Цель — эпатаж?
№ 7 (105), октябрь 2010
Покупая билет на оперный спектакль, я всякий раз с замиранием сердца думаю о том, что же мне предстоит увидеть. Будут ли это эксцентрично одетые сказочные персонажи из «Волшебной флейты», огромные пластмассовые манекены из «Валькирии», или же герои оперы «Кармен» будут разъезжать по сцене на мотоциклах. Современный театрал теперь едва ли найдет в репертуаре хотя бы несколько спектаклей в традиционной постановке. Проблема оперной режиссуры в наше время стала чрезвычайно актуальной – люди готовы до драки отстаивать собственные взгляды. Однако большинство зрителей недовольно нынешней ситуацией.
Как известно, в наши дни существует большое количество талантливых режиссеров, способных в самых невероятных решениях раскрыть суть произведения. Большинство этих людей устремились в драматический театр, которому принесли немалую пользу. Бывает, что драматический режиссер берется и за оперный спектакль и получает достойный результат (например, постановка в Новой опере «Искателей жемчуга» Романом Виктюком). Но опера – жанр весьма своеобразный: сочетание музыки и драматического действия, комфорт певцов, необходимый для хорошего исполнения, и многое другое формулирует перед постановщиком сложнейшие задачи, которые, увы, не всегда им решаются.
Наиболее частый прием, используемый нынешними режиссерами, – «осовременивание» действия. В редких случаях это получается убедительно, чаще приводит к абсурдным и нелепым вещам, не согласующимся с произведением. Я ни в кой мере не отношусь к сторонникам исключительно традиционных классических постановок, но убеждена в том, что текст композитора является неприкосновенным и изменять его в угоду собственным идеям – великий грех. Если в партитуре автором указано, что любовная сцена Тристана и Изольды проходит в саду, где на балконе за ними наблюдает Брангена, то переносить действие в давящий гостиничный номер совершенно необоснованно. Более того, этим постановщик убивает очень важную в сцене игру пространств, то сужающегося непосредственно в дуэте главных героев, то расширяющегося в партии служанки (это ясно прописано в партитуре). Бывают более удачные решения – например, совмещение двух исторических планов (как было в постановке «Летучего голландца» в Большом) или перенесение действия в так называемое вневременное пространство.
Ко всему этому бедному зрителю все чаще приходится краснеть, видя бесконечный поток постельных сцен. Действительно, многие сюжеты располагают к такой трактовке событий, но весь ужас заключается в том, что сегодня секс на сцене изображается независимо от либретто. Помню, какое отторжение вызвала у меня картина из одной постановки «Аиды», где в массовой сцене встречи солдат несколько пар не смогли сдержать своего «любовного восторга». Я убеждена в том, что смешивать условное и возвышенное оперное искусство с натурализмом недопустимо. В оперу идут не затем, чтобы посмотреть, как герои чистят зубы, справляют нужду и прочее – всего этого хватает и в повседневной жизни. На мой взгляд, подобные стремления некоторых режиссеров поворачивают оперное искусство в чуждое ему русло…
Разумеется, создатель спектакля берет на себя большую ответственность – и перед зрителем, и перед композитором, о чем сегодня режиссеры нередко забывают. Главной целью современных постановщиков становится самовыражение за счет какого-либо оперного шедевра. Однако зачастую, кроме озабоченного или не совсем здорового воображения, им предоставить публике нечего.
Но хуже всего, если главная цель – эпатаж. Чтобы привлечь публику, в том числе молодежь, завоевать популярность… Будучи не в состоянии достичь известности своим искусством, они используют более дешевый выход – рассердить зрителя, обидеть его своим равнодушием к идее сочинения, задеть нравственные устои… Почему бы тогда Отелло не задушить Дездемону прямо на сцене, по-настоящему?! Без сомнения, об этом случае заговорили бы все…
Говорят, что, закрыв глаза – не решить проблему. Но для современного слушателя это зачастую единственный способ насладиться оперным спектаклем…
Анна Ракитина,
студентка IV курса ИТФ