Свое лицо
№ 2 (73), февраль 2007
В мире современной музыки постоянно появляются новые произведения и имена. Трудно перечислить композиторов, представляющих сегодня различные стили и направления, пишущих в самых разных жанрах. А если не забывать о том, что каждый творец – это личность со своим внутренним миром, своими убеждениями и вкусами, и что все это неизбежно отражается на создаваемой музыке, то откроется необозримая и пестрая картина. В этом огромном пространстве современной музыки на мой, может быть, субъективный, но убежденный взгляд, гораздо больше поисков, метаний, стремлений завоевать новые горизонты, чем «точек покоя» — произведений не «революционных», а углубленных, созерцательных, никуда не спешащих и не рвущихся. Такая музыка, которая никому ничего не доказывает, а просто идет из души автора в душу слушателя, заслуживает особого внимания. В ней как будто бы нечего анализировать, нет новых технических изысканий, но, может быть, это и не нужно. Она пишется для того, чтобы ее слушали.
С такого несколько пространного предисловия хотелось бы начать разговор об одном из новых сочинений Александра Кнайфеля «В эфире чистом и незримом». Оно возникло под впечатлением одноименного стихотворения Ф.Тютчева. Сочинение для небольшого исполнительского состава (фортепиано и струнный квартет) ясно и логично построено, в его трех частях по очереди представлены все исполнительские средства: первая часть – для одного фортепиано, вторая – для струнного квартета, а в третьей они объединяются и вступают в диалог. Но интересно, что все три части сочинения написаны в очень медленном темпе. Если прибавить к этому постоянно выдерживаемую тихую динамику и обилие пауз, а также не меняющуюся на всем протяжении пуантилистическую фактуру, то можно предположить утомительное однообразие сочинения. Но при прослушивании оказывается что это совсем не так.
Музыка оказывает почти волшебное воздействие. Она завораживает и не отпускает от начала и до конца. Первый звук возникает из тишины, и композитор дает нам время дослушать, как он улетает в эту тишину обратно. Мы любуемся каждым звуком, каждой последовательностью, аккордом, как бы заново открывая для себя прекрасные в своей простоте и первозданности элементы музыки. Невольно подключается ассоциативный ряд, и от первооснов музыки наша мысль переносится на самые важные категории бытия: время, жизнь и смерть. Наиболее углубленная часть – вторая; медленная музыка для струнного квартета издавна предназначалась композиторами для выражения наиболее сокровенных размышлений. При этом произведение не статично, несмотря на то, что оно выдержано в едином состоянии созерцания, застывшего времени. Музыка развивается, имеет свои кульминации и спады, четко выстроенную форму.
Ничего принципиально нового в музыкальном языке сочинения нет. Композитор использует традиционные средства, все это уже было. Но такое произведение родилось впервые. У этой музыки есть свое лицо, она написана искренне и с любовью. После прослушивания остается чувство очищения и зарождения чего-то нового, доброго и светлого в душе.
Татьяна Федотова,
студентка IV курса