№ 9 (143), декабрь 2014

«Левша» – шестая и последняя на сегодняшний день опера Родиона Щедрина, продолжающая традиции его оперного творчества. Она написана к открытию новой сцены Мариинского театра и посвящена художественному руководителю театра, дирижеру Валерию Гергиеву в честь его 60-летия. Премьеры оперы (сценическая и театральная) состоялись летом прошлого года, а 4 ноября 2014 г. спектакль был показан в Лондоне. Безусловно, первоклассное исполнение оперы обеспечило участие в постановке самого Валерия Гергиева, но и весь исполнительский состав оказался на высоте.

Особо стоит отметить актерские работы Марии Максаковой – английская принцесса Шарлотта, Кристины Алиевой – Блоха, Эдуарда Цанги – атаман Платов, Екатерины Гончаровой – одна из разговорных женщин и Станислава Леонтьева – исполнителя партии Левши во втором составе («первый Левша» Андрей Попов был даже выдвинут экспертами на «Золотую маску»). Сильное впечатление от спектакля остается благодаря тонкой режиссуре Алексея Степанюка, стильным декорациям Александра Орлова и продуманным костюмам Ирины Чередниковой.

Композитора давно интересовал этот сюжет. «В “Левше” Лесков объединил все самые характерные признаки русской души. Тут и хитринка, и степенность, и полное презрение к смерти, и талант, и чувство юмора, и страсть к алкоголю – все не перечислить. Часто иностранцы меня спрашивают, что такое русская душа. В ответ я им советую почитать “Левшу”», – признавался Щедрин в интервью для «Известий». Для него это уже третье сценическое воплощение сюжетов писателя (ранее – русская хоровая литургия «Запечатленный ангел», опера для концертной сцены «Очарованный странник»).

Либретто написано самим композитором. Работая над текстом оперы, Щедрин внес ряд фактических, хронологических и литературных изменений. Например, первая сцена сразу переносит зрителей в эпоху Николая I, хотя повесть начинается с заграничной поездки императора Александра I с бывшим фаворитом императрицы Екатерины II атаманом Платовым. В либретто также введены новые персонажи – историческая героиня принцесса Шарлотта, разговорные женщины, аглицкие невесты.

По жанру произведение Щедрина близко эпической опере (патриотическая идея, главный герой – простой русский человек, сопоставление двух народов – русских и англичан, важная роль хора), хотя здесь есть и лирика (монологи Левши, включая лейттему «Аленький цветочек», «Реченька Тулица» разговорных женщин и дуэт их антагонистов – любовные канцоны аглицких невест), и драма (развязка оперы). Композиция оперы включает в себя оркестровые эпизоды (большинство из них имеют обозначения «оркестровые реплики»), монологи, ансамбли действия и состояния, хоровые и смешанные сцены.

Оригинально трактован образ Блохи – «девушки в казенном футляре». Большинство монологов в опере поручено именно ей. Текст партии Блохи – и литературный, и музыкальный, – полностью создан фантазией Щедрина, а виртуозная партия инструментального типа сочинялась специально для колоратурного сопрано Кристины Алиевой. Интересна трансформация ее образа: в первом выходе заграничная «вещица» показала, чему ее выучили «родители» – английскому алфавиту (от A до Z) и кадрили-лансье; Левша же научил ее произносить русский алфавит, танцевать «барыню» и «благодарить за внимание». В результате из стального механизма она превращается в настоящего человека, думающего и искренне оплакивающего смерть своего «учителя» Ванюшки – Ивана Москвина, «косого Левши из града Тулы».

Интересно сценическое решение каждой роли. Принцесса Шарлотта, типичная английская кокетка в модных шляпках (намек на Елизавету II), постоянно прихорашивается перед публикой, держа в руках искусственную болонку. Образ вечно нетрезвого атамана Платова неразрывно связан с огромным красным диваном, на котором его перемещают слуги из одного конца сцены в другой (похожий прием был в последней постановке «Войны и мира» С. Прокофьева в Театре Станиславского, где так же «возили» Элен). Разговорные женщины статичны, как древнегреческие певицы на котурнах (либо неподвижно стоят, либо плавно и очень медленно двигаются, за исключением «Озорных частушек» Левши). Их расположение каждый раз меняется: то они «парят» над сценой справа и слева, то находятся на самой сцене с разных сторон.

Конфликт русских и англичан подчеркнут как музыкальным, так и сценографическим решением. В вокальном отношении русские сцены преимущественно певучи, мелодичны, насыщены песенными интонациями. В некоторых случаях напрашиваются аллюзии на протяжные песни (лейттема разговорных женщин, «Аленький цветочек» Левши). Хор как воплощение русского народа часто становится комментатором и участником событий (хоровая сцена «Куйка аглицкой Блохи на русский лад»).

Английская образная сфера, напротив, по своей сущности инструментальна – не случайно в первой арии Блоха как заводная игрушка танцует модную кадриль-лансье, а ее партия соткана из колоратур. Множество фиоритур присутствует также в вокальной характеристике Шарлотты и аглицких невест.
Картины русской жизни – «тульские сцены» – разворачиваются на фоне русской белой зимы. Вообще «русский» цвет в опере – синий. Ему противопоставлен «английский» красный с различными оттенками: два розовых костюма Шарлотты, швейцары в красных мундирах, красные телефонные будки. Лорды всегда с черными зонтами на случай дождя, пол зеленого цвета в стиле типичных английских лужаек для гольфа или игорного стола. Интерьер Букингемского дворца в чем-то близок и Зимнему дворцу – изображение огромных ног императора словно символизирует, что все находится в его власти; не случайно обе партии русских правителей отданы одному исполнителю (Владимир Мороз).

Костюм Блохи, единственного персонажа, связывающего обе сферы, отражает эволюцию этого персонажа. Сверкающая одежда, буквально переливающаяся металлическим оттенком, цилиндр на голове, короткое платье и изящные туфельки сменяются огромным белым пуховым платком, накинутым на плечи и голову (чтобы не «опростоволосилась» в глазах русских женщин), и русской национальной зимней обувью – валенками, в которых хрупкая Блоха пытается станцевать «барыню». Трогательную колыбельную из Эпилога она поет в том же «русском» наряде. К ней присоединяется народ в одеждах такого же чистого белого цвета со словами Трисвятого («Святый Боже, Святый Крепкий, помилуй нас»)…

Главную идею оперы Щедрин приберегает для финала: «…мы не ведаем, что творим»…

Мария Зачиняева,
студентка IV курса ИТФ
На фото: Левша – Андрей Попов,
Блоха – Кристина Алиева

Поделиться ссылкой: