Муза
№ 11, ноябрь 1999
Добро и зло, любовь и ненависть – всегда окружают нас. Вечная борьба – загадка Творца. Наиболее тонко и глубоко чувствуют эту двойственность художники, в чьей душе борются два гения – добрый и злой.
Свидетелями такой душевной драмы стали все, кто побывал на «Сказках Гофмана», поставленных Московским театром «Геликон-Опера». Фантастическая опера Оффенбаха по мотивам произведений Гофмана (либретто Жюля Барбье и Мишеля Карре), первое представление, которое состоялось в Париже в конце прошлого века, на протяжении более ста лет не перестает волновать режиссеров, актеров, музыкантов. Где разгадка и в чем секрет «Сказок»?
Эрнст Теодор Амадей Гофман – живая легенда 19 века, писатель, художник, музыкант. Перед нами не история его частной жизни, в его образе отражена жизнь любого художника – поэта, композитора. В сложном взаимодействии внутреннего «я» и окружающего мира – судьба Гения.
«Музыкальный спектакль» – так называет свою художественную концепцию режиссер театра Дмитрий Бертман. И ему трудно возразить. Благодаря хорошо продуманному сценическому замыслу с привлечением современных световых и телевизионных эффектов – опера Оффенбаха в 4-х действиях проходит на одном дыхании. Зрителю предоставляется полная творческая свобода для выбора объекта пристального внимания: хор, оркестр, зрительные эффекты, и, наконец, сам Гофман и его «богини». Заметим, что спектакль исполняется на французском языке, но над сценой укреплено электронное текстовое табло с бегущей строкой на русском языке.
Три встречи – три «сказки» Гофмана, которые он рассказывает посетителям винного погребка Лютера. С мыслью о возлюбленной – певице Стелле, в которой соединились черты трех некогда любимых им женщин (Олимпия, Антония, Джульетта), начинает свои «сказки» Гофман.
Званый ужин у профессора Спаланцани. Здесь Гофман встречает Олимпию. Ее кукольная красота ослепляет его и вводит в экстаз. Он не видит, что перед ним безжизненная кукла-автомат. Пытаясь поспеть за ней в танце, он падает в изнеможении. Таков финал встречи с первой возлюбленной. Партию исполняла Марина Андреева – обладательница хорошего колоратурного сопрано, но с неуверенной манерой исполнения. Хотелось бы больше смелости, ведь кукла – не человек и бояться ей некого. Предсмертная ария тяжело больной Антонии (дочери старого советника Креспеля) стала лирическим центром не только второго действия, но и всего спектакля. Елена Вознесенская, исполнявшая партию второй возлюбленной Гофмана, пленяла слушателей своим мягким очаровательным сопрано, в котором ощущалась теплота и искренность чувств умирающей Антонии.
Сцена Антонии с вызванным духом умершей матери, пожалуй, самая эффектная во всем спектакле. По-режиссерски смело и ново подходит Бертман к сценическому воплощению и изображению последних минут умирающей девушки. Кому могло такое придти в голову! На минуту теряешь ориентацию в пространстве – то ли ты в театре, то ли в кардиологическом центре. Прямо на сцене зритель видит кардиограмму сердца, сзади хор создает имитацию сердцебиения. Любовь, только любовь может спасти, не в славе счастье! Появившийся дух матери, вызванный злодеем Мираклем, заставляет петь Антонию до последнего вздоха. Сатанинский смех, летящие перчатки, голос духа умершей, заполняющий пространство зала, и наконец, крупные черты лица на большом экране – все это вызывает не просто чувство легкого любопытства. Отдадим должное отточенному мастерству Виктории Ляминой, исполнявшей партию Матери Антонии.
Отметим один интересный драматургический прием, использованный в этой сцене для включения оркестра в сценическое действие оперы. Муза (в образе друга Никлауса) обращает внимание Гофмана на оркестр, где в этот момент звучит соло. В результате такого метода, оркестр становится главным действующим лицом в сцене. Маленький, но хорошо сыгранный коллектив – гордость дирижера Кирилла Тихонова.
Последнее действие оперы переносит нас в роскошную Венецию, где Гофман гостит у куртизанки Джульетты. Под тему баркаролы происходит сцена очарования Гофмана. Богиня-Венера, колдунья-удача – вот царицы этого вакханального мира. Новая возлюбленная поэта находится на службе у злодея Дапертутто, который использует Джульетту, чтобы добиться душ новых влюбленных.
Птица теряет жизнь, а человек – душу. Это философское резюме всего спектакля. Так и не находит Гофман успокоение в своей любви: Олимпия сломана, Антония мертва, Джульетта проклята. А Стелла, в которой он видит всех своих возлюбленных – не тот идеал, о котором мечтает Художник. Истинная любовь поэта – Муза (блестяще сыгранная Ларисой Костюк). Она призывает Гофмана помнить о ней, его верной спутнице и подруге. «Страсти должны утихнуть, из пепла сердца родится гений. Улыбнись печалям», – утешает Муза Дмитрия Бертмана и Кирилла Тихонова.
Юлия Тарасова,
студентка IV курса