№ 3 (101), март 2010

В декабре в Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко на суд публики вновь был представлен «Демон» Антона Рубинштейна в постановке режиссера Геннадия Тростянецкого. Премьера состоялась еще в июне 2008 года, и я, ознакомившись с весьма скептическими отзывами о спектакле (критики в один голос трубили о несостоятельности и полном провале как сценического, так и музыкального воплощения), решила проверить, столь ли справедливы, сколь категоричны мнения экспертов. Ведь опера Рубинштейна ставится не так часто, хотя дает просторное поле для воплощения режиссерской фантазии. Упреками в беспомощности драматических режиссеров на оперных подмостках и недовольством современными постановками никого не удивишь, но осталась же опера в репертуаре театра!

Уже в самом начале меня заинтриговала полностью спущенная аппаратура верхнего освещения при открытом занавесе, которой суждено было подняться в полной тишине, еще до возникновения первых скрипичных фраз увертюры (стильный ход!). Затем открылась темная сцена. Черный задник с мерцающими точками-звездами усилил ощущение принадлежности первозданному космическому хаосу. В центре сцены, на поворотном круге, лежала поначалу казавшаяся кучей осенних листьев мягкая конструкция-трансформер (она же супер-занавес), напоминавшая при своем неторопливом «воспарении» крылья диковинной птицы или летучую мышь. Она обнажила лежащего Демона (в таком же «распластанном» виде на круге будет лежать и Тамара, когда Демон явится к ней в обитель).

Далее перед публикой предстали хор духов в масках, отстраненный комментатор событий, а также две аллегорические противоборствующие группы: статуарные силы добра во главе с Рыцарем Света, выносящие символическую атрибутику (крест, пальмовая ветвь, макет церкви), и гримасничающие, вертлявые, но не лишенные обаяния приспешники Демона. Во втором действии у каждой миманс-группы будут более развернутые эпизоды: ангелы укажут дорогу к храму и зажгут у воинов свечи; злые силы будут задействованы в сцене битвы в роли символического врага, от чьей руки падет Синодал. А до этого он еще успеет спеть «Обернувшись соколом», стоя со своим поющим войском плечом к плечу (при этом хористы, поочередно и плавно приседая по краям ряда, изобразят неторопливые взмахи крыльев птицы). Очарует теплой интонацией и богатыми штрихами мужской хор в знаменитом «Ночкой темною»; хор будет расставлен в одну шеренгу, а перед ними Демон со своей свитой из трех демонят выкатит бледный шар Луны и повесит светило на заднем плане.

Интересна сцена, когда жених, окруженный «несвятой троицей», вместо молитвы перед сном думает о Тамаре. Под воздействием Демона, стоящего над ним и как бы управляющего его мыслями (как же ему было трудно петь тогда!), Синодал устремляется в объятия Тамары. И тут срабатывает режиссерская тактика «Каждому воину по красивой девушке», что и воплощается на сцене, – появляются девушки в белых одеяниях и усаживаются у изголовья воинов. Что это – козни Демона или просто сон – не ясно.

Режиссеру удалось тонко поиграть психологическими моментами предчувствия, ожидания, предсмертных видений, которыми изобилует рубинштейновское романтическое творение. Замечательно в сценическом плане был решен эпизод смерти Синодала – в его видении Тамара подходит к Демону и тот кладет на ее плечо часть темной мантии. Получилось с убедительной конкретностью показать два мира – реальный и духовный – как в параллельном существовании, так и во взаимодействии. Герои реальные не замечают потусторонние силы, которые достаточно активны, буквально вплотную приближаясь к ним. И лишь иногда Тамаре или Синодалу открывается их страшное окружение. Оригинально показана способность неземных сил к «телепортации», иначе говоря, к стремительному передвижению в пространстве. Например, это видно в сцене, когда Демон у стен монастыря (на темном заднике светится окно кельи) пререкается с Ангелом, а затем сразу, без смены декораций и каких-либо движений, оказывается уже внутри кельи (окно осталось), а затем устремляется к Тамаре (лежащей на подвижном круге и освещаемой прожектором).

Очень интересно режиссер работает со светом и цветовой гаммой. В сцене соблазнения Тамары наконец применяется новое изобретение: ярко-оранжевый задник, символизирующий утро, в момент рокового поцелуя внезапно становится бледно-серым: жизнь Тамары кончена. Однако свадебная сцена трудно поддавалась условно-мистическому прочтению. Яркие краски нарядов вызвали какой-то дискомфорт: после черно-белой палитры облачений ангелов и демонов, при отсутствии бутафории и белом заднике они казались аляповатыми. Было странно видеть, как жениха привозят на «карусельной лошадке» (!), а Тамара начинает трясти несчастного из стороны в сторону. Весьма странная находка для изображения драматических переживаний!

Но особого внимания из набора режиссерских премудростей заслуживает именно предмет. Этот символический полуживой объект, находящийся в подвешенном состоянии, важен режиссеру как некий потусторонний наблюдатель, всевидящее око. Эта «материя» гармонично вписывается в интерьер народного быта и выглядит как навес в саду. У нее есть свои градации эмоционального состояния: она багровеет и трепещет в сцене убийства Синодала, играет роль загадочного летательного аппарата в ансамбле с осветительными приборами («На воздушном океане»), колышется в момент клятвы отречения Демона от всего злого и даже пытается ему сочувствовать в финале оперы взмахами своих крыльев. За эту находку стоит сказать «спасибо» художнику-постановщику Семену Пастуху.

Я попыталась осмыслить режиссерские находки, многие из которых оправданы. Говоря же о музыкальной составляющей спектакля, надо согласиться с критиками: главные герои поют невнятно, особенно Тамара (Мария Лобанова), хотя Демон (Алексей Шишляев) еще как-то старается. Кому удалось завоевать сердце публики чистым вокалом и четкой дикцией, так это Синодалу (Михаил Векуа), отлично исполнившему свою непростую партию и взявшему качественно все верхние ноты. Ему публика и кричала «браво». Неплохо басил и Гудал (Александр Баскин). Нельзя не согласиться с тем, что вокальная партитура Рубинштейна изобилует неудобными тесситурами и большими скачками. Но даже при несовершенном техническом исполнении, чего не должно быть в театре такого уровня, дело могли спасти энергетика и богатство лирических оттенков, которых явно не хватило ни Тамаре, ни Демону. Женские хоры были достаточно статичны и безжизненны, а вот хор воинов, напротив, превосходен в интонационности и силе воздействия на зал. Оркестр под управлением Вольфа Горелика был аккуратен, слажен и ясен, без излишней экспрессии и пафоса.

Конечно, всегда хочется идеального спектакля. В концептуальном спектакле Тростянецкого много любопытного, много странного. Критики посчитали полностью несовместимой музыку и символичность сценического воплощения. Я думаю иначе.

Дарья Фадеева,
студентка IV курса ИТФ

Поделиться ссылкой: