№ 8 (160), ноябрь 2016

В современном музыкальном мире стремительно развивается так называемое аутентичное исполнительство. Реконструируются старинные инструменты. Исполнители, играя барочную музыку, стараются воспроизвести особую манеру, в которой, предположительно, играли музыканты столетия назад. Ее подсказывают особенности и возможности самих инструментов. Однако далеко не все благосклонны к подобным «историческим» новшествам. Со времен романтической эпохи в представлении многих музыкантов живут большие составы, медленные темпы, строгость и основательность в звучании старинной музыки. И так же, как «аутентисты» уже не могут слушать концерт Вивальди, когда в оркестре сидят 30 скрипачей, так «академисты» не готовы принять «клоунаду» с непривычными тембрами, танцевальностью и «мяуканьем» на жильных струнах. Можно ли всех примирить? Об этом мы беседуем с моей однокурсницей Анной Уткин.

– Аня, скажи, пожалуйста: когда ты познакомилась с «аутентичным» исполнительством?

– Когда я училась в Педагогическом университете, нам на истории музыки об этом говорили. Но без подробностей. Потом в Консерватории рассказывали об инструментах, различных приемах игры, давали слушать музыку, сравнивали разные записи.

– Многие музыканты, воспитанные на академических традициях, с недоверием воспринимают барочное исполнительство, иногда даже его ругают. Как ты к этому относишься?

– Некоторые люди очень остро все воспринимают. Кто-то напрочь не принимает аутентичное исполнение, считая его не нужным и даже невозможным. А некоторые «аутентисты» плохо относятся к «академистам». Я же думаю, что если человек просвещает людей где-нибудь в деревне, где нет барочных инструментов, то лучше исполнять Баха, чем вообще его не исполнять.

– Академисты часто считают аутентичную игру неполноценной. Например, во вступительном хоре из Страстей по Матфею Баха им не хватает мощи, глубины; такое исполнение кажется поверхностным и неуместно танцевальным. Где истина, на твой взгляд?

– К такому исполнению нужно привыкнуть, и если увлечься, можно многое для себя открыть. Как с современной музыкой: некоторые люди не могут слушать сочинения XX-XXI веков, потому что ничего в этом не понимают. А если им что-то рассказать, возникнет интерес. Здесь то же самое. Мы привыкли слушать классиков или романтиков, и все говорят, что музыка – это язык чувств. В барочной музыке тоже есть эмоции, просто они там «запрятаны». Для того чтобы их услышать, нужно себя перестроить на иной лад – и тогда окажется, что там глубина еще бóльшая.

– Аня, ты имеешь некоторый опыт в музыкальной педагогике. Можно ли (и нужно ли?) знакомить с аутентичным исполнительством детей в музыкальной школе, акцентировать их внимание на различии версий?

– В любом случае это им не помешает. Нужно ли – трудно сказать. Если просто слушать музыку, то да. Детям даже интересно, если рассказать про старинные флейты или какие-то другие инструменты, на которых играли в ту эпоху, или про риторические фигуры – что-то совсем элементарное. Что же касается собственно игры– принято сначала давать общую школу. Но если сразу учить на барочной скрипке или на клавесине – наверное, ничего плохого не будет. Я не пробовала.

– Мне кажется, что педагоги часто заняты техникой, «кухней», тем, чтобы ребенок выучил текст «без запинок и ошибок». До стилистики дело не доходит. Дети играют довольно много старинных сонат и пьес, при этом имея дело с редакциями, где подробно прописана аппликатура, все штрихи расставлены по-своему. Такой текст преподносится ребенку под названием «старинная музыка», хотя ее там уже практически не остается?

–  Здорово, что старинная музыка хоть в таком виде есть в музыкальной школе! Но для игры в стиле надо, чтобы преподаватель сам в этом разбирался. И должно быть время: большинство произведений выучивается в последний момент, лишь бы все ноты были правильные! Потом, барочную музыку надо играть одним способом, «небарочную» – другим, что непросто. Но если кто-то специально этим увлечется, будет очень хорошо.

– В старинной музыке имеет место элемент импровизации. Нужно ли юного музыканта как-то знакомить с этой традицией?

– Мне кажется, что в музыкальной школе надо как раз больше внимания уделять импровизации. У нас даже в общеобразовательных школах по программе положена импровизация: сочинить песенку, придумать музыку к стишку, стучать в бубны…Все ужасаются, но на сам деле ничего сложного тут нет: даже выбор – играть короткую трель или длинную – это уже импровизация. Детям понравится, когда они наконец-то смогут играть не только то, что написано в нотах.

– В Московской консерватории есть специальный факультет, где студенты для исполнения старинной музыки осваивают исторические инструменты и особую манеру игры. Как быть в училищах или других вузах, где таких отделений нет?

– Во-первых, их можно открыть – сейчас старинное исполнительство развивается. Если раньше оно казалось дикостью, то сейчас даже «неприлично» об этом не знать. В училищах точно – пора. Потом, если ученик этим увлекается и, тем более, собирается поступать в консерваторию на факультет исторического исполнительства, то для начала преподаватель может больше заниматься с ним стилистикой.

– Проблема в том, что многие идут на ФИСИИ, толком не понимая, куда поступают, и знакомятся с барочным исполнительством по сути только в вузе.

– Это довольно странно. Ты же не можешь сидеть и что-то играть по своим собственным нотам, ничего вокруг не видя. Надо и слушать, и читать, иначе музыка превращается в спорт: сильнее, быстрее… Я не говорю, что если человек займется самообразованием, он непременно станет аутентистом – может быть, его куда-нибудь в другое русло потянет…Но зачем заниматься музыкой, если ты только играешь?

– Так можно ли найти компромисс в непримиримой борьбе «академистов» и «аутентистов» и надо ли его находить?

– Я думаю, не надо относиться к этому как к «непримиримой борьбе». Оба исполнения имеют право на существование. Мы не можем сказать, что вернее: это же не наука, не математика. В искусстве все – для красоты. Давайте жить дружно!

Беседовала Алеся Бабенко,
 IV курс ИТФ

Поделиться ссылкой: