№ 6 (104), сентябрь 2010

— Ирина Васильевна, в этом году Вы отмечаете юбилей – 50 лет педагогической деятельности. А как она начиналась?

— После 2-го курса консерватории, в сентябре 60-го года, меня пригласили преподавать в ЦМШ. Я была абсолютно счастлива и, конечно, сразу согласилась. В 61-м году меня позвали работать в училище при консерватории – в то время там были изумительные музыковеды: Блюм, Слетов, Фраенов, Галацкая, Григорович. Сначала я вела историю музыки на исполнительских факультетах, а потом у меня появились теоретики. Ну а в консерватории я начала работать в 68-м году.

— За эти годы через Ваши руки прошло огромное количество учеников. Кого Вы особенно запомнили?

— Как говорил Гольденвейзер, «талантливые ученики – это не наша заслуга, это наше счастье», а у меня было много хороших учеников. Если говорить об исполнителях, то просто половина нынешних педагогов ЦМШ учились у меня по истории музыки. Еще я бы выделила Платонова, который сейчас живет и работает в Казахстане – он академик евразийского телевидения, телеведущий, профессор, педагог. Среди недавних учеников – это Н. Мамонтова, у которой очень удачная работа по Нильсену, и Е. Калинина с ее диссертацией о музыке в работах Бергмана. У меня с учениками всегда складываются очень теплые отношения, просто не получается по-другому. Мы поздравляем друг друга с праздниками и тесно общаемся, даже если очень далеко друг от друга живем.

— Ваши годы ученичества начинались в ЦМШ?

— Да. И годы обучения – потрясающий период моей жизни. В ЦМШ я училась как пианистка, и там были все самые знаменитые педагоги-пианисты. Но у меня была склонность к теоретическим дисциплинам, и я очень увлекалась литературой. У нас был прекрасный педагог, который рассказывал нам о Шекспире, поэзии Серебряного века, Гёте – обо всем, чего в программе не было. А в 1958 году я поступила в Московскую консерваторию.

И яркие события начались сразу. Ректор А. В. Свешников сказал: «Теперь вы все едете на целину», что подразумевало: если нет, то можете и документы забирать. Это был единственный и исторический момент, когда студенты консерватории поехали осваивать целину. Первый месяц было совсем легко, да и погода была хорошая – август. А потом пошел хлеб, огромные пирамиды из зерна, мы работали на элеваторе в три смены, и это было очень тяжело. Но было много энтузиазма: мы пели, в клубе устраивали концерты, у нас были хор, вокалисты и инструменталисты… Было очень весело! А вернулись уже поздней осенью, ближе к зиме. Это был важный этап моей жизни, потому что те люди, с которыми я дружила там, – мои друзья до сих пор.

— А были люди, которые оказали на Вас сильное впечатление, когда Вы учились или работали?

— Да, конечно. В консерватории в конце 50-х годов был Р. И. Грубер – яркая фигура, ученый с очень глубоким представлением о вещах. И те устои, которые Роман Ильич вырабатывал на нашей кафедре, сохранились и до сих пор, принципиально не меняясь (все, что связано с построением курса, обсуждением вопросов творческих и научных). С. С. Григорьев – еще один замечательный педагог. Хотя сейчас это не очень популярная фигура, но он тоже был серьезным ученым, музыкантом, много играл наизусть Римского-Корсакова, Вагнера. У Н. С. Николаевой я писала курсовую (про 17-ю сонату Бетховена) и диплом. У нее были строгие принципы. В научной работе она всегда обращала внимание на отбор материала, на умение выстроить текст. Она могла, например, сказать: «Есть методы: индуктивный и дедуктивный, но в данном тексте я не вижу ни того, ни другого»! На экзамене она всегда обращала внимание именно на мышление студентов, оценка никогда не зависела от количества сказанных слов. На все это я научилась обращать внимание благодаря ей.

— И выбор Ваших научных интересов связан с ней, или Вы опирались на собственный вкус?

— Отчасти связан. Я помню, что «Мейстерзингеров» мне сама Надежда Сергеевна предложила, и Вагнер навсегда остался в поле моих размышлений. А потом Ю. А. Фортунатов подсказал мне заняться большим и неизученным пластом – Сибелиусом, и я написала реферат. Но чтобы по-настоящему понять, узнать его изнутри, мне потребовалось съездить в Финляндию, погрузиться в атмосферу, поработать с рукописями.

— Сегодня Вам прекрасно удается совмещать педагогическую, научную и административную деятельность. Это сложно?

— Конечно. Но есть некоторый опыт. 10 лет я была деканом иностранного факультета. Среди наших выпускников есть очень талантливые люди, которые потом стали работать в самых разных странах: и в Латинской Америке, и на Кипре, и на Кубе, и в Испании. Когда я начинала работать на этой должности (1986), то иностранные студенты учились бесплатно, по государственному обмену. А вводилось платное обучение тоже при мне, в 91-м. Я тогда первой из консерватории поехала в Южную Корею отбирать студентов, которые к нам могли бы приехать учиться.

— А потом Вы стали деканом Историко-теоретического факультета… Как Вам удается поддерживать благоприятную атмосферу на факультете?

— Я считаю, что на факультете должна быть спокойная обстановка, это способствует его серьезному творческому развитию. Мы ведь все очень разные, хотя, наверное, это специфика вообще музыкальной профессии. Коллегиальность, взаимопомощь на факультете приветствуются. Это относится не только к педагогам, но и к студентам. Ведь мы стараемся вас поддерживать на протяжении пяти лет и потом радуемся вашим успехам на госэкзаменах. У нас на факультете учиться трудно, но нет ленивых! И я как декан и как педагог тоже стараюсь делать все, что от меня зависит, и для студентов, и для коллектива…

— Какие у Вас планы, может быть, Вы готовите к публикации свои статьи, работы?

— Мне всегда кажется, что мои дела не так важны, как дела других. Поэтому у меня лежат неопубликованными доклады, статьи… Много материала, который нужен в учебном процессе, но который не так легко довести до печати. Отчасти что-то появляется в набранном виде моими же студентами, которым просто нужны эти лекции, меня уже на это не хватает. Главное, чтоб студенты были в порядке, чтобы работы моих учеников были готовы, а я потом…

— В заключение можно несколько слов о теоретической олимпиаде, что это такое?

— Лучше это назвать конкурсом, потому что олимпиада предполагает тестирование на одном из этапов, а в нашей профессии я считаю это неприемлемым. Начиная организацию этого конкурса, мы обратились к тем разработкам, которые были у Ю. Н. Холопова, конкурс носит его имя. Непосредственным толчком к проведению послужило то, что количество человек, которых мы можем принять на факультет, стало сокращаться. Эта проблема обусловлена прежде всего демографическими причинами. У нас сложился определенный коллектив для каждой дисциплины конкурса и для жюри. Первый тур проходит в заочной письменной форме. Участники нам присылают свои работы, которые мы рецензируем и отбираем кандидатов на второй тур. Второй тур – очный, он трижды проходил в Воронеже, а в этом году мы решили его провести в Москве. Он прошел удачно, четыре участника уже поступили на I курс. Нужно сказать, что это еще и важный способ установить связи с колледжами, музыкальными училищами, со средним музыкальным звеном в других городах и регионах, ведь эта связь необходима и очень полезна и им, и нам.

Беседовала Екатерина Спиркина,
студентка IV курса ИТФ

Поделиться ссылкой: