№5 (229), май 2024 года

С 8 по 13 апреля 2024 года в Консерватории проводился III Международный конкурс «Фортепиано для других специальностей». В творческом состязании приняли участие студенты, для которых фортепиано не является специальным предметом: оркестранты, вокалисты, симфонические и хоровые дирижеры, композиторы и музыковеды. Оргкомитет конкурса обеспечил превосходный уровень его проведения, а участники приятно удивили членов жюри качеством подготовки и нестандартными творческими находками.

Организованный Консерваторией и межфакультетской кафедрой фортепиано конкурс продолжает славную традицию в проведении знаковых музыкальных состязаний, берущую свое начало еще со знаменитого конкурса им. П.И. Чайковского. Особенность нынешнего конкурса в том, что он задумывался как соревнование учащихся, для которых фортепиано не является их специальностью. Конкурс имеет статус Международного не только по названию: кроме участников из Москвы и многих регионов России, в нем приняли участие студенты из Казахстана и Китая.

Жюри также было международным. В него вошли ведущие преподаватели Межфакультетской кафедры фортепиано МГК: зав. кафедрой, проф. Е.С. Карпинская, проф. Е.В. Андреева, доц. Н.Е. Белькова, проф. Н.Д. Виноградова, проф. В.Л. Гинзбург, проф. М.С. Евсеева, проф. Р.Н. Кудояров, проф. Е.П. Месснер, доц. О.Ю. Приз. Судить конкурсантов были приглашены также заведующие кафедрами фортепиано известных музыкальных вузов России и Беларуси. Это Н.П. Газелериди (УГК им.  М.П. Мусоргского), З.В. Рождественская (СГК им. Л.В. Собинова), О.А. Якупова (РАМ им. Гнесиных), Б.И. Спектор (Белорусская государственная академия музыки).

Благодаря конкурсу раз в два года у студентов всех специальностей появляется шанс показать свои навыки владения фортепиано. На протяжении нескольких дней конкурсанты могут почувствовать радость творческого волнения, ощутить дух сценического состязания за фортепиано, чего в своей «обычной» концертной жизни часто оказываются лишены. Помимо сольных категорий, в конкурсе также были представлены категории «фортепианный дуэт» и «ансамблевое исполнительство». 

Представителями жюри отмечался очень высокий уровень подготовки участников, в том числе не только из Московской консерватории. Конкурсанты выступали в старшей и младшей возрастных группах. И в обеих возрастных категориях участники были настолько близки между собой по уровню владения инструментом, готовности программ и навыкам концертного выступления, что перед жюри часто стояла непростая задача – распределить призовые места наиболее справедливо. 

Программы участников отличались большим разнообразием и широким стилистическим и временным охватом, что, вероятно, связано со спецификой курса фортепиано для других специальностей, свободного от методических задач и неизбежных стандартных программ кафедр специального фортепиано. На конкурсных прослушиваниях прозвучали редко исполняемые произведения Балакирева, Глазунова, Орнштейна, Палмгрена, Яначека, Турины и др.

Получивший Гран-при конкурса Тяньхао Чжоу (Китай), например, помимо сонаты Шуберта a—moll D 537, исполнил редко звучащие виртуознейшие Вариации ор. 41 Николая Капустина. Виталий Захаров, завоевавший, помимо второй премии, еще специальный приз «За лучшее исполнение произведения И.С. Баха», представил публике органную прелюдию e-moll Баха BWV 548 в переложении для фортепиано Фейнберга. Интересно отметить, что многие участники (и не только композиторы) включили в программу своего выступления и собственные сочинения.

Многолетние наблюдения ясно свидетельствуют о прямой корреляции между уровнем владения фортепиано и достижениями студентов в их основной специальности. Это касается и оркестрантов (струнников, ударников), и музыковедов, не говоря уже о композиторах и дирижёрах. Конкурс продемонстрировал высокую степень мотивации участников и большую степень заинтересованности студентов в такого рода событиях, обогащающих их творческую и учебную жизнь, помогающих проверить себя и правильность вектора своего профессионального развития.

Помимо премий, наиболее интересным и нестандартным выступлениям были присуждены специальные призы: Артему Уразбаеву (УГИИ им. Загира Исмагилова) вручили приз «За звуковую палитру», а Илье Шляпникову (СГК им. Л.В. Собинова) – «За лучшее исполнение произведения Оливье Мессиана». Специальными призами «За исполнительское мастерство» были награждены солисты в ансамблевой категории: Дмитрий Пикутский (баритон), Вазген Юсупов (кларнет), Юрий Зуев (саксофон).

«Роль конкурса как просветительского, образовательного явления очень важна. Он представляет конкурсантам и их наставникам возможность продемонстрировать свои таланты и способности, обменяться опытом, обсудить современные методики и профессиональные наработки» – отметил ректор Московской консерватории, профессор А.С. Соколов. «Убеждена, что благодаря таланту, творческой энергии и преданности искусству, молодые дарования смогут добиться самореализации и сделать этот мир лучше. Хочется надеяться, что конкурс, уже ставший доброй традицией, вызовет широкий интерес в профессиональном обществе» – поделилась профессор Е.С. Карпинская.

Третий международный конкурс «Фортепиано для других специальностей», прошедший с большим успехом, показал верность и важность курса, выбранного еще основателями Московской консерватории, которому и поныне, к счастью, следует российское музыкальное образование. В данном подобранном курсе предмету «обязательное фортепиано» (как он назывался в начале) отведена роль одного из краеугольных камней в воспитании грамотного, широко мыслящего, эрудированного музыканта, настоящего профессионала своего дела.

София Фокина, III курс НКФ, музыковедение

По следам XVII всероссийского конкурса имени Ю.Н. Холопова

№5 (220), май 2023 года

Всероссийский конкурс имени Ю.Н. Холопова по теории, истории и композиции музыки проводится каждый год в стенах Московской консерватории. Формы работы, как правило, традиционные: трехголосный диктант, игра модуляции и анализ музыкального произведения. Однако иногда вносятся креативные изменения. Так это случилось и в этот раз. На конкурсе была представлена форма тембрового диктанта (где необходимо заполнить недостающие партии), сочинение большого предложения и периода, причем работа эта осуществлялась в команде по два человека.

В качестве членов жюри в теоретической секции приняли участие профессора и доценты кафедры теории музыки Московской консерватории: Т.С. Кюрегян, Г.И. Лыжов, А.К. Иглицкая и Л.Р. Джуманова.

Церемония награждения состоялась в рахманиновском конференц-зале. В качестве призов лауреатам выдали не только дипломы и книги, но и денежные премии. Вступительной речью декан научно-композиторского факультета Ирина Арнольдовна Скворцова начала церемонию: «Два дня второго тура пробежали очень быстро и на сегодняшнем закрытии конкурса мы объявим, кто чего достиг. Я хочу сказать, что участие в конкурсе – это самое важное, поскольку в этот момент выясняется способность концентрироваться, аккумулировать свои силы. Я всех-всех поздравляю, все большие молодцы, поскольку достойно преодолели трудности».

Предваряя вручение призов, Григорий Иванович Лыжов также поделился своими впечатлениями. «Мы научились в этом общении тому, что нас подстерегают неожиданности, порой приятные, порой менее, но это жизнь. Профессиональная жизнь. И вот в таком обмене, мне кажется, мы и растем – и преподаватели, и участники. Мне хотелось бы, чтобы этот рост не прекращался». 

Далее решением жюри были объявлены имена лауреатов. Победители в номинации «теория музыки» – Никита Витусевич (I премия, Москва) и Вероника Волынец (III премия, Москва) – любезно поделились своими впечатлениями о конкурсных испытаниях.

– Участие в конкурсе было вашей инициативой?

­– Н.В. Да, это была моя инициатива, я узнал о конкурсе, и мне захотелось в нем поучаствовать. Более того, это был мой первый конкурс по теории музыки, поскольку я пианист.

– В.В. Да, я также впервые принимала участие и это на самом деле было моим желанием, поскольку я мечтала попробовать свои силы, понять, что стоит улучшить, к чему нужно стремиться, а что, наоборот, уже сделано. Более того, познакомиться с новыми людьми.

– Какие формы конкурсных работ вам запомнились или понравились больше всего?

– Н.В. Мне очень понравился партитурный диктант, поскольку подобного я никогда не делал, и мне было интересно к этому прикоснуться. Также мне очень понравился трехголосный диктант, прозвучавший невероятно красиво и логично. 

– В.В. Мне каждое из заданий запомнилось по-своему. Больше всего, конечно, игра модуляции. Может быть потому, что эту форму я особенно натренировала (смеется). Остальные задания представляли некоторую неожиданность, при этом я рада, что мне везде удалось хорошо постараться. Кстати, все формы были разнообразны, что порадовало. Это и модуляция, и анализ, и диктанты, и умение работать в команде.

– Кстати, командные испытания проводились на этом конкурсе впервые, понравилось ли вам участвовать в них?

– Н.В. Мне весьма понравилась эта форма работы. Я советовался со своей напарницей как во время тембрового, партитурного диктанта, так и во время сочинения периода и большого предложения. Наше взаимодействие оказалось весьма продуктивным. 

– В.В. Командные задания мне также очень понравились, поскольку я не встречалась с этой формой в рамках других конкурсов по теории музыки.

– Что бы вы посоветовали будущим участникам конкурса?

– Н.В. Мне легче сказать, что бы я посоветовал самому себе месяца три назад, когда я как раз готовился к конкурсу. Это может показаться чем-то далеким от собственно теории музыки: слушать больше музыки. Вот это я себе посоветовал бы точно! 

– А какой музыки?

– Н.В. Я имею в виду вообще академическую музыку, которой мы все, профессиональные музыканты, занимаемся. Это интересно, хотя, казалось бы, как это может быть связано, например, с диктантом? Однако это расширяет кругозор и знание музыки, и отражается потом во всем, даже в обыденных вещах. 

– Какой вам запомнилась комиссия конкурса?

– Н.В. Меня обрадовала чрезвычайно доброжелательная обстановка. Как только мы отправились писать трехголосный диктант, и когда я уже пошел играть модуляцию, отвечать задание по музыкальной форме, я почувствовал невероятную атмосферу. Представители комиссии меня очень радушно встретили. У меня даже пропало ощущение, что я на конкурсе, что я могу чего-то бояться. Было настоящее профессиональное отношение. 

– Как вы думаете, есть ли у конкурса свое лицо?

– В.В. Я думаю, конкурс, во-первых, отличается удивительной теплой атмосферой. Действительно, когда сюда приходишь, то слышишь мотивирующие слова профессоров, преподавателей, которые тебя вдохновляют. И это несмотря на то, что сам процесс все-таки стрессовый, как-никак это конкурс.

– Будете ли вы поступать к нам?

– В.В. Да, я буду поступать в этом году, этим летом.

– Н.В. Я тоже, но, думаю, на два факультета сразу: и специального фортепиано, и научно-композиторский.

Никита Зятиков, IV курс, НКФ, музыковедение

№3 (218), март 2023 года

Недавно завершился IX Конкурс молодых композиторов памяти Альфреда Шнитке и Святослава Рихтера, на котором состоялись премьеры произведений десяти композиторов, прошедших в финал. Струнные и фортепианные квартеты, трио и квинтеты – каждое из сочинений было уникальным. Очень многое зависело не только от авторов, но и от тех, кто доносил их музыку до слушателей. Артём Котов (скрипач камерного ансамбля «Солисты Москвы») поделился впечатлениями о том, насколько интересно было исполнять молодых композиторов, и как живется в атмосфере музыкальной современности.

– В Вашей творческой жизни уже встречалась музыка современных русских композиторов?

– Не только. Я соприкасался и с русскими, и с зарубежными сочинениями. Из иностранных вспоминается сочинение известного британского композитора Марка-Энтони Терниджа Returning для струнного секстета. А вообще, встреча с современной музыкой состоялась еще в музыкальной школе: ко мне подошел композитор Антон Леонтьев – мальчик лет четырнадцати – и предложил сыграть его Сонату для скрипки. Помнится, она была жутко неудобная, однако довольно мелодичная, интересная, живая.

– Многие композиторы действительно пишут не очень удобно. С какими трудностями Вы столкнулись тогда?

– Было тяжело именно в исполнительском плане. Возможно, это связано с тем, что Антон Леонтьев в то время только начинал «оттачивать» свое музыкальное перо и не совсем понимал, что можно, а что нельзя. Некоторые пассажи и скачки были очень неудобными, и приходилось даже что-то менять, чтобы это стало исполнимо.

– В школе подобное играть, наверное, было намного интереснее, чем, например, Бетховена?

– Нет, почему? Просто везде свои особенности. Современное, естественно, всегда вызывает чуть больший интерес, потому что это написано здесь и сейчас, и ты можешь пообщаться с композитором лично, задать ему вопросы, узнать, что он хотел сказать в своем сочинении…

– По-Вашему, музыка какой эпохи приносит исполнителю наибольшую пользу?

– Для разных целей по-разному. Того же Бетховена играешь для того, чтобы лучше понимать стиль композитора – классический, бетховенский, – и его как-то отточить. А современная музыка – это эксперимент, который хоть и построен на классических основах, но при этом всегда связан с чем-то новым, нет никаких традиций. И нельзя сказать: «А знаете, Горовиц это играл иначе», или же: «Хейфец играл так, а Ойстрах – по-другому». В этом смысле, конечно, и проще, и вместе с тем тяжелее играть современных композиторов.

– Не страшно ли браться за исполнение нового? Ведь все это выносится на суд публики, и судьба композитора может измениться как в лучшую сторону, так и в совершенно противоположную?

– В этом смысле «Школа концентрации имени Юрия Башмета» дает огромное преимущество. Ведь кроме того, что мы все в «Солистах Москвы» в общем-то способные люди, мы еще умеем собираться на сцене –погружаемся в музыку и на 110 процентов концентрируемся, когда играем. Поэтому нам важны абсолютно все композиторы, которые были представлены на этом Конкурсе, и мы одинаково хорошо исполняли их произведения. Естественно, какие-то сочинения нравились больше, какие-то меньше – без этого никуда. Но на качестве нашего исполнения или на чем-то еще это не отражается.

– Вы упомянули «Школу концентрации имени Юрия Башмета» – можно поподробнее?

– Дело в том, что Юрий Абрамович требует большую концентрацию внимания. И это не просто концентрация на протяжении пяти-десяти минут, а собранность и сосредоточенность на протяжении полутора-двух часов без перерыва. От первой до последней минуты все должно быть с полной отдачей. Конечно, ситуации бывают разные: и перелет, и бессонница, и другие обстоятельства, выбивающие из колеи, но требования к исполнению и сосредоточенности всегда остаются одинаковыми. Это я и называю «Школой концентрации имени Юрия Башмета», пройдя которую, даже исполнение современных композиторов, а именно освоение пяти квартетов в крайне сжатые сроки, уже не кажется такой непосильной задачей, как могло казаться до встречи с маэстро.

– Мне известно, что Вы играли в Лондонском филармоническом оркестре. Там тоже требовалась концентрация внимания?

– Да. В общем-то, «школа концентрации» началась еще там, потому что я играл в Лондонском филармоническом оркестре под руководством Владимира Юровского и при концертмейстере Питере Скумане, который одновременно был моим учителем: оба они и весь коллектив были очень требовательны к качеству. Собственно, там я научился обращать огромное внимание на детали в тексте, а в «Солистах», помимо этого, научился предельной концентрации.

– Много ли было репетиций перед тем, как вы сыграли квартеты на сочинском конкурсе?

– Нет. Меньше, чем хотелось бы, но в принципе достаточно, потому что было много предварительной самостоятельной работы с текстом, с нотами. А дальше было просто соединение всех партий, распределение ролей: кто где кому показывает долю и так далее. Поскольку музыка новая и нет времени ее «наиграть» так, чтобы все это «звучало» в ушах, в руках, приходилось зачастую распределять роли там, где сложно уловить первую долю – другими словами, взять на себя роль дирижера.

– Интересно, по какому принципу на отборочном этапе жюри выбирает партитуры?

– Наверное, как мастера, которые изготавливают инструменты, могут по виду определить – инструмент стоящий или нет, так и опытные композиторы могут по виду партитуры понять, будет ли звучать эта музыка или же нет. Думаю, большое значение имеют даже еле уловимые признаки: аккуратность написания, мелкие детали в нотах, наличие нюансов и многое другое. Опытный композитор, отбирающий произведение, конечно же, внутренним слухом может представить, как это будет звучать, и оценить это.

– Тем не менее был квартет, который дисквалифицировали? И в прошлом, и в позапрошлом году было то же самое.

– Да, к сожалению, конкурс – есть конкурс. И требования для всех одинаковые. Допустим, что произведение должно длиться не более определенного времени – в данном случае пятнадцати минут. И если композиторы хотят участвовать, они могут уже написанное произведение подогнать под эти рамки, просто ускорив темп, что и было сделано. В квартете, который дисквалифицировали, был выбран такой темп, чтобы все три части сочинения уложились в пятнадцать минут, хотя все это должно звучать минимум двадцать пять, а то и тридцать минут! Условно говоря, все стало в два раза быстрее, только чтобы пройти по хронометражу. И участника дисквалифицировали. Наверное, это будет ему уроком на будущее. Все-таки нужно уважать исполнителей, ведь если ставить нас в заведомо невозможные условия, то это не принесет пользы ни самому композитору, ни исполнителю, ни конкурсу, – никому.

– Есть ли какой-то квартет, который бы Вы выделили?

– Я бы хотел выделить квартеты двух композиторов – Валентина Бездетко и Натальи Дроздовой. Произведение Дроздовой «Кругосветная галлюцинация» удивительно необычно написано, при том что много тонального, много интересных гармоний. И это нельзя назвать «музыкой XXII века», то есть музыкой будущего, в которой не за что зацепиться – нет ни музыки, ни нот. При современном звучании есть мелодии, которые можно запомнить и напеть, есть запоминающийся ритм, есть ясная структура – все это и выделяет данный квартет среди произведений других композиторов. Но это чисто субъективная точка зрения – поскольку это сочинение получило не первую премию, то мнение исполнителей разошлось с оценкой уважаемого жюри. Хотя им, наверное, виднее, но у музыкантов есть своя точка зрения, и я ее выражаю.

– Что было страшнее: первая встреча с композитором на репетиции или же само исполнение на Конкурсе? Насколько мне известно, у многих участников первая и единственная репетиция была прямо в день Конкурса.

– На самом концерте мы не волновались, а просто хорошо делали свое дело. Что касается встречи с композиторами, то все они либо отнеслись к нам с уважением, либо у них просто не было особых претензий. У одного участника конкурса были небольшие пожелания по темпам и по балансу между исполнителями. Но волнения ни на концерте, ни при знакомстве с авторами не было. Возможно, это связано просто с рабочей обстановкой, ведь мы все время находились в особо сконцентрированном состоянии и были всегда на пике наших возможностей.

– На что нужно обратить внимание молодому композитору, когда он пишет музыку, предназначенную для живого исполнения?

– Во-первых, пользуясь случаем, хочу обратиться ко всем композиторам: группируйте ноты правильно! Исполнитель захочет играть ваши произведения тогда, когда будет видеть, что в нотах написано все правильно, удобно, ну или хотя бы, чтобы это можно было прочитать. Большая проблема современных композиторов заключается в том, что они пишут в программах на компьютере, а эта «умная машина» зачастую группирует так, как нравится ей. Авторы не всегда проверяют эти ошибки, и выходит то, что прочитать просто невозможно. Поэтому, когда исполнитель сталкивается с неправильной группировкой, это вызывает резкое желание закрыть партитуру и больше не играть никогда. Также в современных сочинениях иногда хочется чуть больше мелодии, игры между разными инструментами, а не просто набора отдельных звуков. Ну и, конечно же, длина произведения играет довольно большую роль: если произведение длится не полтора часа – в этом тоже большой плюс! Когда возникает необходимость освоения произведения за короткий срок, хочется тратить время не просто на количество нот, а на сам смысл сочинения и его качество.

– Наверное, многие молодые композиторы зачастую допускают непозволительные ошибки в нотах из-за своей неопытности. Когда Вы разбирали партии, не хотелось ли завернуть юного творца в его же партитуру?

– Сложный вопрос, но скорее нет, чем да. Ошибки в нотах могут вызывать только раздражение из-за сложности чтения – не потому, что ты плохой профессионал и не можешь прочитать текст, а потому, что он написан не по правилам. На этом конкурсе были моменты с некорректной и недопустимой группировкой: например, Квартет Валентина Бездетко, получивший первую премию. Пришлось играть не по партиям, а по самой партитуре, так как группировка в его сочинении была скорее смысловая, чем правильная и удобная – можно было легко просчитаться и допустить ошибку. Этого можно было избежать, просто записав все, как надо. Но на нашем исполнении ошибки авторов не отражаются – мы приспосабливаемся к абсолютно любым сложным обстоятельствам.

– А если бы в партитуре встретился какой-то уж совсем неисполнимый аккорд, что тогда? Вы как-то сами пытаетесь «додумать» за композитора?

– Да, мы просто, исходя из своего опыта, упрощаем этот аккорд до такого состояния, чтобы его можно было воспроизвести без потери смысла и без вреда для гармонической основы – для нас очень важен композиторский замысел. Если есть возможность пообщаться с автором лично и спросить, как можно переделать неисполнимое место, то, естественно, мы это делаем. Если нет, то просто доверяемся своему опыту.

– То есть, в принципе, Вы тоже в какой-то степени композиторы?

– Редакторы…

– Не скромничайте! А было ли когда-нибудь желание написать свою музыку? Вы столько всего переиграли: и классику, и современные сочинения…

– Бывает, что после большого количества концертов в голове начинают крутиться разные мелодии. Просто потому, что находишься все время в такой среде, где в воздухе витает креативность. Конечно, хотелось бы что-то написать, но пока еще не довелось. Быть может, однажды тоже попробую свои силы в этом направлении и стану Вашим коллегой… в композиторском смысле.

– Например, коллегой на следующем сочинском конкурсе в качестве композитора?

–Хоть это звучит и забавно, но ничего не буду исключать.

– Какие ощущения были у Вас после концерта? Мне кажется, Вы выложились по максимуму.

– У меня и у моих коллег было чувство облегчения, словно пробежали какой-то коллективный марафон. Было чувство удовлетворения и хорошо сделанной работы. Надеюсь, мы никому ничего не испортили…

 Беседовала Наталья Дроздова, ГМПИ имени М.М. Ипполитова-Иванова

III курс «Музыковедение и композиция», композиция

№2 (217), февраль 2023 года

В Московской консерватории завершился I Международный конкурс молодых музыкантов-исполнителей «Территория творчества». Юношеский конкурс с концепцией приурочен к грядущему 100-летию ассистентуры-стажировки МГК имени П.И. Чайковского: в 2025 году исполнится век со времени ее первого упоминания в архивных документах Консерватории. Именно это и определило концепцию «Территории творчества»: в состав жюри вошли исполнители – выпускники разных лет и студенты ассистентуры-стажировки. Председателями стали Арсений Тарасевич-Николаев (фортепиано), Фёдор Безносиков (струнные инструменты), Алексей Корнильев (духовые инструменты), Николай Ерохин(академический вокал) и Иван Кощеев (концертмейстерское искусство). Обязательным в составе жюри было и наличие иностранных исполнителей – из Тайваня, Сербии, Молдовы и Болгарии. Такая команда оценивала выступления участников из России, Китая, Северной Кореи и Болгарии на сцене зала им. Н. Я. Мясковского, в Конференц-зале и классе №47.

Участниками конкурса могли стать исполнители на струнных и духовых (деревянных и медных) инструментах, пианисты (солисты и концертмейстеры) и академические вокалисты. Конкурсанты всех номинаций были поделены на четыре возрастные группы: младшая (9–11 лет), I средняя (12–14), II средняя (15–17), старшая (18–21, 18–23 для академического вокала и без ограничения возраста для номинации «концертмейстерское искусство»). Отдельную, пятую группу, составили ученики средних специальных музыкальных школ.

Конкурс проходил в два тура, с 10 ноября по 5 февраля включительно. Для участия в I туре исполнители отправляли видео с двумя разнохарактерными пьесами. Не более половины прошедших во II тур талантливых участников могли представить публике те же произведения очно, или отправить второе видео с новой программой. Обязательным условием в номинациях «фортепиано», «академический вокал» и «концертмейстерское искусство» стало исполнение произведения композитора той страны, которую представлял участник. Каждый из конкурсантов дополнительно отправлял ноты исполняемых сочинений.

Прослушивания II тура были открытыми, и поскольку среди наград предполагался «приз зрительских симпатий», все желающие получили возможность предложить своих фаворитов и отдать им свой голос. Сделать это было нелегко: участники показывали стабильно высокий уровень техники исполнения, артистизм, интеллектуальность и индивидуальность прочтений известных произведений. Стоит отметить, что повторяемость их была сведена практически на нет (даже в младших группах). Струнники выбирали сочинения из «золотого фонда»: произведения Камиля Сен-Санса, Макса Бруха, Яна Сибелиуса, Исаака Альбениса, Пабло де Сарасате… Единственная исполнительница-альтистка – Ирина Сабова, вошедшая во вторую возрастную группу, – исполнила «Прелюдию» из Сюиты d—moll Баха и вторую часть Концерта Григория Фрида. В «топе» пианистов оказались сочинения Бетховена, Шопена, Чайковского, и, конечно же, Рахманинова, 150-летие со дня рождения которого отмечается в этом году. Трое конкурсантов исполнили и Сергея Прокофьева, одному – Владимиру Вишневскому – это удалось особенно эффектно. Неудивительно, что его прочтения II и III частей Сонаты №7 получили высшую оценку – I место.

На информационном стенде Конкурса слушатели могли увидеть надпись: «Школа высшего исполнительского мастерства. Аспирантура 2025». Художественный руководитель «Территории творчества», заведующая Научно-методическим центром подготовки кадров высшей квалификации МГК имени П.И. Чайковского, профессор Елена Павловна Савельева, – отметила высокий уровень конкурсантов «Территории творчества», дополнительно раскрыв суть концепции мероприятия: «У нас была идея некого молодого конкурса, где молодые играли бы для молодых. Именно поэтому в жюри вошли молодые преподаватели, ведь они и есть та самая “высшая школа исполнительства”».

Юлия Кошелева, аспирантка НКФ, музыковедение

№2 (217), февраль 2023 года

8 декабря в Концертном зале им. П.И. Чайковского были объявлены результаты XXIIIМеждународного телевизионного конкурса юных музыкантов «Щелкунчик». Первую премию в номинации «Духовые и ударные инструменты» завоевала Елизавета Грунина – тринадцатилетняя ученица 7-го класса МССМШ им. Гнесиных. О пути к победе, творческих планах и простых радостях она рассказала нашему корреспонденту: 

– На «Щелкунчике» тебе покорилась серьезная вершина. А на какие «Эвересты» ты планируешь восхождение дальше?

– Кроме «Щелкунчика» есть и другие не менее серьезные состязания. Например, в Санкт-Петербурге проходят прекрасные конкурсы ударных инструментов, которые дают массу возможностей для профессионального роста и общения.

– Что тебе интереснее и ближе – исполнение современной авторской музыки для ударных или переложения произведений, в оригинале написанных для других инструментов?

– Мне нравится и то, и другое. Недавно я играла Баха на маримбе, а сейчас я учу Furioso Tango молодого композитора Клаудио Сантанджело.

– Делаешь ли ты собственные транскрипции для ударных?

– Пока что я ничего не перекладывала на ударные инструменты, но хотела бы в будущем.

– Сочиняешь ли ты свою музыку для ударных? Если нет, хотела бы пополнить репертуар собственными сочинениями?

– Немножко пробовала, но готовых сочинений пока тоже нет. Ну, конечно, хотела бы, чтобы кто-нибудь играл мои будущие сочинения!

– Есть ли у тебя время на что-то помимо занятий и репетиций? Успеваешь ли общаться со сверстниками?

– У меня много прекрасных друзей, почти все из школы, где я провожу больше всего времени. У нас очень дружный ударный класс. А моя лучшая подруга Алиса Талалай играет на тромбоне.

– Знаю, что твое главное хобби – рыбалка. Но это в большей степени летнее развлечение. А как ты любишь отдыхать зимой?

– Люблю гулять, играть в снежки и строить снежные крепости. Еще зимой можно остаться дома и, например, порисовать или посмотреть фильмы.

– Что ты любишь рисовать?

– Больше всего мне нравится выдумывать и изображать фантастических существ. А из реальности я люблю рисовать людей и обстановку вокруг.

– Расскажи о своей семье. Что ты унаследовала от родителей?

– Моя семья состоит из четырех человек: я, мой брат Денис, мама и папа. От мамы, мне кажется, досталась упертость в достижении целей, а от папы что-то вроде перфекционизма.

– Какие качества помогают тебе добиваться целей? Какие мешают?

– Помогает мое упрямство. Если я себе сказала, что что-то сделаю, то я это обязательно осуществлю. Еще я всегда стараюсь сдерживать обещания. А вот мешает моя лень…

– На каких музыкальных инструментах играют члены твоей семьи? Был ли у вас опыт совместного музицирования?

– Денис играет на трубе, а мама окончила школу по классу виолончели, но в ансамбле мы никогда не играли. Только занимались вместе теорией музыки.

– Если бы ударных инструментов не существовало, на чем бы ты играла?

– Ударных инструментов не может не существовать! Но если бы они пропали куда- то, я бы просто придумала новые.

– В какие моменты ты чувствуешь себя абсолютно счастливой?

– Когда долго-долго работаю над чем-то сложным и это что-то, наконец, становится понятным и простым.

Беседовала Аглая Наумова, IV курс НКФ, музыковедение

Фото из личного архива

№8 (196), ноябрь 2020 года

Долгожданный посткарантинный концертный сезон открылся в Большом зале Московской консерватории грандиозным событием. 2 сентября состоялся финальный гала-концерт третьего сезона проекта Juniour music tour, участниками которого стали лауреаты Юношеского конкурса имени П.И. Чайковского, телевизионных конкурсов «Синяя Птица» и «Щелкунчик», международных конкурсов Grand Piano Competition и Astana Piano Passion. Среди участников уже завоевавшие музыкальный мир молодые исполнители: пианисты – Иван Бессонов, Анастасия Махамендрикова, Александра Довгань, Варвара Кутузова, Агафья Корзун; скрипачи – Матвей Блюмин и Даниил Бессонов; виолончелистка – Анастасия Ушакова; кларнетист – Эрик Мирзоян и саксофонист – Дмитрий Пинчук.

Каждый из юных музыкантов уже успел покорить сердца слушателей. Почти все исполнители, вышедшие впервые после долгих ограничительных мер на сцену, выступили в сопровождении Московского государственного симфонического оркестра детей и юношества под управлением Ивана Рудина. За дирижерским пультом в тот вечер был приглашенный дирижер Юрий Медяник – талантливый музыкант, мультиинструменталист, руководитель оркестра ВГТРК. Для юных исполнителей во время репетиций к гала-концерту он стал не просто дирижером, но и чутким наставником.

• 

• 

Несомненно, окружающие обстоятельства продиктовали непривычные для слушателей и исполнителей условия проведения концерта. При входе в зал всем раздавали маски и перчатки, а само количество зрителей сократилось вдвое – рассадка в зале осуществлялась через одного человека, сохраняя между людьми необходимую дистанцию. По причине ограничительных мер не было и привычных букетов цветов, вместо которых зал щедро дарил талантливым исполнителям аплодисменты.

• 

• 

К сожалению, ввиду новых ограничений Роспотребнадзора не все музыканты тура получили возможность принять участие в финальном концерте и далеко не все желающие слушатели смогли попасть в зал. Тем не менее увидеть концерт по телевидению смогли все, кто захотел, благодаря телеканалу «Россия – Культура», который вел трансляцию в режиме реального времени, а во второй половине сентября транслировал концерт в записи.

• 

• 

Концерт был приурочен к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. Бесспорно, тематика вечера была выбрана не просто так – это не только дань памяти всем воинам страшной войны, не только торжество Победы. В современных обстоятельствах тема концерта прозвучала с новой силой как символ жизни, надежды и веры. В связи с этим в его программе большое внимание музыканты уделили произведениям Шостаковича, чье творчество тесно связано с трудной судьбой страны в ХХ веке. Также в концерте прозвучали произведения Чайковского, Рахманинова, Римского-Корсакова, Кохана, Цфасмана.

И именно так – с яркой ноты, утвердительно – начался новый учебный год в Московской консерватории. Несмотря на новые условия, к которым все мы только начинаем приспосабливаться, главное – это возможность наслаждаться музыкой, дарить друг другу улыбки и теплую энергию, которые музыканты и слушатели получили вновь.

Юлия Милонова, IV курс НКФ, музыковедение

Фото Евгения Евтюхова и Владимира Волкова

№1 (189), январь 2020

Недавно мне посчастливилось познакомиться с восходящей звездой — оперной дивой, чье имя в ближайшие годы наверняка будет на слуху у всего мира. Речь идет о победительнице недавно завершившегося XVI Международного конкурса имени П.И. Чайковского в номинации «Сольное пение» Марии Бараковой. Обладательница очень мягкого и глубокого меццо-сопрано на данный момент является артисткой Молодежной программы Большого театра под руководством Д.Ю. Вдовина, а также студенткой РАМ имени Гнесиных класса профессора В.А. Мальченко. В интервью с ней мне захотелось раскрыть другую, более неформальную сторону певицы.

– Мария, характер играет большую роль в становлении любого человека. А ты, можно сказать, идешь семимильными шагами, покоряя вершину за вершиной. Как бы ты могла описать, что помогает тебе в этом процессе?

– В моем понимании у певца должен быть характер. Чтобы выдержать огромную конкуренцию на престижном конкурсе и на оперном рынке в целом. Чтобы не сломаться в тяжелый период, когда ты заболел, например, а голова забита репетициями, которых всегда, как мы знаем, недостаточно.

– А какова роль педагогов в твоей творческий жизни?

– Педагог – важная часть жизни певца, фактически второй родитель, только вокальный. Мне очень повезло, ведь всю жизнь, начиная с детства, меня окружали самые лучшие педагоги, которые давали и дают мне все и даже больше. Певцы учатся бóльшую часть жизни, поэтому занятия с педагогом важны. Они обретают особый смысл, когда ты находишь «того самого» учителя. Я училась в Новосибирском музыкальном колледже у Светланы Ивановны Балашовой, она развивала мой голос. Затем я поступила в Молодежную оперную программу Большого театра к Дмитрию Юрьевичу Вдовину и параллельно – в Российскую академию музыки имени Гнесиных к Владимиру Афанасьевичу Мальченко. Каждый из них по-своему вносит правки в мою вокальную технику, чему я очень рада.

– Могла бы ты назвать своих «учителей из прошлого» – кто для тебя ориентир среди мировых звезд?

Ирина Константиновна Архипова, Елена Васильевна Образцова и Мэрилин Хорн. Три такие разные и любимые мною меццо. Архипова и Образцова – одни из лучших исполнителей русской оперы, их манера, трактовка не оставили меня равнодушными в свое время. Особенно меня впечатлила ария Иоанны из «Орлеанской девы» в исполнении Ирины Константиновны и ария Ульрики из «Дона Карлоса» в исполнении Елены Васильевны. С Хорн же другая история: я впервые услышала ее, когда пришла в Молодежную программу Большого. Я никогда до этого не пела колоратурный репертуар, а Дмитрий Юрьевич решил, что нужно пробовать и, дав ноты, показал запись Мэрилин. Я была поражена силой и при этом легкостью и гибкостью ее голоса.

– Как бы ты могла себя описать? Кратко: какая ты?

– Кратко – целеустремленная. Именно это помогает мне бороться за место под солнцем. Также – жизнелюбивая. Не жизнерадостная, а именно жизнелюбивая. Я люблю жизнь и ценю каждый прожитый мною день. Стараюсь наполнять его полезными вещами. А с другой стороны – очень чувствительная и ранимая. Я очень восприимчива к словам и к жизни.

– Интересно, как твой темперамент уживается с такой тонкой чувствительностью. Это из детства? Вообще, как родители прививали любовь к музыке?

– Моя семья связана с музыкой лишь на любительском уровне. Мама и бабушка хорошо пели, отец же мечтал о музыкальном образовании, но, не получив его, воплотил свои мечты во мне. Сам он играл на гармони по слуху. Думаю, абсолютный слух достался мне от него. Не знаю, откуда во мне была уверенность, но я точно знала с детства, что буду певицей. Хотя представляла себя и архитектором, и в других ипостасях.

– Наверное, сцена помогает тебе проживать другие профессии, жизни и характеры?

– Конечно. Если бы я имела возможность жить вечно, то мне бы хотелось исследовать жизнь через профессии. Попробовать все. Многое пережить. А опера – это моя мечта в миниатюре.

– А на данный момент, кто из оперных героинь — воплощение тебя?

– Определенно,ч это Кармен. Я бы очень хотела «прожить» эту героиню, по-своему, конечно. Более чувственно, трогательно, что ли.

– Как ты оцениваешь репертуар для меццо? Достаточно ли он развит?

– Если говорить о классически устоявшемся репертуаре, то достаточно. Вполне. И он порой сложен для воплощения, так что развиваться есть куда. А вот современного воплощения, музыки композиторов нашего дня маловато.

– Какой композитор на данный момент кажется тебе самым близким?

– Наверное, Чайковский. Композитор внутренних страстей. Мне очень нравится находить для себя что-то новое в его музыке, разбирать на составляющие характеры персонажей его опер.

– Спасибо за этот разговор. Есть ли у тебя жизненный девиз, которым можно было бы завершить нашу беседу?

– Жить на полную – вот мой главный девиз!

Беседовала Александра Собецкая, IV курс ИТФ

№ 1 (153), январь 2016

27 ноября в Московской консерватории прошел конкурс по чтению нот с листа, организованный межфакультетской кафедрой фортепиано. Прежде подобные конкурсы проводились более 25 лет назад! Возрождение старых консерваторских традиций подарило много положительных эмоций и ярких впечатлений как студентам, так и педагогам кафедры. Событие вызвало настолько большой резонанс, что пришли даже студенты V курса (на котором предмета «фортепиано» уже нет!).

В конкурсе приняли участие 22 человека: студенты композиторского, дирижерского (хоровая и оперно-симфоническая кафедры), историко-теоретического и оркестрового факультетов. В состав жюри вошли четыре педагога межфакультетской кафедры фортепиано: Е. С. Карпинская (председатель жюри), В. А. Коробов, М. С. Евсеева и Р. Н. Кудояров.

Участникам были предоставлены произведения для фортепиано в две и в четыре руки Шумана, Шуберта, Бетховена, Гречанинова, Аренского, Вебера и др. Ребята отнеслись к заданию очень ответственно – каждый продемонстрировал свой подход к исполняемому сочинению, интерпретации получились яркими, а порой и неожиданными. Их с большим интересом слушали сами участники конкурса. Обстановка была теплая и доброжелательная – улыбки на лицах студентов и членов жюри говорили о воодушевлении и радости от творческого процесса.

Конкурс показал достаточно высокий уровень. Лауреатами I премии стали О. Зубова, А. Великий, Ф. Чельцов, Р. Морозов, А. Парфеньева. II премию поделили Н. Травина, И. Куликов, А. Коротина, О. Усова, В. Мурашев, И. Гостев, Д. Севастьянов, Е. Федорова, М. Шуткова, а также студент V курса А. Оганесов. Несколько человек стали лауреатами III премии и дипломантами. Всех участников конкурса наградили почетными грамотами и подарками.

Конкурс по чтению нот с листа является большим стимулом для музыкального развития студентов и во многом способствует профессиональному росту. В дальнейшем педагоги кафедры планируют проводить его ежегодно.

Анастасия Коротина,
IV курс ИТФ

№ 7 (150), октябрь 2015

На XV Конкурсе имени П. И. Чайковского в номинации «Сольное пение» Московскую консерваторию представляло наименьшее количество участников (прослушивания проходили в залах Мариинского театра в Санкт-Петербурге), и, к сожалению, никто из них не дошел до финала. Однако, одним из явных фаворитов публики стал Константин Сучков – молодой талантливый баритон, лауреат международных конкурсов, в этом году окончивший консерваторию в классе проф. П. И. Скусниченко. Певец показал не только отличное владение голосом, но и глубокое понимание исполняемой музыки, незаурядное актерское мастерство и умение держаться на сцене.

Представленный им репертуар по большей части состоял из произведений лирико-драматического характера, но не был однообразным. Увы, в наше время нередко встречаются исполнители, эмоциональный диапазон которых сводится к минимуму, а понимание стиля отходит на второй план – на первом месте лишь красота и сила голоса. Именно поэтому было так радостно наблюдать индивидуальный подход молодого вокалиста к каждому произведению.

В романсе Чайковского «На нивы желтые нисходит тишина», исполненном в первом туре, перед нами предстали глубоко личные, по-настоящему трагические образы, чрезвычайно характерные для камерной музыки великого русского композитора. Сразу же следом был раскрыт оперный драматизм Дж. Верди: сцена смерти Родриго из оперы «Дон Карлос», исполненная проникновенно и с большим чувством, заставила плакать слушателей в зале и вызвала восторженные крики «браво». Нельзя не отметить прекрасное владение лирической манерой пения, которое Константин в полной мере продемонстрировал в этой арии.

В совершенно ином ключе, изящно и задорно прозвучала ария Графа Альмавивы из оперы Моцарта «Свадьба Фигаро», которой он открывал свое выступление на первом туре. Прекрасное понимание стиля и здесь выгодно отличало его от многих других участников конкурса. Чувствовался немалый опыт певца в исполнении оперной музыки классической эпохи.

Произведения, исполненные во втором туре, еще более разнообразные по техническому наполнению и образному содержанию, дали возможность Константину в новых красках продемонстрировать свои актерские и голосовые данные. В трагическом ключе прозвучал романс Чайковского «Ночь» (op. 73), за ним последовала решительная героическая ария Петруччо из оперы Шебалина «Укрощение строптивой». Замечательное впечатление оставила русская народная песня «Кабы Волга-матушка»: вокальная линия словно обволакивала слушателя, голос звучал с особенной теплотой и в то же время с истинно русским размахом.

Кульминацией выступления стал романс Свиридова «Богоматерь в городе» из вокальной поэмы «Петербург» на слова Блока. Романс этот, на мой взгляд, является одним из самых сложных для исполнения. Он требует не только безоговорочного вокального мастерства и огромного внимания к каждому слову, но и определенного духовного опыта исполнителя, умения донести до публики весь внутренний масштаб этой музыки. Быть может, не все удалось Константину в отношении вокальной техники, но глубочайшее осмысление им этого романса, безусловно, достойно высочайшей оценки!

Отдельных слов заслуживает чуткость аккомпаниатора – великолепной М. Н. Белоусовой, Заслуженной артистки России, – ведь, как известно, от концертмейстера зависит очень многое в итоговом звучании.

Возникает закономерный вопрос: почему же при всех описанных достоинствах Константин Сучков не смог пройти дальше второго тура? Причины есть, в том числе и объективные. Имея замечательные вокальные данные, Константин на данный момент обладает голосом не столь «стенобитным», какой требуется современному универсальному певцу, а богатство тембровых красок ценится на этом конкурсе не так высоко, как сила и мощь. Однако об окончательном результате говорить рано. Возможно, спустя четыре года Константин с новыми силами выйдет покорять Конкурс имени П. И. Чайковского, а мы с радостью будем наблюдать за его успехами.

В двадцать шесть лет карьера певца только начинается. И я уверена, что свой путь к сердцам широкой публики Константин Сучков отыщет непременно!

Анастасия Охлобыстина,
студентка IV курса ИТФ

№ 6 (149), сентябрь 2015

Илья Калер – выпускник Московской консерватории, в настоящее время профессор Школы музыки Университета Де Поля в Чикаго (США), член жюри конкурса скрипачей и в прошлом его победитель. Беседа, которую мы публикуем, состоялась в дни конкурса.

— Илья Леонидович, что скажете об участниках?

— Уровень конкурсантов в целом высокий, но в современном исполнительстве есть тенденции, которые меня не устраивают. Во-первых, тяготение к поверхностным сценическим эффектам, чрезмерной «игре лицом» и «телом». Я думаю, определенные исполнители, продвигавшие себя через Интернет, подают плохой пример начинающим неискушенным музыкантам. Для них история исполнительского искусства не идет дальше, чем на 15–20 лет назад – все остальное расценивается как «первобытный период». Кроме того, у многих ребят отсутствует какое-то четко сформировавшееся, продуманное отношение к тому произведению, которое они играют: это либо поверхностное подражание кому-то, либо опора на телевизионно-хореографические эффекты.

На каждом туре участники раскрываются с новой стороны, прежде всего, за счет репертуара. Кто-то лучше, кто-то хуже, иногда выясняется, что в данном конкретном репертуаре есть технические дефекты, которые стали очевидны. Например, целая группа ребят понравилась мне на видеоотборе, некоторым я дал очень высокую оценку, но потом они не прошли на первый тур. Некоторые, наоборот, раскрылись полностью после предварительного «живого» прослушивания.

— Как конкурсанты, на Ваш взгляд, справились с различными стилями на этапах конкурса?

— В первом туре в качестве одного из обязательных сочинений предлагались на выбор баховская Чакона из Партиты №2 или его же Адажио и фуга из Скрипичной сонаты №3. Очень удачно, что хотя бы двое из 25 человек выбрали последний вариант, потому что трудно слушать одно и то же сочинение столько раз.

Что касается стилистики, то мы живем в такое время, когда о практике исполнения барочной музыки известно очень многое, как ни странно, даже больше чем об исполнении романтической музыки. В Бахе у каждого был свой подход – я открыт к любому из них, даже к советскому псевдоромантическому «монументальному» стилю. Скорее, я оценивал техническую сторону, способность исполнителя создать убедительную структуру, заставить музыку двигаться вперед, не нарушать голосоведение и т.д. Играя Баха, многие исполнители отказывались от вибрато (как бы в стиле эпохи), хотя на самом деле барочные музыканты, пускай и не все, им владели. Танцевальная природа Чаконы часто игнорировалась, поэтому брались слишком медленные темпы.

Моцарт жил уже в другую эпоху, но его концерты оркестр на конкурсе часто играл без вибрато, и это просто неправильно. Ведь лучшие исполнители всегда стремились подкрасить звук и приблизить его к пению, к человеческому голосу, для которого свойственна вибрация. К тому же, душой Моцарта оставались оперы, так что я сомневаюсь, что он бы одобрил невыразительный звук.

Многие конкурсанты справились со стилистикой Моцарта, но не всегда им удавалось последовательно выдержать академичность манеры: иногда современные привычки и поверхностные эффекты брали верх. Но в целом, меня более удовлетворил моцартовский этап, нежели первый тур.

Чайковского играли с преувеличенными чувствами и порой слишком вольно обходились с ускорениями–замедлениями темпа. Один из конкурсантов выбрал «Сентиментальный вальс» и в результате сыграл его… сверхсентиментально.

В целом заметна разница в подходе у иностранцев и российских скрипачей. На Западе исполнители больше задумываются о стилистической части, особенно когда речь идет о барокко и классицизме (другой вопрос, насколько хорошо им это удается). Некоторые из российских конкурсантов занимались за рубежом, и сразу видна разница в уровне подготовки и ощущении музыки. Но в целом у них преобладает общий подход к разным стилистическим пластам, одинаковый набор технических и выразительных средств, будь то Бах, Брамс или Чайковский.

— Игра с оркестром. Удалось ли конкурсантам выстроить партнерские отношения?

— Финальный тур открывает целый ряд новых аспектов исполнения, в частности, способность слышать оркестр и работать в ансамбле с дирижером. С целым оркестром договориться сложнее, чем с пианистом-аккомпаниатором. С технической стороны очень часто наблюдался «волюнтаристический» подход к тексту, например, проблемы с ритмом. Лист очень мудро говорил о rubato: как корни дерева остаются в земле, а ветки раскачиваются на ветру, так же общая продолжительность такта остается неизменной (особенно в вальсовом аккомпанементе), а внутри него возможны кратковременные изменения темпа. Все концерты очень известны, но, видимо, потому что они у всех на слуху, многие исполнители забывают посмотреть в ноты.

— Жюри номинации скрипачей собрало музыкантов, которых мы причисляем к категории «звезд»: Виктор Третьяков, Юрий Башмет, Леонидас Кавакос, Вадим Репин, Максим Венгеров. Как вам работалось всем вместе?

— Все мы были настроены очень дружественно, думаю, частично потому, что теперь члены жюри официально никак не могут быть связаны с конкурсантами. Конечно, невозможно создать герметичную систему: всегда есть личные связи, мастер-классы, а кроме того, бывшие студенты членов жюри (в отличие от нынешних) имеют возможность участвовать. Все же, подавляющее большинство моих коллег – концертные исполнители, лишь некоторые из них, как я или Борис Кушнир, преподают. Мы постоянно общаемся косвенно, обмениваемся эпизодически мнениями, хотя это не может считаться дискуссией. В большей степени мое мнение совпало с коллективным мнением жюри, за вычетом незначительных расхождений. В целом, в плане организации и атмосферы у меня никакой критики нет. Работать в этом жюри – одно удовольствие.

Беседовал Михаил Кривицкий,
студент V курса ИТФ