Весна в черешневом лесу
№ 5 (59), сентябрь 2005
Московская публика избалована хорошими концертами, обилием знаменитых имен, интересными интерпретациями и высоким качеством звучания. Удивить ее чем-либо очень трудно. Концерт закрытия фестиваля «Черешневый лес», прошедший 27 мая в Большом Зале Консерватории, был интригующе назван организаторами «Музыка весны».
Открыв программку концерта, можно удивленно вскинуть брови: что же такого весеннего в Камерной симфонии Шостаковича и в Пятой симфонии Бетховена? Пожалуй, наиболее отвечала замыслу концерта премьера Четвертой симфонии Александра Чайковского, посвященная 60-летию Великой Победы. Исполненная Государственным симфоническим оркестром «Новая Россия» под управлением Юрия Башмета и Государственной академической хоровой капеллой России им. А. А. Юрлова под управлением Геннадия Дмитряка, эта симфония, наверное, единственная оставила яркое впечатление своим содержанием и тембровыми красками. Нагнетание страшных дисгармоничничных образов, которое вылилось в потрясающее по экспрессии соло альта (гениально исполненное Ю. Башметом) на фоне хорового остинато, и символы Времени, и идиллические картины природы, а точнее – бытопейзаж русской деревни, с кукушкой и мычаньем коровы в партии тромбона (которое, правда, скорее напоминало трубные возгласы слона и пробуждало ненужные ассоциации с сафари). И тема песни «Любимый город» В. П. Соловьева-Седого, процитированная в коде сочинения, действительно звучала как символ Мира, Добра и Красоты.
Справедливости ради нужно отметить и великолепную качественную интерпретацию Восьмого квартета «Памяти жертв фашизма и войны» Д.Шостаковича Камерным ансамблем «Солисты Москвы» под управлением Юрия Башмета. И во втором отделении – Пятая симфония Бетховена…
Как известно, чтобы исполнить шедевр мировой классики, нужно обладать большой смелостью. В данном случае эта смелость заключалась в вопиюще нестройных вступлениях тутти, в непонятных завышениях темпов и отдельно – в фальши медно-духовой группы. Может, все это можно было бы простить только за соло гобоя в первой части и тончайшее пиано перед финалом, но если включать в программу произведение подобного рода – то уж, наверное, исполнять его хотя бы качественно.
Чем же был для Черешневого леса этот заключительный концерт со своей непродуманностью замысла и неравномерностью исполнения? Думается, что в любом лесу есть и свои темные чащи, и пограничные места с прогалинами и болотными топями. И свои солнечные поляны…
Анна Громыхова,
студентка IV курса