Дифференциация должна быть!
№ 8 (106), ноябрь 2010
Большой театр – один из немногих театров столицы, который с гордостью называют достопримечательностью города. Однако за многовековую историю он не раз становился объектом критики, особенно в XXI веке. Постановки называли излишне академичными, устаревшими, декорации ветхими. А уж что говорить про оперных солистов и особенно солисток!..
Кажется, Большой все же прислушался к мнению зрителей и критиков. Сначала – необычная постановка «Огненного ангела» Прокофьева, полная оригинальных режиссерских решений, особенно коснувшихся костюмов и декораций. Затем дебютировали и вовсе современные оперы – «Дети Розенталя» Л. Десятникова, «Воццек» А. Берга. Преобразования коснулись даже хрестоматийных спектаклей – на суд зрителей была вынесена новая постановка оперы «Борис Годунов» Мусоргского.
Стремление театра к расширению репертуара и его обновлению, безусловно, не может не воодушевлять и меня в качестве зрителя. Но вот вопрос, который терзает: различен ли метод работы оперного режиссера в подходах к произведениям XX или XVIII–XIX веков? На мой взгляд, дифференциация должна быть!
В этом я вновь убедилась после посещения постановки «Сказания о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Римского-Корсакова, идущей на сцене Большого в нынешнем прочтении не так давно – с 2008 года. Опера имеет достаточно сложный, философский по содержанию сюжет, открывающий взгляд на вопросы жизни и смерти, гармонию человека с природой. Кажется, что Римский-Корсаков приоткрыл слушателю всю ту мудрость, что удалось накопить ему за свою жизнь.
Литовский режиссер Эймунтас Някрошюс выбрал мир многомерных поэтических образов, полный скрытых символов и знаков, – зрителю остается только плутать в догадках, пытаясь разгадать тайные замыслы постановщика. Причем символика настолько сложна, что в помощь зрителю театральные корифеи составили глоссарий ключевых знаков и символов: глаз, шуба, рояль, половник, ударять ладонью по земле, цветы, паутина… и это лишь
часть! Удивительно, что после изучения либретто оперы режиссеру не пришла в голову идея сделать постановку максимально простой, естественной, чтобы ничто не отвлекало слушателя от музыки и смысла текста.
Наверное, в современном драматическом театре такой подход был бы интересным режиссерским решением, но в классической опере это лишь отвлекает, путает, пугает зрителя. Хочется погрузиться в атмосферу лирической простоты арий Февронии; глубину смысла слов, произносимых Гришкой Кутерьмой; почувствовать на себе сияние, озарившее Китеж в финале и увидеть отражение легендарного града.
Чайковский как-то сказал, что поэзия Пушкина сама по себе настолько музыкальна, что незачем портить ее музыкой. Хочется продолжить эту мысль: опера «Сказание о невидимом граде Китеже», опера-завещание, настолько совершенна и одновременно до невозможности прозрачна и чиста, что незачем умышленно ее усложнять…
Наталья Никонова,
студентка IV курса ИТФ