№ 9 (125), декабрь 2012

Владимир Михайлович Агопов – в России гость нечастый. Окончив Московскую консерваторию у Арама Хачатуряна по композиции и у Эдисона Денисова по оркестровке, композитор связал свою дальнейшую жизнь с Финляндией, став уже в 1978 году профессором хельсинской Академии музыки имени Яна Сибелиуса. Возможность побеседовать с ним воплотилась в интеллектуально насыщенной встрече, которая состоялась в 35 классе имени Н. Я. Мясковского в кругу друзей-коллег и студентов.

Спектр затронутых вопросов был очень широк. В. Агопов синтезирует в своем творчестве пласты разных музыкальных культур, подчеркивая тем самым актуальность глобализации искусства в русле утверждения национального самосознания. Чрезвычайная многоплановость личности композитора, словно «прекрасные Оры, охраняющие вход на высокий Олимп» (Н. Кун), является неким камнем преткновения, о который обязательно споткнется всякий, кто захочет создать полноценный образ этого человека.

В беседе возникла тема взаимосвязи музыкальной формы и музыкального содержания. На этот счет композитором были высказаны два ключевых тезиса: «форма – это то, что делает из сочинения собственно музыку» и «хорошее произведение не требует никакого содержания: оно такое, какое есть». И если первое положение вряд ли найдет своего оппонента, то второе, как мне кажется, явно провоцирует дискуссию, уводя сознание из музыкальной плоскости в плоскость герменевтики. Иными словами, музыкальное произведение есть некий «текст», который можно «прочитать», и хорошее музыкальное сочинение, являясь ничем иным, как акустическим выражением смысла, априори обладает «содержанием» и потому вообще не нуждается в данной категории. Вопрос этот чрезвычайно интересный и, безусловно, открытый.

В области педагогики В. Агопов также предложил пищу для раздумий, затронув область оркестрового мышления. Секции (или блоки) – это, по его мысли, некая субстанция, заключенная между композицией и оркестровкой: «Идея заключается в том, чтобы студент сам создавал такие блоки для разных групп оркестра, как для каждой в отдельности, так и для нескольких одновременно». Как правило, блоки сначала делаются графически (в виде геометрических фигур) и только после обсуждения и одобрения записываются нотами, объединяясь в единое произведение (образцами могут служить секции Лютославского – «Книга для оркестра», Третья и Четвертая симфонии…), но в целом трактовка секций широкая и свободная. «Многое зависит от степени продвинутости студента», – считает Агопов.

На встрече помимо дискуссионной части была и музыкальная. Владимир Михайлович познакомил аудиторию с произведениями Магнуса Линдберга и Кайи Саариахо, выпускниками Академии Сибелиуса в Хельсинки, которые являются знаковыми фигурами в современном музыкальном искусстве и представляют финскую композиторскую школу.

Многие вопросы в монологах композитора застывали в воздухе, тая в себе печать недосказанности. В этом было нечто сакральное. Владимир Агопов словно мыслил себя «проводником» неких «идей», которые по существу не могут быть до конца познаны, тем самым предоставляя возможность интерпретировать эти «идеи» другим.

Евгения Бриль,
студентка III курса КФ

Поделиться ссылкой: