, представленные на конференции, поражали своим разнообразием: и общие проблемы музыковедения, и вопросы, касающиеся творчества отдельных композиторов – К. Орфа, Джезуальдо, П. Булеза, Н. Римского-Корсакова, Р. Штрауса, П. Чайковского. Было много новых мыслей, новых идей, но главное – это ощущение удовольствия профессионального общения, которое осталось после конференции…

Если вы вдруг окажетесь в Воронеже, не спеша прогуляйтесь по центру, вдохните свежий запах корабельных сосен в пригороде, сфотографируйтесь у памятника котенку и не забудьте заглянуть в Воронежское музыкальное училище – наверняка намечается что-то интересное!

Екатерина Прокопьева,
студентка IV курса