№5 (193), май 2020

Как часто мы слышим о пианистах? Не о тех классических музыкантах, которые знают программу назубок и концертируют на больших сценах, а о пианистах-импровизаторах, пианистах-таперах, пианистах фоновой музыки, чей слух поможет легко и непринужденно подобрать любую мелодию, прослушав ее всего 3–4 раза. О них обычно не принято говорить в классических кругах. Но все знают, что они есть.

Исполнители сейчас находятся в крайне сложном положении – как в моральном, так и в материальном. Представьте себе человека, который жил в социуме, а потом его отправили в глухую безлюдную пустыню. Также чувствует себя музыкант, привыкший к сцене и аплодисментам, который внезапно попадает в условия изоляции, просиживая неделями дома наедине с собой.

В сложившейся ситуации те из пианистов, кто еще до карантина устроился на официальную работу концертмейстером или педагогом, остались за бортом в этом безвременье. Но в наиболее уязвимом положении сейчас находятся те, кто до карантина был пианистом-фрилансером, ведь остановилась культурная и развлекательная жизнь страны. Сложно вообразить себе, сколько из них за эти два месяца потеряли возможность выступить в концертных залах, музеях, библиотеках, ресторанах, торговых центрах, клубах и кафе! А ведь игра для публики, которая всегда рада была услышать знакомые песни и мелодии из фильмов – оставалась для «самозанятых пианистов» одним из основных источников дохода.

Я спросила многих моих знакомых, как они сейчас себя чувствуют (работников ИП и самозанятых). И многие признаются в том, что им буквально приходится выживать, адаптируясь к новым условиям и, не выходя из дома, проводить online-концерты и online-уроки через известные программы (Skype, Teams, Zoom, WhatsApp и т.д.).

Но ведь не всякий родитель согласится учить ребенка по видеосвязи. Например, последнее время на известном сайте для самозанятых profi.ru заказы на репетиторство просто отпадают, потому что родители считают несерьезным учить ребенка дистанционно. И они в чем-то правы. Если человек является уже сформировавшимся музыкантом, то видеоуроки на него не подействуют в отрицательном смысле. Но когда ребенок находится на ранних стадиях музыкального образования, вряд ли такие занятия окажутся продуктивными при освоении инструмента. Есть ли смысл в том, чтобы давать людям слушать себя издалека, на расстоянии, с искажением звука? Какое впечатление от концерта получит слушатель, сидящий или лежащий на диване со смартфоном, чашкой кофе и печеньем? А если преподать урок ребенку в режиме online, запомнит ли и воспримет ли он все, что ему пытался втолковать преподаватель через видеосвязь?

В таких условиях правительство обязано поддержать как официальных работников, так и самозанятых. Ведь многие из них – студенты, ищущие свой путь, и у многих есть семьи, которые необходимо содержать. Можно представить себе, какие расходы понесут эти люди, если учесть тот факт, что даже в частных школах музыки зарплаты сейчас урезаются вполовину, несмотря на указ правительства о сохранении заработной платы. Но даже людей технических профессий, лишь временно оставшихся без работы, государство не всегда в силах обеспечить обещанной выплатой в размере 20 тысяч рублей. Что говорить о музыкантах?

В условиях такого творческого кризиса хочется отметить тех музыкантов, которые продолжают свою карьеру и не дают сломить себя. Они работают и творят вопреки обстоятельствам: продолжают давать концерты-online, записывать песни, сочинять музыку, давать индивидуальные и групповые уроки по видео, учить новую концертную программу. В нынешней ситуации остается только ждать, ведь только тому, кто ждет, достается все самое лучшее. Ждать и не сдаваться!

Анастасия Фомина, IV курс ИТФ

Фото с сайта ckaska.ru 

№2 (189), февраль 2020

Недавно моему приятелю довелось «побывать» на концерте Московского государственного академического симфонического оркестра (МГАСО) под управлением Павла Когана. Оркестр выступал в одном из самых знаменитых концертных залов страны – Зале имени П.И. Чайковского Московской филармонии. В программе прозвучали произведения выдающихся русских композиторов: П.И. Чайковского, С.В. Рахманинова и Н.А. Римского-Корсакова. Казалось бы, все необходимые для концерта атрибуты присутствовали: зал, оркестр, дирижер, программа… Однако слушателя в виде моего друга на концерте не было – физически он отсутствовал.

В нашу эпоху всевозможных изобретений, нацеленных на удобство существования человека, стало реальным появление виртуальных концертных залов, существующих благодаря онлайн-трансляциям. Таким образом, упомянутый концерт посетить можно было дистанционно. В связи с этим возникают две серьезные проблемы. Во-первых, происходит обесценивание живого звука, и вследствие этого пропадает тончайший контакт между исполнителем и слушателем. Последний, сам того не ведая, ограничивает себя в живом общении с музыкой. Во-вторых, снижается необходимость в финансировании деятельности театров и концертных залов. Страшно представить, если подавляющее большинство концертных организаций станет практиковать прямые трансляции всех своих мероприятий. Ведь в таком случае билеты не будут как следует распродаваться, что приведет к возникновению проблем с заработной платой сотрудников.

К счастью, пока не все залы разрешают подобные деяния. Как и не все солисты – последние часто высказываются даже против того, чтобы их выступления записывали на мобильные устройства и прочую технику. Например, пианист Григорий Соколов считает обязательным присутствие слушателя на концерте. Подобное отношение случается и в других областях искусства, например, в современном танце.

В 2016 году проводился международный чемпионат по «верхнему брейку» (в профессиональной среде его называют popping 5×5). В нем приняли участие самые известные танцовщики из Китая, Кореи, Японии, Франции, США. Обычно на подобных чемпионатах ведется съемка, после чего записи выкладываются в интернет. Но запись именно этого баттла в сеть не попала. Причиной тому стали просьбы участников. Согласно их позиции, человек, находящийся в танцевальной культуре, должен полностью отдаваться этому делу – а, значит, посещать подобные события лично.

Хотя у практики онлайн-трансляций есть и несомненные положительные стороны. Так, люди, живущие не в Москве, получают возможность побывать на всех интересующих их концертах. Кроме того, не каждый может позволить себе купить билет за полную стоимость – во многих известных концертных залах и театрах цены за билет могут достигать 30 тысяч рублей (большинство жителей России получает примерно такую же зарплату за целый месяц!). Пока залы по-прежнему полны и онлайн-трансляции существуют – никто не остается обделенным. Но отголоски угрозы исчезновения «живой» музыки уже доносятся до нас и требует пристального внимания. Сейчас, когда из человеческой жизни практически уходит живое общение, музыка естественным образом попадает в зону риска.

Бексултан Садуев, IV курс ИТФ

№2 (189), февраль 2020

Детское сознание похоже на белый лист бумаги. Взрослые учат детей, рисуя на белом листе цветными карандашами. Если стереть линию один раз и нарисовать другим цветом, следа почти не остается. А на пятый раз? Десятый? На родителях и учителях лежит ответственность не только за знания ребенка, но и за восприятие этих знаний. Изначально у детей нет ни сформированных оценочных суждений, ни простейшего терминологического аппарата. Показывая малышу на утюг, мы даем название температурному явлению, говоря «Горячо!» и отдергивая его руку. Но представьте, что в первом примере взрослый скажет «Холодно!». Это определение будет воспринято сознанием ребенка как верное.

Не вызывает сомнений тот факт, что на первых этапах обучения должны преобладать игровые и полуигровые формы работы. Преимущество игровых методов подачи материала заключается в том, что эмоциональный отклик не заставляет себя ждать. Но при этом существует огромный недостаток: всякая игра на подсознательном уровне воспринимается нами как нечто неосновное, не требующее усилий, вспомогательное.

Такая тенденция не может сохраняться в старшем возрасте. Наоборот, с каждым годом степень «развлекательности» в школах должна снижаться, чтобы к моменту поступления в высшие учебные заведения молодые люди имели навык к анализу и структурированию информации. В противном случае складывается ситуация, при которой повзрослевшие люди оказываются не приучены к самостоятельной работе и экстраполяции полученных на каком-либо предмете знаний в смежную дисциплину.

Дети учатся, «играя в школу», как они играют на смартфонах вMinecraft, «Говорящего Тома», Angry Birds – и так же, как и в игре, в которой они не несут ответственности за виртуальный «засохший урожай», оценки в школе оказываются чем-то вымышленным и не требующим особенного внимания. Таким образом, в головах подрастающего поколения нередко царит атмосфера бессознательной безответственности. К сожалению, зачастую осознание реальности происходящего не приходит даже при выборе профессии. Поэтому с каждым годом все страшнее ходить к врачам, а в школах все меньше учителей, которым можно не бояться доверить своего ребенка.

Вероятно, переломный момент наступает в подростковом возрасте. В этот период очень важно, какой наставник окажется рядом с ребенком. Необходимо постепенно приучать учеников самостоятельно и грамотно формулировать свои мысли, а главное – без стеснения и аргументированно высказывать их перед своими сверстниками. Способность уверенно донести свою точку зрения до слушателей – один из самых важных в жизни навыков, благодаря которому очень многие проблемы могут быть решены на уровне дискуссии.

Постепенное усложнение школьной программы в старших классах, а затем в вузе поможет последовательно включать в круг обсуждаемых тем все более важные вопросы, не прибегая для этого к каким-то дополнительным усилиям. Привычка рассуждать, ставить цели, ясно формулировать свои желания в конце концов приведет к тому, что выпускниками вуза будут не просто люди с типовым набором знаний, не имеющие представления, как существовать вне стен учебного заведения, а настоящие личности – с собственными целями, планами их достижения и мотивацией к дальнейшему развитию.

Мария Акишина, IV курс ИТФ

№2 (189), февраль 2020

В эпоху распространения мобильных телефонов резко возросло стремление человека постоянно быть на связи. Приходя на концерт классической музыки, многие люди не отключают свои мобильные устройства, постоянно ожидая звонка или SMS-сообщения. Из-за этого они не только не могут сосредоточиться на исполнении, но и мешают слушать другим. При несоблюдении элементарных этических норм традиционный формат концерта даже в зале с великолепной акустикой теряет свой смысл. Но возможно ли бороться с невежеством слушателей и каким образом?

Яркий пример – Большой зал Консерватории, одна из ведущих концертных площадок Москвы. Первостепенной задачей зала является пропаганда академического музыкального искусства, творчества великих композиторов. Наиболее значимые мероприятия — международные фестивали, конкурсы, выступления знаменитых артистов, юбилейные вечера, посвященные выдающимся деятелям искусства — проходят чаще всего именно здесь.

Однако такие концерты являются лишь частью огромного спектра происходящих в Большом зале событий. В потоке концертной жизни, каждый день привлекающем толпы многочисленных слушателей, выделяются разные направления. Каждое из них характеризуется своей аудиторией, исполнителями, культурным, а иногда и политическим статусом.

Нетрудно догадаться, что на концерты начинающих музыкантов редко ходит случайная публика – большинство составляют родственники, учителя, друзья и знакомые исполнителей. Выступления известных музыкантов привлекают более широкую аудиторию, которая включает в себя как трепетно относящихся к музыке любителей, так и представителей определенного социального круга, для которых посещение Консерватории в первую очередь – «выход в свет». На концертах «звездных» артистов значительную часть зала составляют богатые поклонники музыкантов, для которых важно само присутствие. Такая разница в контингенте определяет многое. Иногда степень невоспитанности публики настолько чудовищна, что досадные аплодисменты между частями одного произведения, кашель, звонки, вибрации и светящиеся экраны электронных устройств делают невозможным нормальное восприятие происходящего на сцене.

Исключением стал концерт Курентзиса 23 октября, на котором организаторы решили не допустить в зал людей с включенными телефонами, заставив каждого выключить свои устройства и запаковать их в специальные чехлы, которые было невозможно открыть самостоятельно. Эта процедура на входе заняла огромное количество времени, создав километровую очередь на улице – в результате концерт начался на час позже. Тем не менее, столь строгая мера принесла свои результаты.

В зале ощущалась непривычная атмосфера идеальной тишины и спокойствия. Она действительно располагала к качественному слушанию музыки, заставляя даже далеких от профессионального искусства людей почувствовать значимость момента и осознать происходящее как часть важного духовного ритуала.

Елизавета Петрунина, IV курс ИТФ

№4 (183), апрель 2019

Как применить свои силы и потенциал? Как правильно использовать собственное время? Многих студентов-музыковедов волнуют именно эти проблемы. Не каждый сразу же становится заметной фигурой в культурной жизни столицы (это ни в коем случае не умаляет его профессионализм!). А умение организовать собственное время является залогом 90% успеха. Так как же найти свое дело и при этом грамотно распределить свое время?

Сфер, в которых молодому специалисту можно применить свои способности и таланты, достаточно много. Музыкант (а особенно музыковед) может оказаться востребованным в различных видах деятельности.

Например, студенты часто скептически относятся к вопросу преподавания в детских музыкальных и художественных школах. К сожалению, некоторые забывают, что за выдающимися и даже великими артистами всегда стоят их Учителя. Поэтому важно вкладывать правильный смысл, в то, что ты делаешь, и тогда «музыкалка» для ученика станет музыкальной школой.

Менеджер, импресарио – человек, который стоит за артистом. Если менеджер достаточно мудр, а не стремится только заработать, то он должен мыслить себя просветителем. Ему следует не только внимать вкусам публики, но и более тонко конструировать диалог общества с новой, концептуально сложной музыкой.

Журналист способен формировать слушательскую аудиторию, превратить человека из «профана» в просвещенного любителя. Эта профессия таит в себе широкий диапазон возможностей: например, не только размещать рецензии на страницах журналов и газет, но и предстать перед зрителями «мастером слова» – ведущим концерта, развертывающим драматургию музыкального вечера. Или создать блог, посвященный вопросам музыкального исполнительства.

Наконец, на плечах государственного служащего лежит задача обеспечить функционирование учреждений культуры в нужном направлении. Причем, не только полагаясь на веру в исключительность собственных «новаторских» идей, но и учитывая традиции музыкального образования, складывавшихся десятилетиями.

Однако уповать на то, что все получится само собой, действовать по принципу «куда кривая выведет» – ненадежно. Наличие некого «макроплана», общей драматургии саморазвития и применения собственных компетенций и способностей всегда необходимо. Это экономит и силы, и время.

Всегда нужно грамотно расставить приоритеты. Причем, они должны быть долгосрочными – например, выучить два языка в совершенстве куда важнее, чем несколько месяцев копить денежные средства на дорогостоящую и вряд ли актуальную в данный момент вещь.

Важна установка на успех. Солидный объем вдумчиво и кропотливо проделанной работы не может не содействовать дальнейшему продвижению всего дела. Умейте находить ценность в самом малом объеме вашей работы: даже успешно выполненная «микрозадача» на первом этапе – это уже шаг вперед! Получился виртуозный пассаж в произведении – вы уже намного ближе к своей цели.

Творчество – чрезвычайно энергоемкий затратный процесс. Интенсивный труд, в том числе и интеллектуальный, должен предполагать «разрядку», дабы избежать эмоционального перенапряжения. Поэтому внимательно отнеситесь к планированию собственного досуга, не пренебрегайте живым общением с друзьями и близкими. И все получится!

Мария Шуткова,
IV курс ИТФ

№2 (181), февраль 2019

2 декабря в рамках VI Международного фестиваля актуальной музыки «Другое пространство» состоялось исполнение инструментального цикла «Акустические пространства» французского композитора Жерара Гризе (1946–1998). Представление таких значимых произведений стало традицией фестиваля – во время Пятого фестиваля (2016) впервые в России были исполнены «Группы» Штокхаузена, а на Четвертом (2014) публика услышала «Телесную Мандалу» Джонатана Харви.

Фигура Гризе в последние годы особенно привлекает к себе внимание любителей музыки. Например, в 2017 году ему был посвящен целый блок программы Зальцбургского фестиваля Zeit mit Grisey («Время с Гризе»), в котором, наряду с другими сочинениями, был исполнен вышеупомянутый цикл оркестром Le Balcon (дирижер – Максим Паскаль). А 19 мая этого года «Акустические пространства» прозвучат в исполнении ансамбля United Berlin в берлинском Концертхаусе под управлением Владимира Юровского.

«Акустические пространства» (Les Espaces Acoustique) – произведение, ставшее своего рода постулатом спектрального метода в музыке. Его суть заключается в том, что композитор в качестве основы использует результаты анализа внутренней структуры звука (то есть, спектра). Главной идеей Гризе здесь была демонстрация возможностей использования этого метода сразу на нескольких уровнях композиционного письма – звуковысотном, метрическом, временном и др. Отправной точкой для цикла стал спектр звука ми большой октавы тромбона, являющийся «фундаментом» всех шести пьес.

Исполнение «Акустических пространств» – дело весьма непростое и требует от музыкантов не только серьезной технической подготовки, но и понимания исследовательских задач Гризе. Создавая данный опус, композитор интересовался, как люди воспринимают звуки и музыку. В результате этого поиска он начал использовать в своих произведениях техники, которые помогали сконцентрировать внимание слушателей на различных порогах восприятия (момент перехода из p в mp; мгновение между tutti и solo; слушание спектра у всего оркестра, а потом резкое переключение на один звук и т.д.).

Цикл Les Espaces Acoustique стал завершением и кульминацией фестиваля «Другое пространство». Во-первых, заключительный вечер оказался целиком посвящен только одному сочинению. Во-вторых, в реализации цикла, помимо ГАСО им. Е.Ф. Светланова под руководством Владимира Юровского, впервые были задействованы сразу три известных ансамбля – «Галерея актуальной музыки», «Студия новой музыки», Московский ансамбль современной музыки (дирижеры – Олег Пайбердин, Игорь Дронов, Федор Леднев). Солистом в первой части выступил альтист Максим Рысанов.

Четыре разных инструментальных состава (от альта соло до полного симфонического оркестра) распределились на шесть частей цикла. И здесь исполнители (и слушатели) столкнулись с внезапной проблемой: акустическое пространство концертного зала им. Чайковского парадоксальным образом не соответствовало требованиям «Акустических пространств» Гризе. Разумеется, это критично – каждый услышал ровно столько, сколько ему было положено, исходя из цены билета. Красоту всего цикла смогли оценить лишь обитатели партера, слушатели в первом и втором амфитеатрах наслаждались последними тремя частями, а сидящие на балконах наверняка оценили несколько неуверенное fortissimo четырех валторн в конце последней части.

То, о чем будет написано дальше, сложно назвать минусом, скорее, вынужденной необходимостью. Речь об антракте. В случае с «Акустическими пространствами» он не только олицетворял метафорическую черту, отделяющую доступную амфитеатрам музыку от недоступной, но и был в некотором роде российским ноу-хау: ни ансамбль Intercontemporain, ни оркестр Le Balcon не допускали антракт при исполнении этого произведения. Замысел композитора о пороговом слышании, о музыке между формами ее существования предполагал также постепенный переход от альта соло к симфоническому оркестру с четырьмя валторнами. Но разница в количестве стульев для ансамбля из 18 музыкантов «Студии новой музыки» (3-я часть) и для ансамбля из 33-х музыкантов ГАСО (4-я часть) требовала поистине кардинальных, 20-минутных сценических перестановок!

Получилось ли музыкантам передать то, что задумывал Гризе? Отчасти. Большая часть потерянного возникла из-за невозможности перестроить акустику КЗЧ. Спорной оказалась и сама концепция заключительного вечера, предполагавшая участие всех ведущих ансамблей Москвы. Например, в заключительных частях с ГАСО было явно заметно отсутствие той заинтересованности, которая наблюдалась у солистов «Студии новой музыки» – например, в паузах оркестранты обреченно завязывали себе шнурки. А четыре валторниста немного формально отыграли свое соло в самом конце цикла.

Этот концерт показал приоритет концепции над музыкальной идеей: благодаря организаторам смысл сочинения был принесен в жертву техническим моментам. По сравнению с предыдущими исполнениями цикла, подобное отношение стало заметным лишь в локации московского концертного зала. Хотя, наверное, нельзя сказать, что такое положение дел является чем-то однозначно плохим.

В то же время, исполнение «Акустических пространств» Гризе на таком крупном фестивале в самом центре Москвы – определенная победа новой музыки (хотя называть цикл, написанный в 1970–80-х, «новым» – не совсем верно). Это означает, что немузыкальная публика готова к восприятию подобных опусов, требующих не только определенных вкусовых предпочтений, но и банальной усидчивости. Особенно при отсутствии столь любимой всеми красивой мелодичности.

Рена Фахрадова, IV курс ИТФ

№2 (181), февраль 2019

Знаменитый учебник И. Способина «Элементарная теория музыки» открывают важные слова: «Для того чтобы правильно читать и писать, нужно знать слова, их смысл и грамматику, т.е. законы языка. Для того, чтобы уметь правильно сочинять музыку, играть ее или петь, нужно знать теорию музыки. Поэтому обучение теории музыки, в первую очередь, имеет целью подготовку к сочинению или исполнению музыкальных произведений».

Казалось бы, подобный тезис очевиден и с первых же классов маленький музыкант-профессионал постигает музыку не только сердцем и душой, но и умом. На уроках по cпециальности и сольфеджио он старательно запоминает важные теоретические правила с уклоном на их практическое применение.

Однако когда в музыкальную школу либо к частному репетитору приходит взрослый человек, отчаянно желающий научиться петь или играть на музыкальном инструменте (а может и все сразу), часто вопросы теории музыки опускаются ввиду разных причин: сложность усвоения, сложность доступного изложения материала, ненадобность по причине любительского характера отношения к музыке и т.д. Лишь единицы музыкальных школ для взрослых предлагают (и то в качестве дополнительных занятий) курсы сольфеджио и элементарной теории музыки.

Возможно, для кого-то теоретические знания, описанные в курсе ЭТМ, будут действительно обременительными. И все же, еще раз возвращаясь к словам Способина, если кто-либо хочет освоить новый язык – и музыкальный не исключение – ему необходимо понять базовые правила. Но здесь возникает другой вопрос: подходит ли курс ЭТМ для обучения музыкантов-любителей?

Отчасти. Стоит отметить, что эта дисциплина предназначена для студентов первого курса музыкальных училищ. Подразумевается, что начальные знания, такие как музыкальная грамота и основы теории музыки, изученные на занятиях школьного курса сольфеджио, у них уже есть. Но если взять пособия для любителей, например, «Занимательную теорию музыки» Г. Виноградова и Е. Красовской (1991), «Самоучитель элементарной теории музыки» Л. Березовчук (2008) или даже что-то довольно старое – «Музыкальное образование любителя» В. Вальтера (1901), то их структура и материал очень схожи с учебниками ЭТМ, которые ориентированы на юных профессионалов из училищ. Значит то, что может освоить музыкант со школьным багажом, может понять и музыкант-любитель без надлежащей базы? Да, материал усвоить можно, но подход к обучению явно будет отличаться.

В процессе преподавания для взрослых любителей необходимо учитывать очень важную особенность – опыт. С точки зрения музыкального опыта большинство взрослых проигрывает детям-музыкантам; зато с точки зрения опыта жизненного (и профессионального в других рабочих сферах) взрослый человек далеко впереди. Поэтому «Самоучитель» Березовчук открывается главой «Наш музыкальный опыт», а у Виноградова и Красинской мы найдем множество сравнений музыкальных терминов с бытовыми образами, например: «Интервал – это поистине живая клеточка музыки. В нем часто заключается соль гармонии». Опора на предыдущий опыт и постоянная с ним связь в ходе обучения позволит учащемуся легче освоиться в новом для себя мире – мире музыкальной теории.

Еще один интересный момент в различии преподавания детям-музыкантам и взрослым-любителям. Повторюсь, что дети, в том числе и подростки, не обременены существенным жизненным опытом и знаниями – соответственно, на их белоснежно чистом «холсте» педагог может писать формулы самой разной сложности. Их освоение зависит уже от способностей каждого ребенка в отдельности, но для целостного процесса обучения, форму методики преподавания теории музыки для детей можно сравнить с конструктором. Т.е. в классическом преподавании мы идем от меньшего к большему – от чистых тональностей до тональностей с семью знаками, от одноголосия (мелодии) к двухголосию (интервалы), а дальше к многоголосию (аккорды) и т.п.

Но «холст» взрослого человека уже изрисован различными событиями – как же внедрить туда новые сложные понятия, помимо сравнительного метода? Вероятно, в случае со взрослыми, отнестись к методике не как к конструктору, а как к матрешке, т.е. идти от общего к частному. Начать с таких обобщенных понятий как музыкальная форма и ее связь с содержанием, взять гармоническую модель TSDT как основу и учить мыслить сперва гармониями, а затем вычленять отдельные звуки. Практика показывает, что для не имеющих опыта изучения теории музыки, подобный подход срабатывает лучше, чем традиционный, так как, понимая конечную цель, взрослым легче членить ее на элементы, чем складывать конструктор.

Теория музыки – важная часть музыкального образования. Но также важно понимать особенности аудитории и уметь подстраиваться под разные категории студентов. Вообще, процесс преподавания любой дисциплины, на самом деле, очень творческий и лишь путем долгих проб и экспериментов (успешных и не очень) можно определить верный подход. Однако время не стоит на месте и нам как педагогам стоит учитывать не только специфику возраста и опыта, но и эволюцию окружающего нас мира, вместе с которым развивается мышление современного человека. Новые способы мышления, закрепляя важные традиции и отсеивая лишнее, в итоге порождают свежие способы и подходы к обучению.

Дайана Успанова, IV курс ИТФ

№1 (180), январь 2019

Благодаря усилиям и энтузиазму многих ученых второй половины ХХ века удалось зафиксировать уникальную древнеславянскую культуру, которая сохранилась вплоть до нашего времени. В 1960-80-е годы они записали архаические представления о мироустройстве, этнографические сведения об обрядах, специфическую древнюю музыкальную систему, дошедшую в обрядовых песнях. Впоследствии сформировались новые специализации в русских университетах и консерваториях – этномузыкология и этнолингвистика. В настоящий момент еще происходят экспедиции, но фиксация традиционного материала оказывается редкостью. Но где находится та уникальная сокровищница древней культуры? Она записана на магнитную пленку, смотана в рулоны, лежит и осыпается…

Помимо ведущих музыкальных и филологических вузов страны, московских и санкт-петербургских научных центров, экспедиции осуществлялись от областных организаций – институтов и училищ культуры, домов народного творчества. По всей стране разбросаны магнитные пленки, которые никому не известны. Энтузиасты-собиратели гордятся своими материалами, но передавать их в крупнейшие архивы и создавать условия для правильного хранения не собираются. К сожалению, может сложиться такая ситуация, что вместе со смертью собирателя будет утерян и сам материал, который когда-то был делом всей его жизни.

Крупнейшие фонды традиционной культуры России мало-помалу реализуют свои собирательские достижения в виде печатных публикаций. Фольклорно-этнографический центр имени А.М. Мехнецова в 2002 году выпустил первый фольклорно-этнографический атлас, в которой представлены все этнографические сведения и песни, зафиксированные в Псковской области.

С 2003 года музыкально-этнографический центр имени Е.В. Гиппиуса последовательно издает многотомный музыкально-этнографический сборник по Смоленской области. В Московской консерватории в 2015 году был создан атлас по Калужской области. Институт славяноведения при Российской академии наук в недавнем прошлом выпустил четырехтомную антологию «Народная демонология Полесья». Так же они могут гордиться пятитомным этнолингвистическим словарем «Славянские древности», в котором научно сформулированы многие тайны славянской мифологии.

Подобные издания подготовлены на основе собственных полевых материалов. К примеру, в Смоленской области работали, помимо этномузыкологов РАМ им. Гнесиных, экспедиции Московской и Санкт-Петербургской консерваторий, этнографы и филологи. Такие публикации лишь раскрывают ту часть культуры, которая находилась в поле зрения того или иного научного учреждения, но не способны вместить весь спектр материалов, существующих по тому или иному региону.

К сожалению, приходится констатировать тот факт, что между научными фондами связь отсутствует. Не все материалы приведены в порядок и в рамках самих фондов. Каждый из собирателей одновременно является носителем невероятно ценной информации, поскольку они застали культуру, когда она еще находилась в стадии живого бытования (в отличие от современного состояния).

В настоящее время местные культурные работники (директора домов культуры) пытаются возродить древние традиции. К сожалению, им сведения почерпнуть неоткуда, кроме как из интернета. В результате получаются новосочиненные обряды. Автору этих строк в фольклорно-этнографических экспедициях подобные «культурно-массовые мероприятия» приходится наблюдать постоянно.

Один из таких примеров – праздники Троицы в селе Верхняя Баланда Аксубаевского района Республики Татарстан. Там сохранилась древняя традиция –наряжать красными ленточками березку, а затем бросать ее в речку. Фантазии культурных работников предела нет. В селе размещена авансцена для выступления фольклорных коллективов – на нее заносят березку. Клубный ансамбль в один голос (не многоголосно!) исполняет знаменитую песню «Как по морю-морю синему». Обрядовое пение слышно за «тридевять земель», поскольку трое участников используют микрофоны и фонограмму. Около сцены все участники праздничного торжества водят хоровод. Благодаря фонограмме их пения не слышно, и очень хорошо (!). Но на этом торжественная церемония не завершается. После исполнения песни на сцене появляется священник, который приготовил специально по этому случаю торжественную речь. Поздравив всех с праздником Святой Троицы, он три раза обходит березку, размахивая кадилом. После этого все с радостными лицами направляются к реке.

Другой пример подобных мероприятий – праздник Каравон в селе Русское Никольское Лаишевского района Республики Татарстан. Он стал широко известным трендом. В этом году настоящим хитом стал приезд Надежды Бабкиной и ансамбля «Русская песня». Сами участники ансамбля по сравнению с 1990-ми годами потеряли аутентичную манеру пения, некоторые песни стали забывать.

К сожалению, клубные работники подчас тоже не знают о своей культуре, а ведь наверняка в архиве того или иного учреждения хранятся пленки с песнями (которые, напомним, осыпаются), лежат тетради с описанием этнографических компонентов. Нет и специалистов, которые могут не только научно обобщить определенный элемент культуры, но и возродить его, оказаться посредником между научным центром и работником городского или сельского дома культуры.

В настоящее время необходимо создавать каталоги и воедино собирать весь накопленный материал. Единая информационная база, которая может быть создана в виде интернет-сайта, позволит обобщить все, что накоплено во второй половине ХХ века центральными и провинциальными научными центрами и собирателями-ценителями.

Мне кажется, хорошо было бы создать единый каталог научных учреждений, которые производили экспедиционные записи (подобные реестры можно создать по административно-территориальному делению Российской Федерации). Стоит сделать единую нумерацию, которая позволит быстро ориентироваться в материале со ссылкой на фонд, где он хранится. В завершении работы необходимо оцифровать и представить краткое описание, которое будет доступно любому интересующемуся человеку.

В противном случае произойдет катастрофа. Магнитные пленки осыплются, звук будет практически недоступен. Оставшиеся в живых собиратели этого не переживут и их завернут в осыпавшиеся пленки – как мумии. И уникальную культуру может постигнуть небытие…

Иван Токарев,

IV курс ИТФ

№9 (179), декабрь 2018

Вопрос исполнения западной средневековой музыки в России – «больная» тема для многих музыкантов. По ряду причин музыка Средневековья у нас сначала была неизвестна, потом непопулярна, а в прошлом столетии, по сути, ушла «в подполье». Наконец, наступил XXI век, в котором слушатель, казалось бы, ищет и осознает самую разную музыку, но все равно оставляет в тени малопонятную и не бросающуюся в глаза область музыки средневековой. Каковы же барьеры, которые мешают ее восприятию?

Итак, первый барьер – это огромное число непривычных для нас жанров средневековой музыки. Лишь малая часть бытует в современности. Хорал, органум, троп, секвенция, мотет… Что это такое? Почему так называются? Как это звучит? В чем смысл такой музыки? Публика, не склонная погружаться в чтение справочников и не имеющая на это времени, пребывает в растерянности. Но этот барьер преодолевается жаждой новизны: слушатель минует его, увидев на афише концерта средневековой музыки незнакомые слова, и все равно покупает билет – хотя бы из любопытства.

Вторая сложность – воспроизведение музыки артистом непременно должно быть осознанным. К счастью, исполнители не просто играют ноты, они настроены вдумчиво работать с нотным текстом. Такое решение, вкупе с установлением хороших международных контактов, позволяет им доставать материалы и грамотно изучать этот музыкальный пласт.

Третий барьер вытекает из второго: недостаточная теоретическая база для исполнителей. Чтобы грамотно интерпретировать такую музыку, необходимы дополнительные знания. В этом направлении работа медленно, но ведется: наследие российского музыковедения пополняется новыми исследованиями и, главное, – переводами европейских трудов.

Остается последний барьер – неосведомленность слушателя. Эта проблема исчезнет, если исполнители начнут говорить со слушателем о музыке, объяснять ее, поскольку диалог посредством слова пока более доступен, чем посредством музыки. Практика слова в концерте – не новость, но именно при встрече с музыкой Средневековья слово поистине «глаголом жжет сердца».

Без горячей инициативы, безусловно, не состоится ни исполнение, ни концерт. Например, без нее не сложился бы фестиваль MUSICA MENSURATA. Это – достойный проект работы многих российских и иностранных музыкантов, который открывает прекрасные качества средневековой музыки и помогает нам составить о ней представление. Просветительская работа в этом направлении активно ведется не только на концертах, но и в интернете, на сайте фестиваля.

Конечно, всегда есть к чему стремиться. Так, на заключительном концерте нынешнего фестиваля, посвященного истории средневекового мотета XIII и XIV веков, которую передал коллектив Ensemble Labyrinthus, при очень гармоничной композиции вечера, случались некоторые огрехи, касающиеся техники исполнения, работе со старинными текстами. Но ошибки – это естественно, в дальнейшем они должны быть проработаны.

В нынешнем октябре фестиваль проходил уже в пятый раз. Приятно, что людей, интересующихся средневековой музыкой – от профессионалов до меломанов – с каждым годом все больше. Постепенно и фестиваль уверенно преодолевает барьеры.

Ангелина Шульга,

IV курс ИТФ

№9 (179), декабрь 2018

Качество обучения в российских музыкальных вузах пользуется успехом во всем мире. Каждый год в них поступает много желающих совершенствовать свое исполнительское мастерство. И для получения такого опыта немаловажную роль играют условия, в которых находятся музыканты. В особенности – условия для репетиций.

К сожалению, в последнее время студенты музыкальных вузов страдают от ситуации с местами для занятий. Их просто не хватает! Когда я училась в Самарском музыкальном училище по классу фортепиано, классы были все время загружены. Если удавалось взять свободную аудиторию, то в лучшем случае, на два часа.

В общежитиях многих музыкальных вузов столицы репетиториев нет. Но, несмотря на то, что Московская консерватория в этом плане имеет огромное преимущество, количество таких помещений не может полностью решить проблему места для длительных занятий студентов. Им по-прежнему дается мало времени: еще год назад в репетитории общежития класс можно было взять лишь на три часа в день, а сейчас, в связи с переездом в новый корпус, занятия сократили до двух часов. Я уже не говорю о больших очередях за классами в каждом учебном корпусе консерватории!

Кроме того, немаловажно качество инструментов в репетиториях – многие оставляют желать лучшего. Эту проблему частично решили доставкой новых роялей в старый корпус общежития. Но как же быть со студентами факультетов, которые проходят общее фортепиано? Ведь им запрещено выдавать классы, предназначенные исключительно для пианистов. Хотя бывали случаи, когда классы для пианистов пустовали, в то время как классы для общего фортепиано оказывались переполненными.

Спрашивается – и как же подготовиться к экзамену по общему фортепиано? На нем нужно исполнить четыре произведения, в числе которых и полифония, и крупная форма. Все они требуют длительного разучивания. Есть, конечно, вариант пойти в частные репетитории. Но такие занятия стоят денег, и позволить себе эту роскошь могут немногие.

Ситуация с репетиториями, увы, объективна. И все же необходимо пытаться найти ее решение. Благоприятные условия для занятий способствуют большей продуктивности, а, следовательно, и высокому профессионализму будущих музыкантов.

Олеся Зубова,

IV курс ИТФ