№ 9 (107), декабрь 2010

И, о Незримой твердя,
В тучах таимой печали,
В воздухе, полном дождя,
Трубы так мягко звучали.
Иннокентий Анненский

Гигантские облака медленно проплывают над землей. Проникая сквозь влажные хлопья, сгустки молний и тремоло дождевых гонгов, мы поднимаемся все выше и выше, взирая с горней высоты на земные грозы и земные печали до тех пор, пока не попадаем в вышние пределы. Влага и воздух, ею наполненный, претворяется в густые, тяжелые, но природные гармонии. Вступают духовые. Пространство разрывается и становится необъятным, как мироздание, открывается звездное небо, и мы с трепетом читаем его скрижали, будто бы пытаясь понять их сакральный смысл, но не понимаем. Вселенская музыка переполняет наше сознание, и мы полностью растворяемся в ней, уже не представляя себе бытие вне ее. И чем больше погружение, тем сладостней вкушать гармонии сфер, тем легче оторваться от всего земного и житейского, тем ярче и отчетливей истинное предназначение человека.

Музыка Шестой симфонии Гии Канчели, несомненно, религиозна. Религиозна в широком плане этого слова – более того, здесь присутствует модель некоего вселенского ритуала, подобного хорам звезд. И сам этот грандиозный обряд предстает перед нами, постепенно уходя все выше и выше – в незримые дали…

Кир Ланской

№ 9 (107), декабрь 2010

Угрюмый край, туманный край…
Я так люблю твою простую,
Такую тихую печаль,
Твой скромный и богатый рай…
Угрюмый край, туманный край…

Твоих лесов высоких кроны,
Твоих небес голубизну,
Прозрачность осени багряной
Убранства царевой короны
И сосен стройные колонны…

Твою скупую на словах,
Красноречивую на деле,
Бескрайнюю сухую степь,
Всю в снопах да в стогах.
Любовь моя – в моих слезах.

Татьяна Сварицевич,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (107), декабрь 2010

Пьеро Манцони – итальянский художник, известный своими концептуальными работами, – получаю я ответ в Интернете на мой запрос. Этой фигурой я заинтересовалась после прочтения любопытной статьи, в которой говорилось об одном из его творений: «Манцони разместил собственные фекалии в 90 пронумерованных консервных баночках, по 30 грамм в каждой, и поместил на них надпись “Дерьмо художника” на четырех языках. Каждый грамм был оценен в соответствии с текущей ценой на золото – чуть больше доллара. Некоторое время спустя эти баночки оказались во многих коллекциях и музеях, получив премии по всему миру. В мае 2007 года на аукционе в Милане банка № 18 была продана за 124 тысячи евро. А в июне того же года коллега Манцони Агостино Боналуми рассказал в интервью The Times, что в банках находится всего лишь гипс» («Артхроника», май 2009 г.). И я задумалась: можно ли применить в данном случае определение «произведение искусства»? И можно ли называть Манцони «художником», как написано в Интернете?

(далее…)

№ 9 (107), декабрь 2010

Что такое «музыка» сегодня? Человечество создало десятки гениальных, сотни талантливых и тысячи бездарных музыкальных композиций. Неудивительно, что вопрос «что делать?» для современных авторов весьма актуален. Какое направление самое перспективное – классика, джаз, поп, рок? На эти вопросы в состоянии ответить любой. Разница лишь в том, насколько объективно будет его мнение. Сергей Балдин, генеральный менеджер компании EMI в России – лидера мировой музыкальной индустрии – о направлениях современной музыки знает почти всё.

(далее…)

№ 9 (107), декабрь 2010

Признаюсь, я очень люблю кино. И уже в детстве пересмотрел все фильмы, которые были собраны моими родителями. В этой коллекции лучших фильмов мирового кинематографа были, разумеется, и картины А. Тарковского, А. Михалкова-Кончаловского, Н. Михалкова и других замечательных режиссеров. Меня не очень смущало, что далеко не все из увиденного я мог осмыслить. Многое из того, что оставалось загадочным на экране, раскрывалось для меня в звучании музыки, создавая в воображении удивительные, захватывающие, волнующие, трогательные образы. Позже я узнал, что музыку к полюбившимся фильмам написал Эдуард Артемьев. Поэтому на объявленную встречу с Э. Н. Артемьевым, которую организовал Клуб молодых композиторов Московской консерватории, я шел с особым чувством и даже некоторым волнением.

Основоположник отечественной электронной музыки, легендарный кинокомпозитор, автор огромного числа симфонических и камерных сочинений, творец многих ярких событий международной музыкальной жизни… – бессмысленно пытаться перечислить все достижения и заслуги Э. Артемьева в сфере музыкального искусства. Творчество композитора распространяется на мир Музыки в целом, затрагивая самые разные ее грани (от авангарда, новаций электронной музыки, музыки для кино и театра до композиций в стилях рок и диско) и вовлекая их в таинственный процесс звукотворчества.

(далее…)

№ 1 (13), январь 2000

«Непослушный мальчик», – это моя мама обо мне. Но не сейчас, когда ей идет 89-й год, мне ж уже 38-й, а раньше, где-нибудь в году 1939-м. Шутки бывали и менее давно, во времена школярские.

А) Инструментоведение: посудофон и сонористика в 2 часа ночи

На первом курсе (1949–50) я был общежителем на Трифоновке, что возле Рижского вокзала, где в нашей комнате на одно пианино приходилось 17 проживающих. Когда укладывались на ночь, то нередко кто-нибудь отсутствовал, задержавшись на дуэте в жанре ноктюрна Des-dur. И тогда один из нас, тот последний, кто должен гасить свет, прежде чем лечь, собирал с обширного стола оставленные пустые до чистоты кастрюли, миски, ложки, сковородки, жестяные кружки (у них звук вроде античных тарелочек) и все это выстраивал, прислонив к двери, в виде башни высотой в метр (или более). Сонористический эффект в том, что когда опоздавший в залитом светом коридоре открывал – на себя– дверь в темную комнату, из нее внезапно вываливалось на него все это сооружение, с грохотом тутти фортиссимо.

Б) Наш видеозал, по-дмитровски

В вообщежитии в Дмитровском переулке (что позади Большого театра), наша комната была на верхнем этаже. А из окна через неширокую улицу,  в доме напротив  этажа на два ниже нас в мае-июне хорошо просматривалась комнатка, молодая и жизнелюбивая хозяйка которой по вечерам принимала у себя особей из противоположной половины, каждый раз новых. В целях улучшения видимости мы выключали свет и, скучившись у окна, принимались смотреть демонстрируемый вдохновляющий сюжет от вступительного речитатива до посткоды. Да, а у меня был еще мой театральный бинокль… Однажды героиня сюжета случайно взглянула в окно, и мы как зрители ей явно не понравились.

Видеозал закрылся.

В) Полифония: Бах – неГуно

Профессор Семен Семенович Богатырев (см. его портрет в 9-м классе) задавал нам писать фуги – одну за две недели. Я приспособился сочинять фугу за одно воскресное уторо. И таким образом поставлял фуг вдвое больше. А любимым развлечением была контрастно-тематическая полифония в жанре  Quodlibet, как соединение мелодий, совершенно не подходящих друг к другу по содержанию, но образующих правильную и складную гармонию. Например, соединение партийного гимна «Интернационал» с «Чижиком» в басу. Или прилаживание к произведению автора, памятник которому стоит в Ляйпциге, мелодии песни, герою которой ныне (конечно же, в честь нижеприводимого соединения тем) воздвигнут памятник в Санкт-Петербурге.

Итак, прелюдия на известный кантус фирмус, который проводится на всем протяжении формы от начала до конца (здесь – начальные такты*):

И так далее (как говорил Велимир Хлебников, пряча в карман бумажку с продолжением читаемых стихов).

Однажды я сыграл эту фантазию своему педагогу по фортепиано Виктору Алексеевичу Розанову (он ученик К. Н. Игумнова). Посмеявшись над, Розанов сказал, однако, что это «профанация». На что случившийся тут  композитор Анатол Виеру, тогдашний студент (А. И. Хачатуряна), возразил: – «У Гуно тоже профанация».

По восточному календарю – с Новым Гадом**!

________________________________

* В такте 8 наложение: последний такт второй вариации (звуки с—с—с) и 1-й такт третьей (g—e—g—e) звучат одновременно.

** Термин Л. В. Кириллиной.