Быть «L’homme armé»
№ 5 (112), май 2011
Мы знакомы семь лет. Обаятельный и одаренный музыкант, студент композиторского факультета, балалаечник, эрудит и юморист – это все он, мой друг Павел Алексеев. Он пишет не только музыку, но и стихи: грустные и смешные, серьезные и сатирические – разные. А еще он, при всей открытости и добродушии, очень скромен в отношении к себе и своим достижениям и этим тоже выделяется среди сверстников, коллег по цеху. О его школьной золотой медали я узнала случайно, так же как и о недавней победе на композиторском конкурсе в Санкт-Петербурге. У него совсем нет желания покрасоваться, зато есть огромное стремление развиваться, большая требовательность к себе. И большая внутренняя свобода.
Среди плеяды молодых авторов для небольшой творческой зарисовки мне захотелось выбрать именно его. Встретившись, мы разговариваем о музыке и поэзии, о прошедшем и настоящем, о мировых музыкальных гениях и о том, по какому пути может дальше пойти искусство.
На вопрос о том, кто из великих композиторов повлиял на его становление как музыканта, кто особенно близок и любим, он первым называет Петра Ильича Чайковского. И ударяется в воспоминания о том, как еще в школе, вдвоем с замечательным педагогом Павлом Петровичем Переходовым (просит – «О нем напиши обязательно!») пробовали играть в четыре руки Четвертую симфонию, как впервые узнал Пятую и Шестую…
Рассказывая о своих впечатлениях от знакомства с музыкой, мой собеседник добавляет, что еще одним серьезным потрясением для него были произведения Сергея Сергеевича Прокофьева с их удивительным оптимизмом, с разными гранями искрометного юмора, а также творения Николая Яковлевича Мясковского, полные благородства, искренности и глубины. А когда речь зашла о том, насколько в его собственных сочинениях слышно преклонение перед гениями русской музыкальной культуры, отвечает: «Я никогда не ставил целью копировать кого-то, писать “в стиле” какого-либо композитора…»
Затронув тему стилистики, Паша говорит об английской литературе первой половины XX века, а я ловлю себя на мысли, что с этим человеком мне ужасно интересно, что мне хочется прочесть книги, которые он называет, послушать музыку, о которой он с таким увлечением рассказывает… С горящими глазами мой друг показывает очередной нотный сборник – на этот раз детский альбом Самуила Фейнберга («чтобы помузицировать со своими учениками в ДМШ»), и я понимаю, что своей страстью к нотам, появившейся еще во времена учебы в Гнесинке, я во многом обязана Паше.
Когда я спрашиваю, кому предназначена его музыка, со смехом отвечает: «Всем, кому интересно». И добавляет серьезно, что музыка бывает разной, приводя в пример Прокофьева. «Ведь он писал сложнейшие для своего времени симфонии, сонаты и, вместе с тем – гениальную детскую и киномузыку, везде сохраняя свое собственное композиторское Я. А для того чтобы остаться самим собой, композитор должен быть вооружен профессиональным мастерством, бесконечной требовательностью к себе, вкусом, упорством и совестью, то есть быть L’homme armé*».
Полина Богданович,
студентка III курса ИТФ
* «Вооруженный человек» – название старинной французской песни.