№ 3 (137), март 2014

В 2013 году весь мир праздновал 200-летний юбилей двух, вероятно, самых значительных оперных композиторов, по мистическому совпадению родившихся в один год: Рихарда Вагнера и Джузеппе Верди. Думаю, не осталось в мире такого театра, который не подготовил бы премьеру к этой дате, заново оживив и без того всегда звучащую музыку великих юбиляров. Москва, конечно же, не отстала: Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко поставил «Тангейзера», Геликон-опера осуществила «собирательный» проект с актуальным названием «WWW.NIBELUNGOPERA.RU» и «Бал-Маскарад», Новая Опера показала «Тристана и Изольду», Большой театр осенью вернул на сцену «Летучего Голландца», а под конец года впервые представил публике «Дона Карлоса».

«Дон Карлос» Верди – довольно сложная, продолжительная, мрачная и не самая популярная у московской публики опера. Труппой Большого театра она ставилась трижды: в 1876 году с участием Терезы Штольц, одной из любимейших певиц Верди; в 1917 по инициативе и при участии Федора Шаляпина; в 1963 спектакль, приуроченный к 150-летию со дня рождения Верди, вышел на сцене Кремлевского дворца съездов. Для нынешней, четвертой постановки была выбрана сокращенная версия – четырехактная миланская редакция 1884 года.

Главный театр страны всегда был храмом подлинного и высокого оперного и балетного искусства, чья миссия состояла, прежде всего, в сохранении великих традиций прошлого. Однако в последние годы Большой позволял себе сценические эксперименты, вызывавшие у публики очевидное недовольство. Текущий сезон свидетельствует об «исправлении» художественной эстетики театра и преобладании классических постановок – таких спектаклей, какими их задумывали авторы. На мой взгляд, это правильно.

«Дон Карлос», таким образом, оказался едва ли не белой вороной в современном оперном пространстве. Английский режиссер Эдриан Ноубл (долго руководивший Королевским шекспировским театром) не стал надумывать особую «концепцию», переносить действие в какую-то иную эпоху или адаптировать произведение к нашему времени, а точно воплотил трагическую историю и дал возможность артистам наиболее полно раскрыть свои актерские и, главное, музыкальные таланты, не допустив никаких отклонений от авторского замысла.

Декорации художника Тобиаса Хохайзеля представляют собой оригинально выполненное перспективное изображение холодных дворцовых помещений: то необъятно огромных, с тихо падающим в пустом пространстве снегом (в первой и последней сценах), то уменьшенных в несколько раз так, что создается ощущение «духоты» (в кабинете Филиппа II). Костюмы дизайнера Морица Юнге больше всего поражают пышностью и реалистичностью: на сцене словно оживает и яркими красками играет картина испанского королевского двора XVI века, достигая своей кульминации, захватывающей воображение зрителей, в сцене аутодафе, когда на глазах у пестрой толпы в дымящуюся яму спускают клетки с находящимися в них еретиками.

Музыкальная часть спектакля вылилась в еще один праздник, продемонстрировав публике слаженную игру солистов международного масштаба, хора и оркестра под управлением итальянца Роберта Тревиньо, заменившего внезапно ушедшего из театра за две недели до премьеры главного дирижера В. Синайского. Среди мужчин наибольшее впечатление произвел Дмитрий Белосельский, органично воплотивший образ Филиппа II: он продемонстрировал не только безупречное владение голосом, но и актерский дар, убедительно сыграв роль короля. Исполнитель главной роли – Андреа Каре – порадовал куда меньше: ему, на мой взгляд, не хватило ни силы голоса, чтобы наполнить его звучанием зал, ни трагизма в воплощении яркого вердиевского персонажа. В партии Елизаветы блестяще выступила молодая, но уже известная и востребованная в мире певица Вероника Джиоева.

Самым же неожиданным и приятным событием постановки стал успешный дебют на сцене Большого театра Марии Гулегиной. Так уж получилось, что она практически сразу после окончания учебы уехала в Европу и сделала музыкальную карьеру там, выступая в Петербурге лишь иногда, а в Москве и совсем редко. На вопросы поклонников о том, почему она не поет в Большом театре, певица отвечала, что не могла найти общий язык с дирекцией, которая, судя по одному из ее интервью, отнеслась к ней крайне недостойно. Но сейчас, когда руководство сменилось, очевидно, единственное препятствие на пути к великой сцене исчезло. Поэтому состоялся и, более того, никого не разочаровал долгожданный дебют. Замечательная певица с изумительным голосом – мощным драматическим сопрано и потрясающей вокальной техникой, которые сочетаются с невероятным драматизмом исполнения и актерским темпераментом, в новой постановке исполнила меццо-сопрановую партию принцессы Эболи.

Этот спектакль красив, роскошен, поставлен в «высоком стиле» и дал публике возможность отвлечься от «мирской суеты». И хотя история, о которой рассказывается в опере, весьма печальна, она позволяет проникнуться сильными эмоциями и насладиться великой музыкой гения, родившегося 200 лет назад.

Севара Мадаминова,
студентка IV курса ИТФ

Фотографии Дамира Юсупова

Поделиться ссылкой: