Сказочник и пташка
№ 8 (70), ноябрь 2006
Одна из главных театральных новинок 2006 года – премьера балета Прокофьева «Золушка» на Новой сцене Большого театра. Балетный шедевр, долгие годы отсутствовал на московской сцене и теперь вернулся в новой постановке бывшего солиста-танцовщика ГАБТа Юрия Посохова. Эта значительная работа – далеко не первый его опыт в качестве хореографа и, судя по реакции публики, опыт очень удачный. Либретто балета, принадлежащее композитору, оказалось полностью переосмыслено, но совсем не в сторону осовременивания сюжета, как можно было ожидать. Новое либретто рождено глубокой, искусствоведческой в сути своей идеей – на фоне сказочной канвы подчеркнуть особую роль сочинения в жизни самого Прокофьева.
Источником всех чудес и самой сказки здесь является не фея, а Сказочник, живущий на маленькой планете (планета на сцене очень красива!) со своей помощницей Пташкой, которая, зачитываясь новой сказкой, перевоплощается в Золушку. Костюм Сказочника – круглые очки, желтый шарфик, клетчатый пиджак – не оставляют сомнений в том, что перед нами Прокофьев собственной персоной. Имя же героини – Пташка – ласковое обращение композитора к первой жене Лине. Именно военные и послевоенные годы, когда создавался балет – самые трагические страницы ее жизни. Такое прочтение сюжета, его подтекст заставляет слушателя гораздо более глубоко и почти трагически пережить идеальную, светлую и интимную лирику Adagio и вальсов, грустную улыбку комических сцен.
Кроме этой сюжетной нити, о которой кто-то из зрителей может и не знать, раскрытию музыки способствуют многие сценические и хореографические находки, а также экономное, изобретательное использование декораций (художник Ханс-Дитер Шааль). На сцене большую часть времени находится только один предмет. Это что-то вроде маленькой сцены на сцене, которая превращается то в сказочную планету, то в каморку Золушки-Пташки, то в огромный платяной шкаф. Может быть, в самой хореографии не хватает привычной для балетов Прокофьева «классики», не хватает симметрии в каждый отдельный момент танца (ее, на мой взгляд, требует «идеальная» музыка балета). Но зато остроумные находки из области современной хореографии ни на миг не дают отвести взгляд от сцены. Новая постановка – один из редких случаев, когда радикальное изменение авторского сценического замысла не искажает, а, напротив, к радости зрителей, обогащает и углубляет восприятие музыки и сюжета.
Виктория Губайдуллина,
студентка IV курса