№ 4 (93), апрель 2009

Каждый месяц в Театральном институте им. Бориса Щукина проходит Вечер пластики (концерт). Этот назывался «Куб в квадрате. Мир вещей и людей» и пришелся на самый сырой, самый промозглый вечер октября, когда на улицу не то что выходить – выглядывать не хочется. Но в институте было тепло и шумно от неугомонных студентов – редкий случай, когда в толпе чувствуешь себя уютно.
Программка повергала в недоумение. Прутья – Владимир Кошенков, Раскладушка – Антон Денисенко, Анна Сенина… И так далее – Куб, Сачок, Шары, Коробки, Стол, Качалка и Балкон. А ничего страшного, это у них на кафедре пластической выразительности актера этюды такие. Прежде чем допустить студента до воплощения живых персонажей, его учат общаться с предметами. Иногда получается очень здорово. Каждый номер – отдельная история, где главную роль играет сам предмет. Эта роль может быть привычной, как Сачок, например, со всеми атрибутами, такими как лето, луг и бабочки… Или абстрактной, как Куб, оставшийся «вещью в себе». Но чаще вас ожидает неожиданность: коробки становятся барабанами, а рулетки – спортивными снарядами из арсенала художественных гимнасток (а чем они хуже булав, например?).
Вообще же главный козырь подобных этюдов – игра с пространством. Так, если в руках у девушки рама – такая, как у картины, – то уже и она сама внутри рамы, и выбраться из нее ей никак нельзя. Избавиться от подобной иллюзии не получается, и это значит, что номер удался. А если мы видим только умелое или даже виртуозное обращение с предметом, то это как-то неинтересно.
Как в любом многочастном произведении, в подобном спектакле встает проблема организации целого, выстраивания линии развития, кульминации, спада. В этом смысле последовательность эпизодов была выстроена не очень удачно. Ужасно жалко первого участника с его довольно абстрактным и технически сложным этюдом. Публика еще не настроилась и не понимала, что происходит на сцене и чего ей ждать. Более «сюжетный» номер смотрелся бы выигрышнее. И далее единой идеи в чередовании сценок было не видно, что приводило порой к однообразию. Заключительный эпизод – Косы – громкий, но довольно бестолковый и неоригинальный. А самый яркий и запоминающийся – Карты – оказался где-то в середине. Но, несмотря на это, запомнился абсолютно всем.
Теперь о том, что в скобках – о концерте. Конечно, каждый номер сопровождался музыкой, соответствовавшей его идее, его стилю и настроению. Был и «рефрен», звучавший между этюдами, когда выходил следующий исполнитель. Но в большинстве случаев это был лишь фон, более или менее удачно подобранный. Попытка же сделать музыку участником этюда была предпринята лишь однажды – и это был худший номер вечера. Получается, что с предметами, а следовательно, с пространством, справиться легче, чем со временем – то есть с музыкой.
Лучшим номером, как уже говорилось, стали Карты, где музыки, казалось бы, не было вовсе. Однако она была, но другая: звуковой ряд этюда складывался из вздохов, нервного перестука пальцев по столу, шлепанья карт. Эти звуки постепенно выстраивались в четкую ритмическую схему с повышением градуса азартной игры, ускорявшей свой темп… И вот игра окончена – пауза, все расходятся. И вдруг, не сговариваясь, бросаются обратно к столу отбивать полюбившийся ритм, уже без карт, просто так. Кстати, номера, имевшие наибольший успех у публики, тоже были основаны на четком ритме.
В целом вечер оставил ощущение хорошего капустника со всеми сильными и слабыми его сторонами. Да, порой ощущался недостаток профессионализма, зато были задор, искренняя радость и удовольствие от процесса, которых иногда так не хватает во «взрослых» спектаклях.

Светлана Солдатова,
студентка IV курса

Поделиться ссылкой: