Плохой парень залетел в Москву
№1 (189), январь 2020
15 декабря Московскую филармонию посетил Брин Тёрфель – главный «злодей» оперной сцены, известный интерпретациями отрицательных персонажей. Его сценический опыт лег в основу диска Bad boys, выпущенного компанией Deutsche Grammophon в 2010 году. Однако в московской программе в тот вечер были не только подлецы и разбойники Тёрфеля, но и невинные оперные увертюры в исполнении оркестра Московской филармонии под управлением Валентина Урюпина.
На сцене Тёрфелю все время приходится шпионить, подслушивать и наушничать. Среди «плохих парней», воплощенных певцом, – интриган Яго, бандит Мэкки-Нож, наркоторговец Спортинг Лайф, неугодный царь Борис и всевозможные Мефистофели. В «черный список» попал даже довольно безобидный пройдоха Фигаро.
Но за кулисами певец меньше всего похож на хулигана: Тёрфель – семьянин и отец четверых детей, сын фермера и житель небольшой деревни близ Уэльса. Создатель эталонного образа Вотана, Тёрфель никогда не принимал участие в Байройтском фестивале: летние месяцы исполнитель предпочитает проводить с близкими. Свое московское выступление певец окончил добродушной детской колыбельной: «Я пел ее своим детям, но они никогда не спали», – пошутил он.
Происходившее на сцене трудно назвать концертным исполнением: на один вечер Московская филармония превратилась в Метрополитен-оперу или Ковент-гарден. Некоторые слушатели даже воспользовались биноклями – как в настоящем театре. После объявления фамилии Тёрфеля на сцену крадучись вышел сам сатана, совершенно не реагируя на аплодисменты публики. Мефистофель обличал человечество в жадности, вытащив из кармана пачку купюр. Но когда свои карманы чистосердечно вывернул Тевье-молочник, они магическим образом оказались пустыми. Спортинг Лайф выкурил не одну сигарету, притаптывая окурки ногой: «Все говорят, что сатана – злодей, но совсем не обязательно, что это правда!».
И все же негодяи Тёрфеля напоминали скорее бандитов из американского вестерна, чем тонко очерченных отрицательных персонажей. Злодеи получились несколько одноплановыми: между Мефистофелем Бойто и Мефистофелем Гуно не было никакой разницы. Однако это и не требовалось, ведь отсутствие декораций создает иные условия. Три оперных часа представляют гораздо больше возможностей для показа психологических процессов, чем три концертных минуты.
Ярким театральным дарованием обладал и Валентин Урюпин. Молодой и энергичный дирижер добился от оркестра почти шекспировских контрастов. Были исполнены увертюра к опере Верди «Стиффелио», увертюра к мюзиклу Роджерса «Юг Тихого океана», интродукция из оперы Мусоргского «Сорочинская ярмарка», увертюра к опере Моцарта «Так поступают все» и, конечно, увертюра к оперетте Оффенбаха «Орфей в аду». В целом выбор не самый очевидный, так как отрывки из неоконченных опер Мусоргского звучат не столь часто, а вышеупомянутая опера Верди малоизвестна даже по названию. Темпы, быть может, были чуть более быстрыми, чем это принято, зато исполнение отличалось настоящим драйвом.
На бис певец исполнил любимые валлийские песни, с которых началась когда-то его карьера. Перед нами был уже не «плохиш», а настоящий Брин Тёрфель – или Тервель, как он сам по-валлийски произносит свою фамилию. «Когда часто находишься вдали от дома, начинаешь скучать по самым обычным вещам: горам, холмам, лесам…» – сказал он. На родное валлийское ответом из зала было горячее русское «спасибо!».
Концерт приезжего певца проходил в приподнято-торжественном духе, несмотря на присутствие темных сил на сцене. Единственный недостаток злодеев Тёрфеля состоял в том, что они были чересчур очаровательны. И, как говорится, никто не пострадал.
Алиса Насибулина, IV курс ИТФ
Фото с концерта предоставлены пресс-службой Московской филармонии