№ 9 (107), декабрь 2010

Считается, что авангард неповторим: любое авангардное произведение не может повториться еще раз, так как это уже будет традицией. Однако парадокс в том, что все авангардисты, выступающие против традиционных форм выражения и классических моделей, создали свои модели, ставшие основой метода композиции. Сам по себе этот факт уже противоречит первоначальной установке «неповторимости», а, следовательно, влечет к эпигонству.

Подтвердим это несколькими музыкальными примерами. Существуют «конкретные» композиции Ксенакиса (скажем, его известная пьеса «Concret PH» для горящих углей и магнитофонной ленты, созданная на основе аудиоряда, спроектированного совместно с Варезом) и, например, манифесты Г. Дорохова для пенопластов (№ 1) и стульев (№ 2), которые не что иное как повтор и, более того, откровенное эпигонство. Известно, что эксперименты с «конкретными» звучаниями уже были проделаны такими авторами, как Ефим Голышев, Эдгар Варез, Карлхайнц Штокхаузен. Здесь, конечно, должно фигурировать и имя Пьера Шеффера, который в рамках эксперимента (!) еще в начале 40-х годов ХХ века изложил основные принципы «конкретной» музыки.

Или сочинения Б. Филановского, его эксперименты с человеческим голосом, содержащие откровенно непристойные и кощунственные тексты («Нормальное» /2005/ для голоса и ансамбля на слова опального писателя Владимира Сорокина или «бздмн» /2006/ для мужского голоса, струнного трио и аккордеона на документальные тексты бездомных). Такие «экзерсисы» являют собой сплав вокальных композиций Штокхаузена и, скажем, «Жизни с идиотом» Шнитке. К этому можно прибавить и Л. Десятникова, для которого не выругаться матом на сцене – значит, потратить зря время. Чистой экспериментальностью отмечены опусы В. Горлинского, продолжающие, в сущности, дадаистическую линию Е. Голышева, корни которой – в первом русском авангарде (Мосолов, Щербаков, Авраамов).

Список этот можно продолжать долго, ясно одно: то, что современные представители авангардного искусства считают экспериментом или даже называют «манифестами», – всего лишь перепевки старых дерзновений первой и, отчасти, второй половины ХХ века.

Внутри самого авангарда вырисовываются свои закономерности, которые одновременно и аннулируют, и аннигилируют данное направление. Налицо три основных метода:

1) эксперименты со звуком, сопровождающиеся «открытием» новых возможностей инструмента, изобретением новых инструментов или же использованием конкретных звуков; авангардисты отвергли конструкцию инструмента, приспособленную изначально для удобства звукоизвлечения;

2) эксперименты с человеческим голосом, «ненормальное» произнесение слов, введение нецензурной лексики или просто бессвязной болтовни; также излюбленный прием – пение не на выдохе, а на вдохе (песни С. Невского);

3) театральные «действа» на сцене (а именно театр абсурда), характерные «герои» которых – ущербные личности с признаками дебилизма или психических нарушений того же «профиля» типа Вовы из «Жизни с идиотом». Порой авангардная композиция без привлечения этого живого «видеоряда» вообще лишается предметности и выглядит крайне бледно. По большей части подобные «представления» – своеобразные пиар-акции, сделанные с целью произвести скандал. Вообще здесь есть момент агрессивной работы с публикой, стремление «плюнуть в зрительный зал», негативно эпатировать слушателей.

Часто театрализованным представлением или же декларированной «философской» концепцией авторы подменяют само музыкальное (а именно – интонационное) содержание, превращая «искусство интонируемого смысла» (Асафьев) в просто «искусство звука» – в звуковые «поделки» из нотной бумаги, разукрашеной чернилами. В рамки авангарда уложится любая, даже самая абстрактная идея, так как, попросту говоря, композитору можно все. Тут-то и начинается самое страшное – попытка деструктивизации классической модели (на мой взгляд, это то же самое, что пытаться вырвать ядро из Земли). Отсутствие смыслового, тонального, интонационного центра делает ткань сочинения абсолютно немузыкальной, а композицию – аморфной. Более того, идеи, которые проповедуются с таким усердием представителями авангарда, изначально не несут положительной энергетики, как, впрочем, и любое издевательство над человеком.

Время экспериментов прошло. Мы живем в эпоху восстановления классических идеалов – это можно подтвердить фактом отхода от авангарда таких композиторов, как Слонимский, Сильвестров, Караманов, Пендерецкий, Шнитке и др. Эти авторы поняли, что авангардное искусство, агрессивное по духу и по своей сути, не может служить воплощением высоких идеалов, так как разрушает, не предоставляя ничего достойного взамен разрушенному. Например, Валентин Сильвестров сравнивает авангардные элементы с солью: если в блюде есть немного соли – это хорошо, но если перед вами поставят тарелку с солью, вы, скорее всего, не будете это есть.

В принципе авангард сник уже к 80-м годам ХХ столетия, а к нашему времени и вовсе безнадежно устарел. Творчество современных нам представителей этого течения сводится в большинстве своем к повторам, не несущим художественной ценности, и является анахронизмом. Если авангард – и манифест, то это манифест эпигонству, обреченный на замкнутость в самом себе и полное забвение в будущем. Finita la comedia!

Глеб Савченко,
студент IV курса ИТФ

Поделиться ссылкой: