23 сентября в Зале Чайковского состоялся концерт Российского национального молодежного симфонического оркестра (РНМСО), посвященный 150-летию со дня рождения Сергея Рахманинова, который продолжает праздновать мир. За дирижерский путь встал Иван Никифорчин, лауреат IМеждународного конкурса пианистов, композиторов и дирижеров имени С.В. Рахманинова. Партию солирующего фортепиано исполнил народный артист Российской Федерации Николай Луганский.
Российский национальный молодежный симфонический оркестр
Несмотря на то, что программу концерта составили произведение только одного композитора, стилистическая палитра оказалась довольно разнообразной: первое и последнее из исполняемых сочинений хронологически разделяют 40 лет активной творческой деятельности автора. Кроме того, удачными оказалась замены первоначально объявленных «Каприччио на цыганские темы» на симфоническую фантазию «Утес» и симфонической картины «Остров мертвых» на «Вокализ» в оркестровой версии. Благодаря этому решению оба отделения концерта имели свою выстроенную и сбалансированную драматургию: от экспрессивной лирики к яркому и блистательному завершению.
Симфоническая фантазия «Утес» была написана 20-летним композитором и посвящена Н.А. Римскому-Корсакову, великому мастеру колористического оркестра. В качестве эпиграфа к произведению послужили строки одноименного стихотворения Лермонтова: «Ночевала тучка золотая / На груди утеса-великана». Дирижеру и оркестру удалось в полной мере заинтриговать холодным, словно каменным вступлением, изображающим застылый утес. Однако исполнители не ограничились лишь показом изобразительных деталей фантазии. Скрытое томление, печаль, отчаяние, страсть – сложилось впечатление, что оркестр договорил недостающие строки стихотворения: «Но остался влажный след в морщине / Старого утеса. Одиноко / Он стоит, задумался глубоко / И тихонько плачет он в пустыне.»
Четвертый фортепианный концерт – первое сочинение Рахманинова, написанное после долгого творческого молчания в эмиграции. Довольно необычно было сочетание разнонаправленных эмоциональных состояний: активный и напористый оркестр и несколько задумчивый и меланхоличный, но все же решительный пианист. Быть может, это и есть потерявший родину русский эмигрант и бурное индустриальное капиталистическое общество? Лирические эпизоды концерта были преподнесены Николаем Луганским с особой меланхолией и элегичностью. А быстрый и эффектный финал стал отличным завершением первого отделения. Зал был в восторге. Пианист трижды выходил на поклоны.
«Вокализ» – яркий пример особой полимелодичной лирики Рахманинова. В оркестровой версии еще более выразительно прозвучали все линии и подголоски, которыми так богата музыкальная ткань сочинения.
Финальный номер – «Рапсодия на тему Паганини» для фортепиано с оркестром – одно из последних сочинений композитора, основанное на знаменитом каприсе Никколо Паганини. Оно оказалось очень уместным для эффектного завершения концерта. Богатство красок, мрак и свет, лаконизм мысли и концертный виртуозный стиль, остинатная токкатная моторность и недлительные остановки-размышления, черты современной джазовой музыки и строгость грегорианского средневекового хорала – все эти компоненты очень органично были преподнесены исполнителями.
Публика ликовала. Аплодисменты звучали около десяти минут, а Николая Луганского в финале вызывали на поклон пять раз. На бис пианист исполнил две прелюдии Рахманинова: Соль мажор (ор. 32 №5) и соль-диез минор (ор. 32 №12). Нежная лирика, которой в Рапсодии было очень немного, стала приятным дополнением к основной программе. Особенно удачным было решение художника по свету, погрузившего весь зал в полумрак и создавшего особую доверительную атмосферу.
Концерт оказался достаточно компактным и, несмотря на свою небольшую продолжительность, подарил слушателям массу удовольствия и множество приятных моментов.
В начале апреля опера «Алеко» вновь вернулась на сцену театра «Геликон-опера». Премьера состоялась еще в 2018 году, но каждый год зрители рады встретить полюбившийся многим спектакль в прекрасном театре. Тем более, что сегодня мы находимся на пороге 150-летия со дня рождения композитора, которое будет праздновать весь музыкальный мир.
2018 год был юбилейным для Рахманинова: во-первых, исполнились 145 лет со дня рождения композитора, во-вторых, 125 лет со дня премьеры оперы «Алеко» – защиты дипломной работы в консерватории, каковой эта опера являлась. Именно в тот юбилей и была задумана новая постановка «Алеко» в Москве.
Опера «Алеко», шедевр молодого и полного творческой энергии Рахманинова, вдохновляла и продолжает вдохновлять все больше и больше музыкантов и режиссеров на создание яркого и захватывающего спектакля. Обратился к ней и режиссер театра «Геликон-опера» Ростислав Протасов. Было решено, что спектакль будет поставлен именно в Белоколонном зале княгини Шаховской, хотя в этом историческом зале небольшого размера несколько непривычно смотреть оперу. Почему же был выбран именно этот зал, а не тот же «Стравинский»? Возможно потому, что здесь некогда пел выдающийся русский бас Федор Шаляпин, как известно, репетируя вместе с Рахманиновым. А может быть и потому, что зал связан со спецификой оперы, которая сама по себе «камерная», маленькая по продолжительности в сравнении с другими.
Мы бы могли долго задаваться этим вопросом, но как замечательно, что ответ можно найти в словах самого режиссера Протасова: «Мы выбрали зал Шаховской, потому что хотели исполнить эту оперу в атмосфере и акустике исторического зала. Во-первых, она идет всего час, а мы не хотели ее ни с чем соединять. И, во-вторых, нам было важно добиться эффекта близкого звучания и оркестра, и солистов, и артистов хора, погружения зрителя в эту музыку».
Действительно, важной особенностью этой постановки становится то, что все актеры спектакля находятся очень близко к зрителям. Создается впечатление, что и ты участник и свидетель этой истории. Это, конечно же, достоинство постановки, ведь так человек воспринимает все более ярко и переживает ситуацию как свою, возможно, ощущает себя одним из членов табора цыган, где все решает общность людей. В такие моменты даже незнакомец в соседнем ряду нам кажется ближе, чем в реальной жизни, мы готовы вместе радоваться и грустить, смеяться и плакать, сопереживать главным героям. Благодаря такой атмосфере восприятие истории становится еще острее, яснее видны все эмоции и игра актеров.
Режиссер даже несколько приближает постановку к «иммерсивному» театру: «Можно даже назвать наш спектакль модным словом «иммерсивный», ведь какие-то элементы иммерсивности присутствовать в нем будут. Но, наверное, самое главное – это контакт со зрителем, наша отдача и раскрытие темы. Будем надеяться, что зрителям понравится, во всяком случае, работая над этим произведением, мы сами испытывали противоречивые чувства в отношениях к героям, и у многих произошел пересмотр своих жизненных ситуаций. Эта опера не оставляет равнодушным никого!».
Несмотря на то, что мне удалось попасть на третий последний день показа спектакля, к его началу зал был заполнен полностью. Конечно, стоит учитывать, что это был выходной день и то, что сам зал рассчитан на небольшое количество людей. Но даже при этих условиях ясно виден интерес и любовь публики к этой опере.
Перейдем к самой постановке. Перед началом спектакля хор уже был на «сцене» и жил своей полной и свободной жизнью. В то время как люди заходили в зал, а оркестр разыгрывался, действие уже началось. Настраиваться на спектакль становилось легче, ведь нужный контакт со зрителем уже произошел в этот момент. Некоторая граница между актерами и публикой была стерта, и все мы становились свидетелями большой драмы трех любящих сердец – Земфиры, Алеко и Молодого цыгана. Артисты хора улыбкой и приветствиями к зрителям создали благоприятную атмосферу внутри пространства. Этот продуманный режиссером ход кажется весьма уместным, учитывая то, что спектакль играется без занавеса.
Хотя декораций почти нет, но есть некоторые важные предметы, которые используют артисты на протяжении всего действия. Один из них – платок, который есть у всех женских персонажей. Взаимодействуя с платком, Земфира танцует вместе с женским хором. Из этих же шалей позже участники спектакля сооружают палатку, которая также выполняет важную сюжетную функцию (в сцене, где Земфира поет знаменитую арию «Старый муж, грозный муж» из палатки несколько пар рук обнимают ее и символизируют свободное отношение героини к любовным взаимоотношениям).
Одним из самых запоминающихся элементов спектакля стали костюмы персонажей. В них есть своя логика. Цыгане одеты в наряды с преобладанием фиолетового цвета, а Алеко единственный, у кого его нет. Он, словно чужой этому обществу, носит противоположный по цветовой гамме оттенок – темно-зеленый. Задумка художника по костюмам Валерия Кунгурова ясно прослеживается и достойна похвалы.
Немаловажным стал и свет. Художник по свету Дамир Исмагилов придал постановке особую атмосферу, работая с оттенками и различными преображениями красочных лучей. Главными здесь стали два цвета – красный и синий. Последний появляется в лирических, тихих моментах оперы. Свет луны в песне молодого цыгана помогает прочувствовать атмосферу и состояние героя, как поистине влюбленного человека. Красный же цвет, перетекающий в лилово-сиреневый, символизирует любовное и даже эротическое начало в опере. При этом свете, например, разворачивается действие женского и мужского танцев. В последней сцене тоже проникновенно сделан свет – почти в полной темноте поет хор, и только один луч светит для Алеко, который затухает в самом конце после слов «Опять один» и все погружается во тьму.
Единственным минусом использования специальных эффектов стал дым, который распыляли в начале действия. Все-таки необходимо учитывать наполненность зала и его размеры, чтобы все зрители чувствовали себя комфортно при просмотре оперы. Но этот момент не отнимает прекрасной профессиональной работы по свету.
Конечно же, какая опера без оперных певцов. Главные герои – солисты театра «Геликон-опера». Профессионализм и актерское мастерство каждого были на высоте. Земфира (сопрано Ольга Толкмит) заслуживает особого комментария. Ольга – выпускница Санкт-Петербургской консерватории, в репертуаре солистки театра множество сложнейших оперных партий (Татьяна из «Евгения Онегина», Лиза из «Пиковой дамы» и т.д.). В их числе и партия Земфиры. Свободолюбивый образ цыганки прекрасно передан Ольгой. Наполненное звучание голоса, артистизм, точное попадание в образ — все это присуще певице. В роли Молодого цыгана выступил Игорь Морозов, это был его дебютный выход в роли юного влюбленного. Алексей Исаев в этот вечер сыграл Алеко. Вместе с солистами выступала и заслуженная артистка России Лариса Костюк (старая цыганка).
Артисты хора – настоящие профессионалы, великолепно исполнившие свою роль. Для хора была поставлена специальная хореография. Илона Зинурова, хореограф постановки, пишет о своей работе следующее: «Собственно, чистой хореографии здесь нет, поскольку работает не балет, а замечательный хор «Геликон-оперы», с которых мы создавали, скорее, пластические зарисовки. У нас здесь больше пантомимы и пластики, нежели балета и хореографии. Получилось интересно, хотя ребятам приходилось двигаться и петь одновременно».
Оркестр (главный дирижер — Валерий Кирьянов) находился вдали зала, за артистами. На пюпитрах были прикреплены небольшие лампы с теплым светом, благодаря чему создавалась уютная атмосфера. Расположение оркестра позволяло совместить большие составы людей на маленькой площадке. Но есть и минус. Из-за того, что дирижер не видел главных героев и хор, в отдельных номерах (особенно в сольных ариях) происходили расхождения с солистами.
Несколько сцен показались наиболее выразительными. Например, момент первого появления Земфиры. Она выходит и присоединяется к общей женской пляске. Яркая, вдохновленная, харизматичная! Стоит отметить, что певице очень подходит образ роковой цыганки и она с легкостью вписывается в контекст происходящего. Актерская игра и пение Ольги Толкмит завораживало зрителей и придавало постановке особый блеск.
Также интересна сцена убийства Земфиры, выполненная без оружия (нож). Придумка режиссера и хореографа очень интересная и не требует особых декораций. Участники хора облачаются в белые платки, закрывающие лицо и когда Алеко замахивается, люди с платками на головах, словно призраки, настигают Земфиру и исчезают. После этого главная героиня окровавленной рукой проводит по щеке Алеко, оставляя след на его лице. Сцена произвела устрашающее впечатление на публику. Вспомним, что все это происходило на расстоянии вытянутой руки, очень близко, и действительно в этой сцене ощущалось полное погружение в историю.
Последние моменты оперы – Алеко остался на сцене совершенно один. Чувство потерянности, обреченности пронизывало атмосферу зала. Всего лишь луч света был виден сквозь темноту, но за последней фразой героя «Опять один, один» погас и он. Все погрузилось во мрак неизвестности, пока не раздались аплодисменты зрителей.
