«А кто моему горю помогить?..»
№ 2 (109), февраль 2011
Сегодня рассказы о народных исполнителях – не редкость. Часто говорят о песнях, спетых в большом количестве, о мотивах, манере пения… Конечно, важны песни, что постоянно записываются в фольклорных экспедициях, важен материал. Но мудрость не только в «старинных песнях». Мудрость зачастую находится в тех, кто их поет. И мне захотелось рассказать об удивительном человеке – народной исполнительнице из станицы Усть-Бузулукской Александре Ивановне Васильевой. Я ее слышала только на кассетной записи А. С. Кабанова, сделанной в экспедиции 2005 года. Не знаю, как она тогда смогла рассказать обо всем с ней случившемся, как смог Андрей Сергеевич ее разговорить. Но, так или иначе, запись эта была сделана.
Очутившись в больнице после несчастного случая, почти при смерти, Александра Ивановна, благодаря донским казачьим песням, которые «играли» вместе с мужем в больнице, смогла встать с постели и найти в себе силы жить дальше. И потом, когда муж разбился на мотоцикле, она ухаживала за ним, помогала ему в работе, с верой и песней, с улыбкой на лице. А начался этот рассказ с того, что она забыла слова протяжной песни, которая, как оказалось, была судьбоносной в ее жизни:
На небе тучи обложилися,
Да дождик крыпает чуть-чуть.
Посреди вот было тумана,
Скиталась дева во скалах.
Ждала своего милого,
Да с восточной дальней его стороны… (поет)
…Не могу… забыла я тот куплет… А потом последний: «Тебя Бог накажет злой несчастною судьбой»… Песня хорошая, да тут замстила… Мы (с мужем. – А. Е.) ее перехватили от кого-то, эту песню. Я во-первых выпевала ее, а он как скажет: «Давай играть» – и выучили эту песню… Я так ее понимаю, эту песню, что он издевался над женой, а она его ждала. Он и не пришел, а она ему в ответ: «За все грехи и мученья и накажет тебя Бог злой несчастною судьбой»…
…Я под трактор попала когда, у меня все освежевало. А лежала я уж плохая, плохая. За меня судить хотели, ну, этих механиков или там кого-то… Его (мужа) из больницы взяли, повели в столовую, где угостили. Он подпил и пришел. И сел на колено. А в палате я одна лежала. Никто не думал, что я живая буду. И сел на коленки сюды, так вот, на койку. «Ты знаешь чего, ты давай со мной песни играть будем?» И вот мы с ним и потянули… Я ляжу: у-у-у (смеется), больная дишканю песни в больнице (хохочет). Там как полезли из палат народ… Раненая вся, а песни пела… Думали, что не выживу, а я выжила… Господь дал. У меня тута вот все посрезано, все вот тута у меня освежевалка. Всю одежду со мене стащило и как поросенка всю освежевало. Так на личико вот глаза закрыты, вся лицо пошито, у меня тут и уха нет. Вот я и хожу всю жизнь – 27 лет мне было, я попала под трактор. Пятьдесят лет как я вот искалечена, и Бог уж мне дает терпение, и живу пока…
…Он ее (песню) играл всегда, что, дескать, его Господь наказал, что он неправильно со мной жил – в песне же оно играется так (смеется)… Он разбился, позвоночник перебил – ноги у него… А руки действовали… Так я его на коляску сажала – машину инвалидскую купили, – посажу, и он поехал. Все вручную было управление… Ну, одного его не пускала, большинство с ним ездила, куда едет он. Восемь лет так прожила… Он возил как раз почту… А потом… он боялся, что его место займут, и я всю зиму эту почту возила. Приеду туда, на почту, а там людей много. И кто меня знает, рабочие-то говорят: «Ну вот, вы никто не знаете, какая у ней горя, в ей никто и не видит, что у ней горя»… А кто моему горю помогить – я буду стоять, ноить: ой, у меня беда?!.. Я повыгоняю овец или коров стеречь – вот там я развлекаюсь…
Анна Ефанова,
студентка IV курса ИТФ