№7 (213), октябрь 2022 года

В Большом зале 12 сентября состоялся юбилейный гала-концерт, посвященный 10-летию художественного руководства Камерным хором Московской консерватории профессором А.В. Соловьёвым. Основатель хора – легендарный хоровой дирижер, профессор Б.Г. Тевлин (1931–2012). Юбилейная программа, состоявшая из двух отделений, открылась ярким и светлым произведением, которое и дало название концерту «Слава искусству!» – фрагментом финала Первой симфонии Александра Николаевича Скрябина.

Концерт отличался обилием премьер: Родиона Щедрина, Кузьмы Бодрова, Юрия Евграфова, Ефрема Подгайца, Ольги Алюшиной. Камерный хор дал возможность услышать музыку талантливых людей, произведения которых составляют основу русского хорового искусства XX – начала XXI столетия. Среди них, помимо уже названных, сочинения Валерия Кикты, Петра Корягина, Александра Клевицкого, Артема Ананьева, Сергея Екимова, Эдуарда Артемьева, Александра Чайковского.

Мировая премьера нашего выдающегося современника Родиона Щедрина, прозвучавшая после «Гимна искусству» – «Вечер замедленный» на стихи Эдуарда Лимонова. Партию чтеца исполнила известная российская актриса театра и кино Елена Захарова. Хор в точности передал эмоциональное состояние провинциального города, в котором все происходит неспешно. В центре же – любовная драма. В произведении выдающегося мастера присутствуют и приемы подголосочной полифонии, и протяженные распевы слогов, что подчеркивает своеобразие стихотворной основы. Заинтересовывает и сам выбор данного стихотворения, что заставляет слушателя задуматься о смысле бытия.

Следующая долгожданная премьера – Lux in tenebris («Свет во тьме») Кузьмы Бодрова для альта и хора a сappella светлой памяти Б.Г. Тевлина, который был не только создателем Камерного хора, он также открыл в Консерватории кафедру современного хорового исполнительского искусства. Партию солиста исполнил народный артист СССР – Юрий Башмет. Душевное произведение пронизано светом и теплом: ангельский голос альта нежно переплетается в нем с хоровым звучанием.

Проникновенные произведения Петра Корягина «Умей прощать» и Александра Клевицкого «Молитва» слушатели встретили дружными овациями. А в заключение первого отделения прозвучал джаз! Это были попурри на темы известных мелодий Джорджа Гершвина, Зекиньи де Абреу, Жозефа Космы, Джерома Керна, Жака Рево в исполнении хора и джазовой певицы Этери Бериашвили, которая зажгла зал с первой секунды. Партию фортепиано исполнил народный артист России Даниил Крамер. Все было сделано настолько мастерски, что публика явно не хотела отпускать исполнителей!

Второе отделение концерта открыло особое произведение Артёма Ананьева «Родина». Композиция создана на тексты интервью русского писателя Валентина Распутина. В сочинении ярко показана любовь к земле и патриотизм, который особенно необходим нам сейчас. Патриотическую тему продолжила «Поэма памяти защитников» Ольги Алюшиной на стихи Ольги Берггольц. Партию чтеца в нем исполнила Елена Захарова. Пожалуй, это было самое трогательное произведение, которое прозвучало на концерте.

Во втором отделении одно произведение было ярче другого! «Вокализ» Сергея Екимова (высокий голос солистки Марии Челмакиной переплетался со звучанием органа Евгении Кривицкой), покорил сердца многих слушателей – настолько сильна энергетика этого произведения. Всеми любимая мелодия «Три товарища» Эдуарда Артемьева из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» впервые в концертной практике прозвучала в транскрипции для трубы (Алексей Корнильев), виолончели (Алексей Васильев), органа и хора. Поразил и фрагмент из оперы Александра Чайковского «Ермак» для хора в сопровождении фортепиано (блестящий виртуоз – Дмитрий Онищенко) и органа: «Будем биться, будем драться» пел хор с настроем на безусловный успех и возвращение только с победой.

В концерте принял участие артист, директор музея Владимира Высоцкого, его сын Никита Высоцкий. В исполнении артиста прозвучали тексты знаменитого отца на музыку Кузьмы Бодрова. В заключение теплого концерта присутствующие услышали душевные транскрипции Алексея Левина – «А годы летят» Марка Фрадкина и «Маленький принц» Микаэла Таривердиева.

В финале на сцену были приглашены выпускники Камерного хора прошлых лет, и объединенным хоровым составом было исполнено сочинение Сергея Рахманинова «Богородице Дево, радуйся» из «Всенощного бдения». Исполнители подарили залу много эмоций, тепла и любви, музыка очень сплотила слушателей. Казалось, что все мы – одна большая и дружная семья! Вот уж, действительно, слава искусству!

Луиза Плетнева, IV курс НКФ, музыковедение

№9 (188), декабрь 2019

В октябре завершилась вторая, и, очевидно, в будущем ежегодная лаборатория современной музыки Gnesin Contemporary Music Week. Проект, нацеленный на изучение и исполнение «новой музыки», стал стартовой площадкой для ансамбля Reheard. Участники ансамбля – студенты и выпускники РАМ им. Гнесиных и МГК им. П.И. Чайковского: Алёна Таран (флейта), Андрей Юргенсон (кларнет), Дмитрий Баталов (фортепиано), Алиса Гражевская (скрипка), Мария Любимова (виолончель), Елизавета Корнеева (дирижер). Менеджерами ансамбля стали создатели лаборатории GCMW – Ирина Севастьянова и Татьяна Яковлева. Основу репертуара Reheard составляют сочинения классиков новой музыки. Первое произведение, исполненное ансамблем — «Тринадцать цветов заходящего солнца» Тристана Мюрая. Композитор, прослушав запись, сам поздравил музыкантов с успешным выступлением. С участниками молодого коллектива беседует студентка Анастасия Ким.

– Как вы пришли к той музыке, которую сейчас исполняете?

– Андрей Юргенсон (кларнет): В моем пути к современной музыке сыграли роль два фактора. Первый – это история мировой культуры, особенно изобразительного искусства. Этот предмет в гнесинской школе вела замечательная Елена Олеговна Гайская. В старших классах у нас были зачеты в музеях, где каждому «давали» картину, по которой нужно было написать небольшое эссе. Другой фактор – поездка на курсы камерной музыки Musica mundi в Бельгию в 2015 году. Конечно, то, что там исполнялось, нельзя назвать супер-авангардом, но тогда для меня это было открытием — музыка Хиндемита, Мартину. После этого мы с Дмитрием Баталовым играли кларнетовую сонату in B Хиндемита и Четыре пьесы Берга соч. 5. А потом в нашей жизни случилась GCMW и все пошло так, как пошло.

– Дмитрий Баталов (фортепиано): Я шел к ней постепенно. Все началось с отдельных «поползновений» в сторону современной музыки в 10–11-м классах ЦМШ. Тогда в моем репертуаре стали появляться отдельные пьесы, например, десятый «Взгляд» Мессиана, «12 нотаций» Булеза, или менее известная соната Юдит Зеймонт (тогда я, как выяснилось, сыграл ее российскую премьеру). Такое эпизодическое включение современных пьес в работу продолжалось и на 1–2-м курсах консерватории. После прошлой лаборатории GCMW современный репертуар вообще вытеснил все остальное. И я считаю, что это закономерная фаза.

– Алёна Таран (флейта): До участия в лаборатории музыку XXI века я не исполняла. После окончания академии Гнесиных скончался мой педагог, Альберт Леонидович Гофман, и я осталась «в пустоте». Как раз тогда меня позвали поучаствовать в первой лаборатории GCMW. Поначалу я очень уставала после репетиций, было сложно привыкнуть к новым техникам исполнения и звуку. Но сейчас я чувствую себя в своей тарелке, играя такую музыку.

– Елизавета Корнеева (дирижер): С колледжа люблю Шёнберга и Шнитке. По приезде в Москву в РАМ им. Гнесиных стала исполнять музыку однокурсников-композиторов. Могу сказать, что мне всегда это было интересно. Когда узнала о проекте GCMW, стала слезно просить взять меня в него. Думаю, за всем стоит мое большое внутреннее желание найти или создать какую-то сверхновую музыку.

– Сложно ли было привыкать к новой нотации и разбираться с современными партитурами?

– Дмитрий: С одной стороны, когда открываешь ноты, кажется, что здесь все совсем по-другому. Каждый раз новая нотация как новый язык, который предстоит изучить. Нужно привыкнуть к переводу всех непонятных значков во что-то звучащее. Но, с другой стороны, чем больше языков знаешь, тем меньше продолжается период оцепенения перед пьесой. Конечно, это другое время, другая гармония, множество вариантов взаимодействия между ансамблистами — к этому нужно привыкнуть. Это трудно, но именно в этом прелесть.

– Андрей: Когда школьник сталкивается с задачей по математике, он часто по невнимательности отвечает не на тот вопрос или совершает ошибку. Первое, с чего нужно начать – это внимательно прочитать условие задачи. То же самое с нотами: важно понять, что дано.

– Дмитрий: Ситуация, на самом деле, как в классико-романтической музыке с первостепенным правильным прочтением текста, просто здесь количество уровней расшифровки текста возрастает.

– Алёна: Мне сначала было сложно перестраиваться на современную музыку, но сам процесс очень интересен. Когда я втянулась, работа с современной музыкой стала помогать мне исполнять классику. После повсеместной микрохроматики в современных пьесах начинаешь лучше интонировать, открываешь возможности инструмента и новые его краски.

– Нужна ли «новой музыке» популяризация или «свой» слушатель сам найдет дорогу?

– Дмитрий: Популяризация, конечно, нужна, потому что на классико-романтическом репертуаре все воспитаны с детства. Часто слышишь, что даже для многих профессионалов новая музыка непонятна. Хотя дети, слушая музыку, не задумываются о том, понимают ли они ее, у них развивается любовь к музыке, основанная на ее чувствовании. Намного позже появляется мысль о том, что ее можно еще и понимать. Понять и полюбить современную музыку без соответствующей слуховой базы невозможно, ее нужно формировать.

– Андрей: Людям часто кажется, что музыка должна быть прекрасной и гармоничной, но ведь в жизни не все прекрасно. Даже в старой облупленной стене можно заметить интересную фактуру.

– Елизавета: «Музыка должна быть прекрасной» – это очень поверхностный взгляд. Почему музыка не может быть про структуру атома, это разве не прекрасно? Мне кажется, прекрасно все. В музыке, как и в жизни, есть много прекрасного не в банальном понимании этого слова.

– Как неопытному слушателю «подступаться» к такой музыке?

– Елизавета: Наверное, постепенно, по мере развития истории музыки, хотя не факт, что это поможет. Нужно слушать музыку и открывать себя для музыки. Чем больше слушаешь, тем больше к ней интерес, будто постоянно подпитываешь свой «музыкальный аппетит». Нужно поработать со своим восприятием.

– Дмитрий: Нужно поработать и со своими ожиданиями – просто слушать разную музыку, если хочется научиться с ней общаться.

– Елизавета: Да, для начала, наверное, лучше подбирать для себя музыку, руководствуясь простыми категориями: нравится – не нравится. Главное не бояться того, что ничего не понимаешь.

– Андрей: Мне кажется, сперва стоит ограничить свой интерес каким-то одним произведением. Вот ты столкнулся с современной пьесой. Не так уж важно, какой композитор ее написал, гениален ли он, даже название не так важно. Важно слушать и внимательно анализировать свои ощущения.

– Алёна: Я считаю, это такая же музыка, просто на своем языке. Она может не нравиться, и это нормально. Не все ведь одинаково сильно любят Баха или Бетховена, и любого композитора кто-то любит, а кто-то не любит. Если человеку что-то не нравится, это не обязательно значит, что он недостаточно подготовлен или ему чего-то не хватает. На мой взгляд, это дело вкуса и право каждого.

– Что думают ваши родители и друзья о музыке, которую вы исполняете?

– Алёна: Все по-разному. Мои родители творческие люди, папа – режиссер, мама – педагог по пантомиме. Они интересуются. После концертов очень интересно с ними разговаривать, они проводят много параллелей со своей профессией. Иногда я прошу их послушать произведения, над которыми работаю: пусть они слушают не как профессиональные музыканты, но они обладают большим творческим багажом. Есть и те, кто вообще современную музыку не переваривает, но я к этому совершенно спокойно отношусь. Сама я больше люблю исполнять современную музыку, чем слушать со стороны.

– Елизавета: Мои родители тоже немузыканты, но папа с большим интересом относится к музыке. Мама тоже слушает с интересом, но не просит включить еще раз. Бабушка честно пытается слушать. Есть еще родственники, которые воспринимают современную музыку с большим негативом, говорят, что это шизофрения.

– Андрей: Мои родители ходят на концерты. Мама в полном восторге почти от всего, что мы делаем. Она занимается абстрактной живописью, после финального концерта GCMW 12 октября моя мама нарисовала несколько работ, некоторые из которых реально оказались, на мой взгляд, близки образному миру пьес. Папа относится с интересом, но пока не готов воспринимать музыку конца ХХ – начала XXI веков как объективно эстетически ценную. Он с юмором относится к своей реакции и понимает, что пока не близок к современной музыке и что над этим надо работать.

– Дмитрий: Мама у меня в этом плане очень продвинутый человек. А от других родственников поступали самые разные вопросы, спрашивали: «А что это за группировка? А почему это музыка? А почему они так решили?». При этом была и готовность к взаимодействию, стремление помогать себе ассоциациями. Почему-то самыми популярными оказались ассоциации из кинематографа. Когда путь к этой музыке пройден за ручку с ассоциацией, дальше уже можно идти самому и сравнивать не музыку с кино, а музыку с музыкой. Тогда получится не приспосабливать ее под себя, а любить собственно эту музыку.

Беседовала Анастасия Ким, IV курс ИТФ

№9 (179), декабрь 2018

Ансамбль солистов «Студия новой музыки» в этом году празднует серьезную дату – 25 лет. Не хочется употреблять слово «юбилей», так как есть на этом слове осадок чего-то возрастного и стареющего. А коллектив, принимающий поздравления, исполняет самую современную музыку и с этими качествами никак не может быть связан. В этом еще раз удалось убедиться 18 октября на концерте в Большом зале под названием «Суррогатные города». Тогда прозвучали произведения отечественных и зарубежных композиторов разных стилевых направлений музыки XX и XXI веков – Айвза, Курляндского, Тарнопольского, Райха, Гёббельса, Берио, Фелдмана, Чина и Шостаковича. В фойе была представлена инсталляция Алексея Наджарова и Николая Попова – гости могли набрать на компьютере текст поздравления для «Студии», который тут же озвучивал самоиграющий рояль, подключенный к компьютеру. После концерта мне удалось немного побеседовать с художественным руководителем «Студии новой музыки», профессором В.Г. Тарнопольским:

– Владимир Григорьевич, почему «Суррогатные города»?

– Мы всегда стараемся вложить в наши программы общественно актуальную идею. Концепцию юбилейного концерта, так же, как и программу, составил Владислав Тарнопольский. Мне кажется, есть некоторая разница между поколениями, и младшее поколение какие-то вещи чувствует более остро — к нему стоит прислушиваться. Предложенная Владиславом идея мне показалось очень интересной. Внешне она была связана с музыкой разных городов. Ключом к этой концепции стало сочинение Хайнера Гёббельса «Суррогатные города». Современные мегаполисы, такие как Москва, Лондон, Нью-Йорк (я уже не говорю о китайских городах!) живут супер-интенсивной жизнью, каждый день в них происходит очень много всего.

– По какому принципу отбирались сочинения?

– У нас были определенные ограничения в репертуаре. Все-таки одно дело играть в Рахманиновском зале для аудитории более узкой, профессиональной, а другое дело – в Большом зале, где сидит почти две тысячи человек самых разных профессий. Поэтому мы старались сделать программу чуть более демократичной. Например, в связи с этим, было немного больше сочинений минималистов. Вообще, мне кажется, в Москве за последние десять лет публика сменилась. Стало, к сожалению, меньше грамотных, музыкально образованных слушателей. Но появилось много интеллектуалов, желающих впитывать в себя современную музыку, хотя не у всех есть необходимый слуховой опыт. Поэтому мы были очень осторожны в выборе программы.

– Если помечтать и заглянуть в будущее, то каким бы Вы хотели видеть пятидесятилетие Студии?

– Хороший вопрос! Трудно сказать. Дело в том, что современная музыкальная политика дисбалансирована. Есть очень много оркестров, исполняющих классическую музыку, но музыканты в них сидят одни и те же. Это не способствует ни росту исполнителя, ни росту оркестра, ни разнообразию репертуара. В это же время коллективы, специализирующиеся на современной музыке – их в Москве где-то три, а в России, думаю, ненамного больше – практически лишены государственной поддержки. Мы существуем на правах полумаргинала и только при поддержке консерватории. Есть и другая проблема: публика, заинтересованная в современной экспериментальной музыке, переместилась в центры современного искусства. Там господствует более легкая и, к 2018 году, уже «пройденная» музыка. Это, скорее, внешне яркий event, нежели серьезная современная музыка. Классику современности, по большому счету, играет только «Студия». А когда нет главных имен, представляющих современное искусство, то любая «пятисортная» подделка кажется откровением. Так что мои пожелания на пятьдесятилетие – быть не маргинальной, а полноценной институцией. Чтобы в России было много коллективов, исполняющих современную музыку. Чтобы в кровь и плоть всем нам вошли авангардисты первой половины ХХ века – Попов, Мосолов, Рославец, Голышев, Вышнеградский, Обухов… Это ведь неизвестные гении! Я надеюсь, что все это когда-нибудь сбудется.

С проф. В.Г. Тарнопольским

беседовала Анастасия Ким,

III курс ИТФ

№ 8 (151), ноябрь 2015

Вокальный ансамбль «Arielle» был создан в 2014 году по инициативе выпускницы кафедры современного хорового исполнительского искусства Эльмиры Дадашевой. В преддверии II Международного рождественского фестиваля духовной музыки «Адвент» мы беседуем с основателем, художественным руководителем и дирижером о настоящем и будущем молодого коллектива.

- Эльмира, как родился ансамбль «Arielle»?

- Идея основать свой коллектив возникла давно, еще когда я училась в консерватории, а в декабре 2014 года такая возможность появилась. Поводом стало участие в концерте «Парад молодых дирижеров» в Рахманиновском зале. Там был строгий временной регламент, мы не могли исполнить всю подготовленную программу, но наше выступление имело успех. Очень хорошо прозвучали фрагменты из «Песнопений и молитв» Свиридова. Потом был еще ряд выступлений, в частности, участие в закрытии сезона в Центре Павла Слободкина вместе с камерным оркестром Центра. А сегодня мы уже готовим серьезные программы для сольных концертов.

- Откуда такое название?

- Оно родилось само собой. Кому-то может прийти на ум шекспировский Ариэль – это дух воздуха, по своей природе очень миролюбивый, симпатичный герой. Конечно, хотелось, чтобы наш коллектив нес слушателям мир, добро и красоту! Но кроме этого Arielle – это Ариф и Эльмира: слияние первых трех букв наших с мужем имен рождает такое поэтичное название. [Ариф Дадашев, дирижер Московского театра оперетты, выпускник МГК – О.О.].

- Существует ли некий «рецепт успеха»?

— Я глубоко убеждена, что лучший рецепт – работать с профессионалами, пусть даже это и молодые исполнители. В нашей стране не так много «взрослых» (не студенческих) коллективов формата камерный хор – вокальный ансамбль, в составе которого только профессиональные хормейстеры, где каждый может исполнять солирующую партию. Когда имеешь дело с такими музыкантами, коллектив развивается, и его начинают замечать.

- С какими трудностями сталкивается дирижер, создающий коллектив с нуля?

— Прежде, чем все состоится, на руководителя сваливается огромная координационная работа: нужно найти место для репетиции, найти удобное время, всех заинтересовать. Нам повезло: музыкальная школа имени С. С. Прокофьева выделила время и место на постоянной основе, за что я хочу выразить огромную благодарность руководству школы и лично директору Алине Семеновне Цодоковой.

А так, думаю, нет универсального способа развития коллектива, каждый выживает, как может. Безусловно, нужны поездки, и это упирается в финансовый вопрос. Нужно завоевывать себе имя в Москве. А дальше уже держать планку.

- Каким ты видишь будущее ансамбля?

- Живое исполнение никогда не бывает однозначным, оно всегда – поиск. Когда снисходит вдохновение – это чувствуют все. Хотелось бы, чтобы в нашем ансамбле всегда было именно так. Что касается целей, наверное, они такие же, как и у всех коллективов – исполнение шедевров мировой музыки в отличных залах.

Если же мыслить глобально, то хочется, чтобы наш коллектив был мультифункционален и стал одним из образцов качественного современного певческого искусства. При этом, мне кажется, важно сломать стереотип исполнения сочинения, написанного для симфонического оркестра и хора, только очень большими хорами. Качество далеко не всегда зависит от количества участников.

— А ближайшие планы?

— Наш ближайший концерт – 6 декабря в Евангелическо-лютеранском Кафедральном соборе святых Петра и Павла на Китай-городе. Мы поем большую программу, которая включает сочинения от Баха до наших дней. Прозвучат и Бриттен, и Пуленк, и Мессиан… Особенно интересным, если все удастся, будет окончание концерта – мы исполним «Lux aurumque» нашего современника, композитора Эрика Уитакера. Сочинение было «бомбой» интернета: его исполнил виртуальный хор из трех тысяч голосов. С нами выступит органистка Мария Черепанова, лауреат международных конкурсов, которая, несомненно, очень украсит этот концерт!

Беседовала Ольга Ординарцева,
выпускница МГК

№ 8 (151), ноябрь 2015

Немногие, вероятно, знают, что в Московской консерватории, помимо многочисленных творческих коллективов, играющих традиционный концертный репертуар, есть и ансамбли, связавшие свою деятельность с исполнением музыки редкой, даже экзотической. Один из самых интересных – ансамбль японской музыки «Wa-On». Название его, составленное из двух иероглифов, означает «японская сущность, выраженная в звуке», или «гармония, как ее слышат японцы». Этот коллектив – единственный в России ансамбль, профессионально занимающийся японской классической музыкой (хогаку) в ее современных и старинных формах. О нем мы беседуем с его руководителем, доцентом Маргаритой Ивановной Каратыгиной, главой центра «Музыкальные культуры мира» МГК.

— Маргарита Ивановна, Ваш ансамбль сложился на базе консерваторского класса японской музыки. А как появился сам класс?

— Для возникновения класса японской музыки некоторое время создавалась определенная почва. Сначала получило развитие научно-учебное направление под названием «Музыкальные культуры мира» – в середине 70-х годов прошлого века, уже даже в прошлом тысячелетии, когда в Московской консерватории появился в высшей степени оригинальный человек – Дживани Константинович Михайлов.

— Расскажите, пожалуйста, о нем.

— Он был композитор, ученый, во многих отношениях неординарный человек, с очень интересной биографией, с очень интересной родословной. Среди его предков и известный ашуг Дживанѝ которого знает каждый армянин, и Иван Перестиани, считающийся создателем грузинского кинематографа… С его приходом в музыковедческом «цехе» Московской консерватории появилось новое «дыхание», новый взгляд на музыкальную культуру мира как на единую систему, в которой европейская музыкальная культура – один из элементов наряду с другими, равнозначными.

— Каким же образом состоялось знакомство с японской музыкой?

— Внутри образовавшегося вокруг Дж. К. Михайлова класса, обращенного к самым разным музыкальным культурам, был интерес и к японской музыке. В принципе этот интерес рос потихоньку вообще в России. Постепенно возникали культурно-социальные условия, раскрывались культурные границы, позволявшие приезжать японским музыкантам. И вот в 1993 году в Московскую консерваторию приехала известная исполнительница на цитре кото и на лютне сямисэн Кэйко Ивахори. Это был не просто очень интересный человек или очень хороший музыкант. Внутри нее был какой-то свет, который привлек внимание целой группы людей. Ее попросили задержаться после концерта, немножко поговорить, поиграть. Потом Кэйко Ивахори приехала за свои деньги, привезла в подарок инструмент, оставила ноты и инструкции, как нужно заниматься, а через год с удивлением увидела, что студенты освоили материал. Она еще позанималась недельку, и мы дали первый небольшой концерт… Так, шаг за шагом зародился этот класс.

— А когда возник ансамбль?

— В 1996 году, когда оказалось, что уже можно создать ансамбль.

— Какое отношение к японской музыке было в Вашем окружении?

— Японская музыка нам всем очень нравилась. По определенным закономерностям она близка русскому духу. Потом, когда мы стали «копать», выяснилось, что мы очень схожи с японцами в своих психологических и идеологических корнях. Славянское язычество и японское синто, как и другие пантеистические типы мировоззрения, настолько близки, что и напевы похожи, и обряды… Получается, что будучи в разных точках мира мы имеем некий единый ракурс взгляда на космический порядок.

— Сложно ли было перестроиться исполнителям, воспитанным на европейской музыке?

— Сложно, прежде всего, консерваторцам. Людям, которые профессионально не занимаются музыкой – это не так проблематично. Потому что слух – очень тонкий механизм, и перестраивать его всегда сложнее, нежели настраивать. Конечно, если ухо натренировано на какие-то определенные интервалы, то все остальное слышишь как фальшь, а настройки в японской музыке совершенно иные, другая шкала. Нужно было непредвзято, с уважением и любовью отнестись к другой картине мира, к другой психофизиологии восприятия. Постараться понять, почему это так красиво.

— Как происходит работа над репертуаром? Занимаетесь ли вы в ансамбле импровизацией?

— Нет, импровизировать не приходится. Это совсем не та звуковая задача. Здесь другие координаты творчества. Нельзя сказать, что здесь нет свободы творчества – она огромна, но разучивается базовый репертуар. Например, пьеса «Рокудан» – едва ли не самая первая среди тех, которые даются начинающему ученику, и буквально в течение всей жизни мастера ее играют, открывая все новые залежи мудрости.

А если послушать эту пьесу в исполнении разных мастеров, то диву даешься, насколько по-разному она звучит. Работа идет не над последовательностью звуков (не на мелодическом уровне), а над звукоизвлечением. Мастерство – в умении придать каждому звуку определенную жизнь. Звук может содержать в себе разную информацию, передавать разные смыслы, разные послания. Эту музыку не только создавать, но и слушать нужно уметь…

— А изменилось ли Ваше восприятие европейской музыки после вхождения в музыкальную культуру Японии?

— После японской европейская музыка классико-романтического плана стала казаться чересчур прямолинейной. Безжалостной по отношению к человеку, раздражающей его эмоциональную структуру, воздействующей без милосердия на человеческие души. В японской музыке каждый звук как будто обернут в оболочку, он подается аккуратно, бережет твою психику. Люди как бы играют в своеобразную игру. Берется некая звуковая формула, и они договариваются: это сочетание звуков будет выражать, например, невыразимую печаль. А потом, когда вы уже начинаете понимать этот язык условностей, вы начинаете переживать – очень глубоко и очень сильно, но с благодарностью к музыке, которая не терзает ваши нервы, не наваливает на вас всю боль мира. Возможно, это одно из тех качеств японской музыки, за которые мы ее любим…

Беседовала Оксана Усова,
студентка IV курса ИТФ

№ 7 (150), октябрь 2015

В современной музыке множество направлений, которые зачастую перекликаются, взаимодействуют. Стиль, возникший на пересечении академической и популярной музыки, называют classical crossover. Чаще всего это рок-обработки классической музыки, исполненной на современный лад. Бывает и обратная ситуация, когда в рок и поп-музыку проникают симфонический оркестр и оперный вокал. Однако, есть и просто уникальные явления. Одно из них связано с творчеством коллектива «Medievallica».

Название ансамбля вызывает ряд вполне закономерных ассоциаций: что-то связанное со средневековьем и группой «Metallica». Ассоциации эти не случайны. Коллектив исполняет современную «металлическую» музыку в средневековой манере с использованием старинных инструментов. Как пишут сами авторы, каждое из произведений аранжировано в одном из жанров / стилей XIII–XIV веков – от трубадуров до Филиппа де Витри и композиторов авиньонского папского двора XIV века.

Ансамбль образовался в 2013 году. В его состав входят семь человек: Анна Миклашевич и Мария Батова – вокал, Андрес Измайлов – романская арфа, Александр Горбунов и Мария Голубева – виела, Олег Бойко – лютня, Данил Рябчиков – цитоль. Репертуар составляют обработки песен таких групп, как «Metallica», «Scorpions», «Iron Maiden», «Europe» и др. Коллективом даже выработан свой рецепт «медиевализации». В первую очередь учитывается важная особенность музыкального искусства эпохи средневековья: особое отношение к тексту, его главенствующая роль в произведении.

Один из участников коллектива Данил Рябчиков комментирует это следующим образом: «Мы старались выбирать произведения стилистически и по смыслу близкие к текстам того времени (ну, пожалуй, за исключением «Holiday» Scorpions): «Dust in the wind» c описанием мимолетности всего; «Washington is next» – буквально сивиллино пророчество; перекликающийся со средневековой латынью по риторическим приемам текст «Fade to black»; молитвенный текст «No prayer for the dying» и т.д.».

Кроме текста, учитывается и форма сочинения. Любая использованная песня нуждается в анализе и переработке, чтобы не было стилистических нестыковок. Меняется, безусловно, и фактура. Дописываются дополнительные голоса, используется имитационная техника, гокетирование и многое другое. Иногда начальный вариант композиции преобразуется до неузнаваемости. В некоторых случаях наоборот – кажется, будто песня была создана для подобной интерпретации. Но и в том, и в другом случаях конечный результат поражает своим звучанием, завораживает. И даже самые ярые «нелюбители» металла получат удовольствие, услышав эти обработки.

Концерты ансамбля «Medievallica» включают не только исполнение различных песен. Между номерами его участники рассказывают слушателям о жанрах и формах средневековой музыки, об инструментах, на которых играют. В конечном счете, публика может не только наслаждаться прекрасной музыкой, но и узнавать что-то новое. А тем, кому не довелось попасть на концерт, не стоит расстраиваться – в сети можно ознакомиться с их аудиозаписями, у ансамбля есть свой канал на Youtube.

Артем Семенов,
студент IV курса ИТФ

№ 7 (150), октябрь 2015

В 1981 году в Нидерландах появился творческий коллектив с достаточно необычным и запоминающимся названием «Оркестр XVIII века». В его состав вошли 60 музыкантов, представлявших разные страны и даже континенты. В таком виде он существует и сейчас. Основатель оркестра, Франс Брюгген – блокфлейтист и дирижер, один из видных деятелей движения аутентизма, к сожалению, ушел из жизни в августе 2014 года. Несмотря на это, коллектив принял решение продолжить работу, не имея во главе руководителя, но сотрудничая с разными приглашенными дирижерами.

Название оркестра отнюдь не ограничивает репертуарные рамки. Конечно, основополагающее место занимает музыка композиторов XVIII века: Баха, Гайдна, Моцарта. Однако не менее важно и постоянное обращение к сочинениям тех авторов, которые, как считалось прежде, со старинной музыкой не имели существенной связи. Первым следует упомянуть, пожалуй, Бетховена.

Знакомство с видеозаписью «Героической симфонии», осуществленной «Оркестром XVIII века», оставляет глубокое впечатление. Ее надо не только слушать, но и смотреть. Обращают на себя внимание и отточенность жестов Брюггена, и, в равной мере, пластика музыкантов оркестра. Корни ее следует искать, вероятно, в опыте работы над барочной музыкой, хотя она уместна и в Бетховене. Особенно много находок в траурном марше. Благодаря непривычно подвижному темпу, избранному Брюггеном, траурный марш кажется непосредственным откликом на события первой части. Порой в звучании оркестровых групп и солистов будто слышатся голоса «очевидцев», смятенные или полные пафоса. Такому ощущению во многом способствует исторический инструментарий – к примеру, более массивные контрабасы с их особым «рыдающим» звуком или старинные духовые.

С новой стороны открывается и музыка Шуберта. Ранняя «Трагическая симфония» трактуется Брюггеном не только как дань классицизму. Не менее отчетливо слышится в ней и дыхание романтической эпохи. Порывистость и порой даже некоторая «растрепанность» звучания настолько увлекают (особенно в очень быстром финале), что не возникает сомнений: Шуберт говорит здесь «от первого лица». То, что он при этом зачастую пользуется выражениями из «классицистского» словаря, только наполняет их новой выразительностью и смыслом. Неидеальный баланс оркестровых групп и резкие динамические перепады, свойственные шубертовским партитурам, вызывали у Арнонкура, другого корифея аутентизма, ассоциации со стилем Гофмана (музыкант писал об отличиях подлинного Шуберта от его «сглаженных» версий в общепринятых редакциях). Шубертовские записи голландцев прекрасно подтверждают эту мысль.

Брюгген вместе со своим оркестром восемнадцатого века смело шел вглубь девятнадцатого, исполняя Мендельсона, Шумана, Брамса. Даже присутствие в их репертуаре совсем уж далекого Стравинского («Аполлон Мусагет») не кажется случайным. Вся история музыки пронизана явными и скрытыми связующими нитями, и творчество Франса Брюггена лишний раз в этом убеждает.

Илья Куликов,
студент IV курса ИТФ

№ 4 (138), апрель 2014

В последние десятилетия интерес к старинной музыке неуклонно растет. В одной только Москве существует множество коллективов, претендующих на аутентичное исполнение. Среди них особое место занимает Ансамбль имени Андрея Волконского «Volkonsky Сonsort», известный постоянным слушателям под другим названием – «Мадригал». Этот старейший коллектив, основанный в 1965 году, снискал международное признание в советскую эпоху. После отъезда А. Волконского за рубеж его возглавила знаменитая камерная певица Лидия Давыдова. С 2011 года ансамблем руководит народная артистка России Лариса Пятигорская.

«Volkonskiy Consort» славится необычайно обширным репертуаром, охватывающим временной диапазон в 1200 лет – от VI до XVIII столетия. Его участники знакомят публику с сочинениями школы «Нотр-Дам», «Ars Nova», с музыкой нидерландских полифонистов; на концертах звучат произведения Д. Палестрины, К. Джезуальдо, К. Монтеверди, Г. Пёрселла, Г. Шютца, И. С. Баха и других итальянских, немецких, французских, английских, испанских композиторов (разумеется, всё исполняется на языке оригинала). Не забывается и русская традиция – есть возможность услышать знаменный распев, духовный концерт или какой-нибудь романс.

Напрашивается вопрос: как малоподготовленный слушатель справляется с таким объемом непривычной музыки? Ведь основной контингент поклонников – любители. Ответ прост: никакой запредельной учености, но в то же время постепенное просвещение. Обычно вечер состоит из 12–15 небольших номеров и каждый из них предваряется коротеньким, но увлекательным комментарием – интересная деталь из истории создания или остроумный анекдот «на тему». Вроде бы мелочь, а время пролетает незаметно.

Душа ансамбля и его неофициальный лидер – Галина Жуковская (сопрано). Музыковед по образованию, она не только профессионально поет и танцует, но также играет на бубне, барабане, кастаньетах и других ударных инструментах. Ей принадлежит вся словесная часть выступлений, организация репетиций, поддержание общего оптимистичного настроя в коллективе. Артистическую деятельность, в том числе, сольную, певица совмещает с работой в Академическом музыкальном колледже и его школе, где преподает сольфеджио и музыкальную литературу.

Помимо Г. Жуковской, «Volkonsky Consort» насчитывает еще пять вокалистов. Среди них – Светлана Орлова (сопрано), Светлана Свитина-Улитина (меццо-сопрано), Иван Чабров (тенор), Андрей Андрианов (тенор) и Юрий Вустин (бас). Кто-то из них имеет диплом певца, а кто-то просто обладает хорошим, поставленным голосом. Например, И. Чабров по образованию религиовед, знающий множество языков. Именно ему ансамбль обязан замечательными стихотворными переводами текстов исполняемых произведений.

Отдельно хочется сказать об инструментальной составляющей ансамбля. Здесь можно увидеть и услышать самые разнообразные «штуки»: блокфлейты (от крошечных до огромных), крумхорны, шалмей, ребек, скрипку, большое семейство виол, орган, клавесин, богатую ударную группу. Примечательно, что инструментов намного больше, чем людей, поэтому исполнителям приходится непросто. За блокфлейты, крумхорны и шалмей отвечают Алексей Шеин и Антонио Грамши, за скрипки и виолы – Юлия Граб, Александра и Владимир Дроздовы, за клавесин и орган – Николай Григоров.

Места для концертов всегда выбираются оригинальные. Часто под старину — музеи, усадьбы, заповедники. Очень запоминающиеся программы были в Коломенском, Царицыно, библиотеке им. Тургенева. Иногда «Volkonsky Consort» выходит и на большие сцены – во дворец на Яузе или в Малый зал консерватории. Коллектив ведет активную гастрольную деятельность, хорошо известен в Европе, побывал даже на острове Крит. Всегда красивые и харизматичные, в роскошных костюмах, участники ансамбля везде имеют успех, и каждое их выступление – настоящий праздник!

Анастасия Попова,
студентка II курса ИТФ

№ 8 (124), ноябрь 2012

29 октября в Большом зале состоялся концерт Хора Московской консерватории под руководством профессора С. С. Калинина с программой «Из сокровищницы отечественной песни». Консерватория не раз переживала аншлаги. И в этот осенний вечер в зале невозможно было отыскать ни одного свободного места, да и далеко не все, кто хотел, смогли попасть на концерт. Публика пришла в ожидании праздника, и то, что происходило в течение трех часов, трудно назвать по-другому.

Все первое отделение состояло из череды жемчужин песенной лирики советских лет в исполнении хора и солистов:  А. Зараева, Я. Осина, А. Бородейко, А. Ковалевич, Т. Кокоревой, А. Парфеновой, Г. Болотова, Я. Межинской, Н. Даньковой (партия фортепиано – Александр Куликов). Такие искренние и любимые всеми песни, как «Соловьи России» В. Левашова, «Родина моя» А. Новикова, «Шум берез» К. Орбеляна, «Березы» и «На тот большак» М. Фрадкина, «На лодке» В. Соловьева-Седого, звучали традиционно и в то же время свежо и современно благодаря транскрипциям Ю. Тихоновой, В. Калистратова, Ю. Потеенко, С. Калинина.

Трудно отдать предпочтение какому-то одному номеру. Сердце пело вместе с проникновенным и по-русски широким соло Александра Бородейко в песне А. Долуханяна «Ой, ты, рожь»… Горечь тяжелых утрат щемила душу во время мужественного и сдержанного запева «Журавлей» Я. Френкеля в исполнении Антона Зараева… Легкая улыбка вместе с нежной печалью отзывались на «любовные муки» в «Рябинушке» Е. Родыгина (солистки – Татьяна Кокорева и Алена Парфенова)… Этот ряд можно продолжать, вспоминая каждую исполненную песню. Особенно ярким стал финал первого отделения: после пронзительного «Ноктюрна» А. Бабаджаняна на стихи Рождественского для хора с фортепиано в транскрипции С. Калинина на сцену вышли группа кадетов московской «Навигацкой школы» и ученица школы № 2055, чтобы вместе с нами исполнить когда-то очень популярную песню «Родина слышит» Д. Шостаковича.

После антракта звучала музыка Андрея Эшпая. Это были и премьера его транскрипции русской народной песни «То ли ясен сокол» для хора и струнного оркестра (вместе с хором в исполнении участвовала струнная группа Симфонического оркестра Московской консерватории, худ. рук. В. Валеев), и хоры без сопровождения – два хора из цикла на стихи А. Рембо и «Песня о криницах». Кульминацией концерта стала сюита из песен А.Эшпая на стихи В. Карпеко, В. Котова, Е. Винокурова, Е. Евтушенко, Г. Регистана в транскрипции для хора и двух фортепиано Ю. Потеенко. Во время грустно-лирических эпизодов зал словно замирал, а яркие моменты мгновенно подхватывал радостными аплодисментами…

Бурные овации долго не отпускали исполнителей… «Каждый может написать песню», – сказал со сцены многократно вызванный на бис А. Эшпай. Возможно, каждый. Но далеко не каждый может написать ту песню, которую с любовью и нежностью снова и снова будут петь много лет спустя…

Ольга Ординарцева,
студентка IV курса ДФ

Фото О. Ординарцевой

№ 6 (122), сентябрь 2012

…Vita brevis. Или «La vida breve» («Жизнь коротка»). Именно так называется опера Мануэля де Фальи, хоровая сюита из которой звучала в стенах консерватории в жаркие майские дни. После вынужденного двухлетнего перерыва на сцену Большого зала вернулся государственный экзамен по хоровому дирижированию…

Выпуск ушедшего сезона оказался немногочисленным – всего 6 человек. Но выступление каждого дирижера заслуживало особого внимания, в каждом можно было отметить разные достоинства и сильные стороны, – что и сделал председатель государственной экзаменационной комиссии, ректор Национальной музыкальной академии Украины им. П. И. Чайковского проф. В. И. Рожок. «Высокий профессиональный уровень, отменный вкус, тонкое проникновение в художественное содержание исполняемых произведений, дирижерские волевые качества и артистизм» – вот лишь часть характеристики прошедшего экзамена, высказанная председателем в отчете по результатам прослушивания.

И действительно, выпускной экзамен по специальности – то событие в жизни каждого молодого дирижера, которое как ничто другое позволяет раскрыться и проявить себя. От выбора репертуара до непосредственного воплощения исполнительских задумок в жизнь – весь этот долгий и увлекательный путь полностью ложится на плечи почти специалиста, выявляя все его достоинства и недостатки с максимальной силой.

В этом году в программу каждого выступления входило два произведения a cappella – русского и зарубежного композиторов – и крупная сцена или несколько номеров кантатно-ораториального жанра. В первый день, 24 мая, выступили Ярослав Глушаков, Владимир Погоров и Анна Миклашевич, затем творческий порыв подхватили Маргарита Пожинайло, Елена Бевз, Николай Семенов. И самым ярким впечатлением первого дня, пожалуй, стало блестящее исполнение «Курских песен» Свиридова. А вот дальше… Было довольно неожиданно увидеть на сцене Большого зала гитару, услышать переливающееся сочное и густое меццо-сопрано – ощутить знойный испанский полдень. Хоровая сюита из оперы М. де Фальи «La vida breve» стала неожиданным, но чрезвычайно запоминающимся и эффектным номером среди академической строгости экзаменационных программ!

И, конечно, невозможно обойти вниманием факультетский хор – главного участника и помощника выпускников. «Коллектив редких профессиональных качеств и возможностей с безупречной интонацией, полнозвучием, единой вокально-певческой манерой, выразительно-осмысленной дикцией, многогранностью звуковой динамики» – немало теплых слов подберет для описания своих впечатлений В. И. Рожок, подчеркивая в этом важнейшую роль и заслугу руководителя коллектива проф. С. С. Калинина.

Трудно, наверное, оценить экзаменационные выступления, когда принимаешь в них непосредственное участие, когда нет возможности объективно посмотреть со стороны. Но ни на что нельзя променять то необыкновенное чувство радости, ответственности и праздника, когда на твоих глазах, с твоим участием свершается этот важный шаг, отделяющий вчерашнего студента от профессионала – выпускника консерватории. Итог прошедших госэкзаменов замечательно подвел в своем отчете Владимир Иванович: «Уровень подготовки молодых отечественных дирижеров и воспитание профессиональных исполнительских качеств студенческого хора в Московской консерватории внушает уверенность в дальнейшем процветании и развитии российского академического хорового искусства и исполнительства».

Ольга Ординарцева,
студентка IV курса ДФ