«Лунное откровение». Этюд
№ 8 (106), ноябрь 2010
В сентябре бывают такие дни – теплые, солнечные и тихие. Некому щебетать, чтобы нарушить тишину, а солнце все еще дарит скупые лучи лета, согревая землю в последний раз перед затяжной зимой. В такие дни особенно лениво, но все равно приходится куда-то бежать, и в спешке не замечаешь даже свою собственную жизнь… Именно в такой момент что-то остановило меня в дверях и заставило слух зацепиться за один-единственный звук. Это был не просто звук, а откровение, пусть на несколько мгновений отстранившее от бесконечных дел…
…Со спины он казался уставшим, будто, прежде чем сесть за любимый клавесин, ему пришлось пройти огромный многотрудный путь. На пюпитре стояли закрытые ноты Бетховена. Пальцы касались клавиш нежно и бесшумно, словно гладили пушистого персидского котенка.
Зазвучали знакомые арпеджио. С самого детства, а может с самого рождения, эти «соль-до-ми, соль-до-ми», доносящиеся обычно из классов в музыкальной школе или мобильных телефонов, въелись в сознание и звучали как приговор, не подлежащий обжалованию ни в одном музыкальном суде мира.
Я уже была готова услышать банально-торжественное и трагическое скандирование «соль-соль-соль!» И вдруг… вместо почти бессмысленных репетиций клавесин «запел» мудрую и печальную мелодию Лунной сонаты.
Это была запредельная музыка, это был даже не Бетховен, к какому мы привыкли, а почти Шопен: тонкий, чувственный, бесконечно печальный и бесконечно интимный. Не хочется говорить, что музыка «шла из глубины души», поскольку этот шаблон давно не воспринимается нашим сознанием в его истинном смысле, но это было именно так…
Есть музыканты, которых невозможно не заметить. Они как магнит притягивают к себе внимание, заставляя старое и давно знакомое заиграть новыми, необычными красками. Под пальцами мастера шедевр отбрасывает шелуху времени, исчезает привычная исполнительская канва, и тогда Лунная соната становится впервые услышанным откровением, словно только что вышедшим из-под пера автора…
Татьяна Сварицевич,
студентка IV курса ИТФ