№ 1 (3), январь 1999

Интересно, как далеко за эстетические рамки могут выйти современные академические композиторы-электронщики? Чтобы это выяснить, я отправился 17 ноября в зал Дома композиторов на концерт электро-акустической музыки современного российского «производства».

…Публика рассаживалась по местам. Почти все люди не сняли с себя верхнюю одежду: в зале было очень холодно. Я устроился в центре первого ряда на балконе – там теплее, да и с точки зрения акустики лучше. Так думал и ведущий концерта, композитор Анатолий Киселев, когда посоветовал публике занять места в середине рядов, чтобы находиться точно между двумя динамиками, висящими по краям сцены («для того, чтобы быть в центре музыкальных событий»).

Открывался концерт сочинением Артема Васильева «Колокола бесконечности». Перед этим ведущий поведал нам о том, что Артем Васильев – трехкратный лауреат конкурса композиторов в Бурже (до него никто из наших композиторов не становился три раза подряд лауреатом этого конкурса). Конкретно об этом сочинении ведущий сказал, что автор использовал в нем три звуковых пласта: звучание колоколов, шепотом произносимое название пьесы, звуки настраивающегося оркестра и, поскольку это сочинение записывалось в Будапеште, на венгерской земле, в него автор включил небольшой фрагмент «Концерта для оркестра» Бартока. Силами электроники был создан глубокий, философско-созерцательный образ; но, к сожалению, сочинение страдало чрезмерной затянутостью: не будь этого, можно было бы о «Колоколах бесконечности» отозваться более чем положительно.

Затем последовала композиция Станислава Крейчи «Confession», предполагающая, по словам ведущего, зрительный ряд. В нем под электронно-звуковой хаос безобразно дергалась и извивалась танцовщица в костюме, напоминающем одно надежное средство защиты от СПИДа. Она исполняла какой-то первобытный, животный танец. По окончанию с балкона раздался свист, затем свистевший молодой человек лет двадцати пяти поднялся со своего места и крикнул: «Плохо!»

Очень грустное впечатление произвел следующий опус, созданный неким Сергеем Громенко и имеющий название «А древо жизни вечно зеленеет». Под «древом жизни» автор подразумевал, как я понял, фрагмент звучания барочной музыки; но вскоре это «древо» на корню, со всего размаха было срублено мощным электронным «топором». Название пьесы (кстати, это строчка из «Фауста» Гете), увы, не оправдалось.

Далее, в сочинении уже самого Анатолия Киселева «Метаморфозы» «говорилось» о губительном воздействии современного урбанистического образа жизни на духовный мир человека. Композитор решил «не мудрствовать лукаво» и обратился к ставшей уже банальной теме. По замыслу «Метаморфозы» были схожи с «Древом…» Громенко, но у Киселева жизнь человеческой души олицетворяла не цитата из старинной музыки, а чистый тембр рояля, образ известный и понятный.

Но подлинной сенсацией первого отделения стала композиция Владимира Николаева для виолончели и женского голоса со странным названием – «Чертов норов (Хоральные зауршания)» Когда эти «зауршания» начались, публика, уже слегка начавшая скучать, оживилась: впервые на сцену вышли живые музыканты (до этого сцена была пуста, звучали фонограммы, а громкость регулировалась авторами на микшерском пульте, на балконе). Композитор в своем творении решил использовать виолончель как ударный и шумовой инструмент. Под мастерской рукой Дмитрия Чеглакова виолончель скрипела, визжала, пыхтела, бубнила, – все, что угодно, только не пела. А солистка Валентина Пономарева с безумной, завывающей интонацией издевалась над великим и могучим русским языком, тараторя какую-то абракадабру. Поскольку говорила она со страшной скоростью, и ничего нельзя было разобрать, мне удалось расслышать лишь фразу: «Кругом все кáзлы, кáзлы, кáзлы!..» Многие от души хохотали.

Этим сочинением заканчивалось первое отделение концерта. Я, решив, что с меня хватит «зауршаний», отправился домой. Так поступило достаточно большое число людей, пришедших в эту холодную осеннюю московскую погоду в неотапливаемый зал с маленькой надеждой, что, может быть, есть еще в России таланты. Но в этот вечер «Московской осени» их ожидания не оправдались. Может быть, певица изрекла что-то похожее на правду?

Алексей Истратов,
студент III курса ИТФ

Поделиться ссылкой: