№7 (213), октябрь 2022 года

В 2022 году исполнилось 140 лет со дня рождения Игоря Фёдоровича Стравинского. В честь юбилейной даты с 26 августа по 25 сентября в «Доме русского зарубежья имени А.И. Солженицына» прошла выставка «Поэтика дома. Стравинские».

Выставка была организована совместно с Фондом семьи Ф.И. Стравинского и его сыновей, президентом которого является Анастасия Козаченко-Стравинская, правнучатая племянница композитора. Очень символично, что экспозиция посвящена именно семье Игоря Фёдоровича, личность которого раскрывается на ней как неотделимая часть фамилии. Выставка пропитана теплым чувством уважения и почитания к роду Стравинских, в котором в течение многих поколений рождались выдающиеся люди.

Данная экспозиция – уникальная возможность не только погрузиться в атмосферу жизни Игоря Фёдоровича, но и познакомиться с его семьей, а также панорамно взглянуть на продолжительный период истории, от XIX века до наших дней, увидеть быт разных времен и стран. Хочется отдельно отметить сделанные кураторами выставки информативные дополнения к экспонатам, представленные не только в виде текста, но и в аудиоформате. Так, изюминкой экспозиции стали озвученные актерами письма Стравинских и воспоминания об Игоре Фёдоровиче его «свидетелей», звучащие от первого лица (В.И. Мартынова, М.С. Воскресенского, А.Б. Любимова, Г.В. Спектора, Тони Палмера, Т.Н. Синцовой).

Но основой концепцией проекта, систематизирующей богатые материалы фонда, стало разделение их по принадлежности к адресам, где жил и останавливался великий композитор вместе со своей семьей. Маршрут длиною в жизнь Игоря Стравинского выстроен в хронологической последовательности и включает в себя семь основных точек.

Дача Худынцевой. Первая остановка – в Ораниенбауме, где родился композитор. Не случайно, что встречающий посетителей экспонат – древо его семьи. Ее основателям и истории посвящены и расположенные в начале осмотра материалы, среди которых: грамота, подтверждающая дворянское происхождение рода Стравинских, кувшин, из которого омывали маленького Игоря при крестинах, выписка из расходной книги Фёдора Игнатьевича о рождении сына.

Квартира в доме Тупикова. Далее мы попадаем в Санкт-Петербургский дом, где прошли детство и юность композитора. Здесь происходит более подробное знакомство с его родителями, которые во многом повлияли на профессиональное становление мальчика. Фёдор Игнатьевич был знаменитым певцом Мариинского театра. Показаны редкие фотографии, где он запечатлен в образах исполненных им оперных героев, а также сапожки от одного из его театральных облачений. На соседнем стенде можно увидеть, как за роялем мужу аккомпанирует Анна Кирилловна, мать композитора. Неподалеку размещена фотография Н.А. Римского-Корсакова с дарственной надписью унаследовавшему певческий талант отца Гурию Стравинскому, младшему брату Игоря Федоровича. Погружает в атмосферу квартиры воссозданный кабинет Фёдора Игнатьевича: на распечатанной в полный рост фотографии глава семейства забирается на высокие книжные полки, оставляя внизу свое кресло и рабочий стол, на котором лежит театральный бинокль Анны Стравинской – подлинные экспонаты, помнящие бывавших у Стравинских Чайковского и Достоевского. А несколько темноватая комната, где в этой квартире жил Игорь со своим братом Гурием_, станет прототипом «комнаты Петрушки».

Устилуг и Печиски. По третьему адресу расположились имения, в которых семья любила проводить лето. Именно Устилуг Стравинский назовет «райским уголком для творчества», а гул с ярмарок, устраивавшихся недалеко от Печисок, еще не раз отзовется в произведениях композитора. Но не для него одного усадьбы были местом вдохновения. В данной локации мы убеждаемся, что семье Стравинских присущи и художественные таланты. Дядя композитора был архитектором, а старший брат Юрий – инженером и учеником Леонтия Бенуа. Здесь можно увидеть запечатленную Юрием в акварели усадьбу в Печисках, а через написанную маслом картину Екатерины Носенко (жены композитора и его двоюродной сестры) взглянуть на купающийся в зелени «Вход в усадьбу Устилуг».

Дом в Ницце. Далее вместе с эмигрирующим Стравинским мы прибываем по адресу, через который перед посетителем в красках раскрывается европейский быт, особенности жизни интеллигенции того времени, образы ярких представителей из окружения композитора. Но его родные места и контрастная заграничная жизнь соединяются в лице Татьяны Стравинской (племянницы Игоря Федоровича). Она приезжала к дяде во Францию и оставила множество воспоминаний об этой поездке, многие из которых представлены публике впервые. Через Татьяну протягивается и художественная ниточка экспозиции. В данном разделе выставки представлены ее работы, а также рисунки сына Игоря Стравинского – Фёдора, талантливого художника (фонд последнего создан его внучкой в Швейцарии).

Коммуналка. Согласно хронологии жизни композитора в следующем разделе выставки посетитель ожидает переместиться в Америку, однако там он окажется позднее. Живя в Штатах, Стравинский предпримет поездку, мимо которой невозможно пройти. Накануне своего 80-летнего юбилея Игорь Фёдорович, спустя много лет, смог приехать на родину, уже в СССР. Роскошной восьмикомнатной квартиры в доме Тупикова в ее прежнем виде он уже не застанет, по традиции времени ее превратили в коммуналку. Однако племянница Ксения, оставшаяся в этом доме и сохранившая архив семьи в блокаду Ленинграда, сделала все возможное для того, чтобы ее дядя смог вернуться в эту квартиру и погрузиться в атмосферу былых лет. В этой части выставки представлены материалы, посвященные знаменитому приезду Стравинского 1962 года.

Вилла в Голливуде. Теперь можно познакомиться с жизнью композитора за океаном. Вилла в Голливуде – то место, где композитор, приняв американское гражданство, прожил 28 лет, больше, чем в любом другом месте. В этом доме бывало множество знаменитых гостей, поэтому у нас есть возможность увидеть его глазами некоторых из них, в частности, Владимира Набокова. Он вспоминает питомцев Стравинских: «Лысая душка и Попка – друзья. Попугай открывает клетку с канарейкой, выпускает ее, и оба летают кругами по гостиной».

В гостинице. Но картина беззаботно идущей жизни остается позади. И в ее последнем кадре вновь появляются Ксения и Фёдор Игоревич, но уже на территории Франции. Здоровье композитора крайне плохое. Это последняя встреча племянницы с дядей и завершающая локация выставки.

Стравинский был человеком мира, о чем свидетельствует не только его творческое наследие, но адреса «композитора-хамелеона», располагающиеся по всему земному шару. Данный проект наглядно показывает, что для талантливых представителей рода Стравинских домом является то место, где они могут с самоотдачей погрузиться в искусство и творчество. Не зря Милан Кундера говорил, что единственный дом Стравинского – это музыка. На выставке образ великого композитора предстал столь ново, ярко и живо, что, помог Игорю Фёдоровичу обрести, по сути, еще один адрес. И надеемся, далеко не последний.

Анастасия Степанова, IV курс, НФК, музыковедение

№ 5 (166), май 2017

16 марта в Центре фотографии имени братьев Люмьер при поддержке Harper’s Bazaar Art впервые в России открылась выставка современного итальянского арт-фотографа Джованни Гастела под названием «Каноны красоты». Многогранное мироощущение визуального арт-пространства, неисчерпаемые стилистические поиски и их решения Гастел передал в красочном изобилии фотографий, охватывающих период с 80-ых годов прошедшего столетия вплоть до сегодняшних дней.

Выставку Гастела, племянника знаменитого итальянского режиссера Лукино Висконти, отличала лаконичность форм и одновременно многозначность замысла. Палитра стилей фотографа насыщена разнообразием оттенков: от сюрреалистических снимков, откровенных портретов, черно-белых крупных планов до ярких и смелых фотографий в стиле поп-арт, предметной дизайнерской съемки, серии экспериментов со светом и движением. Легко обращаясь с устоявшимися традициями, Джованни Гастел предложил зрителю увидеть насколько разными могут быть наши понятия о красоте.

Одной из первых экспозиций выставки стала серия из пяти фотографий «Метаморфозы». Женские портреты синтезировались с силуэтами животных, насекомых и рыб. Гастел представил эти сюрреалистические картины за счет виртуозной обработки фотографий, вызывающих аллюзии с некоторыми образцами литературы и музыки XX века.

Крупные планы 90-ых годов, созданные для журналов Donna и Vogue Espana показали высочайшее мастерство автора в обращении с цветом: «Мне хочется, чтобы цвет был инструментом интерпретации. Это едва заметная, но вместе с тем значительная трансформация». Предпочитая черно-белые оттенки и фильтры сепии, Гастел с их помощью выразил особую графику линий и пластику форм женского тела. Подобным образом он поступил в серии снимков «Костюм и общество», выполненных для журнала Vanity Fair в 2008 году – на них две девушки эпатируют зрителя кричащим несоответствием их образов и места пребывания.

Смысловая многоплановость фотографий оказала сильное эмоциональное воздействие на зрителя, некоторые из работ раскрывались постепенно, проходя в нашем в сознании путь от любопытства через повторное воссоздание образа к его осмыслению. Творчество Джованни Гастела – удивительный пример того, как визуальное искусство, подобно музыкальному произведению, может существовать во времени. «Фотография отсылает нас к реальности и направлена на создание ее параллели» – в этом утверждении мастера заключается общий для современного искусства канон гармонии с окружающим миром.

Анна Борисова,
III курс ИТФ

№ 4 (138), апрель 2014

В Москве 12 февраля в Еврейском музее и Центре толерантности открылась выставка «Энди Уорхол: Десять знаменитых евреев ХХ века». Уорхол (1928–1987) – культовая фигура в истории поп-арта и искусства ХХ века. Вся его жизнь была временем провокаций, что видно из скандальной биографии, тусовок со знаменитостями, равно как и выраженной в его фильмах идеи сексуальной революции. Все это не могло меня не заинтересовать, и я решила – сходить стоит, тем более что много слышала об этом художнике, но его работ никогда вживую не видела.

Первое ощущение, которое сразу возникло на выставке, – как будто Э. Уорхол сфотографировал знаменитостей и обвел их фотографии мелом (видимо, я ничего не понимаю в современном искусстве!). Как выяснилось позже, эта коллекция выполнена в манере позднего Уорхола. Он предпочитал конструировать подобные портреты на базе собственных полароидных снимков, но в данном случае речь шла не о живых моделях, поэтому художник работал с архивными фотографиями и методом шелкографии переносил их на холст. К каждой фотографии на выставке давались подробные сведения об изображенном человеке: Сара Бернар, Луис Брандайс, Мартин Бубер, Джордж Гершвин, Франц Кафка, Братья Маркс, Голда Меир, Гертруда Стайн, Зигмунд Фрейд и Альберт Эйнштейн. О ком-то я услышала впервые, о ком-то узнала новые подробности.

Но больше всего меня поразил сам музей. Кроме выставки Уорхола, там есть основная экспозиция, повествующая об истории еврейства. О древнейшем народе мне рассказали высокие технологии – на экранах показывали карты переселения евреев, снимки типичного еврейского местечка царской России с домиками, рынком, синагогой и религиозной школой (хедер). Ну и, конечно же, ужасы многих войн: Холокост, Вторая мировая война, революции в России, Гражданская война… Нажав на экран, можно было выбрать знаменитого еврея и услышать слова гордости о том, кем он является и к какой стране принадлежит, а из Торы, книги с иудейскими традиционными законами, – любой кусок перевести на русский язык. Также на территории музея находятся центры Толерантности, Авангарда, Детский центр, Библиотека Шнеерсона (подразделение Российской государственной библиотеки).

В этот день я значительно обогатила свои познания о судьбе древнейшего народа и современном искусстве. Вышла усталая, но довольная, хотя прийти сюда еще раз, несомненно, стоит, потому что посмотреть все за один день очень трудно. Советую всем посетить этот необычный музей.

Александра Маркевич,
студентка III курса ИТФ

№ 1 (135), январь 2014

Выставка в Пушкинском музее

11 декабря Александру Исаевичу Солженицыну исполнилось бы 95 лет. Юбилей великого человека и писателя ознаменовался сразу двумя замечательными событиями: экспозицией в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, где с 10 декабря 2013 года до 9 февраля 2014 проходит выставка «Александр Солженицын: из-под глыб. Рукописи, документы, фотографии», и концертом в Большом зале Московской консерватории 10 декабря при участии Алексея Уткина с Государственным академическим камерным оркестром России и народного артиста России Александра Филиппенко.

Небольшой зал Пушкинского музея, расположенный напротив «Итальянского дворика»… Полумрак, светящиеся экраны с ретроспективой фотографий на четырех больших стендах в центре… Письма, черновики, рукописи, картины… Подобная выставка ранее была лишь однажды – в 2011 году в Музее рукописей Мартина Бодмера в Женеве. Тогда она носила название «Солженицын: отвага писать». Новая экспозиция в России проходит впервые.

Торжественное начало в Итальянском дворике – после вступительного приветствия директора Музея Марины Лошак звучит Фантазия Моцарта в исполнении Сергея Воронова. На фоне экрана, где непрерывным потоком меняются фотографии с экспозиции, звучат добрые и важные слова о самом писателе, о подготовке выставки, о необходимости памяти. Среди выступающих – Михаил Швыдкой, Ирина Антонова, Наталия Солженицына… «Мы живы. Кипит наша алая кровь огнем нерастраченных сил», – эти слова американского поэта XIX века Уолта Уитмена вспоминает уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Владимир Лукин, посвящая их всем, кто лично знал Александра Исаевича и сегодня чтит его память. «Для моего поколения – шестидесятников – явление Александра Исаевича было абсолютным шоком: этическим и эстетическим», – говорит Лукин. «Мы увидели перед собой пример человека, который раздвинул привычные границы – и уже перед ним начали дрожать стены. Солженицын – это, прежде всего, человек, который сблизил два понятия: свою личную судьбу и историческую судьбу нашей страны. Такое сочетание художника и исторического деятеля повлияло на каждого из нас».

Уже при входе в зал ощущаешь особую атмосферу, охватывая взглядом тщательно выстроенную композицию выставки. Контрапунктом стали 24 подлинных офорта Рембрандта из собрания ГМИИ имени А. С. Пушкина, обрамляющие весь периметр зала. «Президент Пушкинского музея Ирина Антонова очень хотела, чтобы у выставки обязательно была живописная мелодия», – подчеркивает Наталия Дмитриевна Солженицына.

Г. Гликман. «Матренин Двор»

Особое место занимают четыре художественные работы. Это два портрета: А. Зверева (1978), изобразившего молодого Солженицына, чем-то отдаленно похожего на Пушкина, и Р. Габриадзе (2011), запечатлевшего писателя в конце непростого жизненного пути; знаменитое полотно «Замок святого Грааля» С. Ивашева-Мусатова (1966), друга Солженицына по марфинской шарашке; картина Г. Гликмана «Матренин Двор» (1980) из личного собрания семьи Ростроповичей, несомненно, ставшая центром художественной линии. В ней над усопшей Матреной (Россией!) в глубокой печали застыли хорошо узнаваемые «страдальцы» – А. Солженицын, М. Ростропович, Д. Шостакович и Г. Вишневская, трое из которых в тот момент были изгнанниками, а четвертого уже нет среди живых.

И вот в одном из стеллажей среди рукописей, возле письма Чуковского и томика стихов Ахматовой с дарственной надписью, бросается в глаза знакомый малоразборчивый почерк Дмитрия Шостаковича: письмо Солженицыну. Знакомство двух мастеров состоялось в 1963 году, и, невзирая на жизненные обстоятельства, несовпадение некоторых взглядов, Солженицын и Шостакович неизменно относились друг к другу с большим почтением.

Может быть, и это сыграло свою роль: 10 декабря Большой зал консерватории распахнул свои двери для удивительного вечера под названием «Отраженье в воде», где два имени – Шостакович и Солженицын – соединились. Чем дальше время движется вперед, тем более отчетливыми и значимыми становятся для нас и личные, и творческие пересечения великих людей.

Проект «Отраженье в воде» родился еще в 2011 году, но на больших концертных сценах до сих пор не появлялся. «Крохотки» Солженицына и Прелюдии Шостаковича: миниатюрность форм и бездонность смыслов, литература и музыка переплетались на протяжении полутора часов, превратив концерт в моноспектакль. Единая линия – единое дыхание. Исполнители и авторы идеи Алексей Уткин и Александр Филиппенко вместе с камерным оркестром создали на сцене космическое по своей необъятной глубине действо.

Концерт в Большом зале консерватории

Уже в фойе начинается погружение в творческую атмосферу концерта благодаря нестандартной программке. Перелистывая очередную страничку, обнаруживаешь миниатюрные вкладыши, сначала один, потом еще и еще… Именно на таких листках мелким машинописным текстом распространялись запрещенные долгие годы «Крохотки» первого цикла (1958–1963). В концерте звучали и первый, и второй (1990-е) циклы, перемежаясь прелюдиями Шостаковича в транскрипции для гобоя и струнных Михаила Уткина. Каждый музыкальный номер, будь то прелюдия или скерцо для струнного октета, «разговаривает», продолжая или предвосхищая «крохотку». Не зря именно концертом назвали свой музыкальный моноспектакль авторы: музыка и слово, по традиции этой старинной формы-дуэта, словно наперебой восклицали «солженицынское» – «Пока можно еще дышать после дождя под яблоней – можно еще и пожить!»

И только в конце вечера, как послесловие, как эхо после рассказов «Поминовение усопших» и «Как легко мне жить с Тобой, Господи!» неожиданно зазвучала Ария Баха, словно вторя словам молитвы писателя: «На хребте славы земной я с удивлением оглядываюсь на тот путь через безнадежность – сюда, откуда и я смог послать человечеству отблеск лучей Твоих. И сколько надо будет, чтобы я их ещё отразил, – Ты дашь мне. А сколько не успею – значит, Ты определил это другим…»

Ольга Ординарцева,
собкор «Трибуны»

№ 5 (121), май 2012

«Май… Погода чудная. Жара. Снял дачу в Кунцеве. Переехал. Ну, чудно. Садик, терраска, в саду сирень в цвету, тополя. Запах какой, аромат! Вечер, соловьи поют. Господи, до чего хорошо». Это запись от 2 мая 2012 года в блоге… Константина Коровина. Да-да, по адресу http://korovin.tretyakov.ru/ можно найти всю информацию о художнике, каталог его картин и даже блог: сотрудники Третьяковской галереи серьезно и неординарно подошли к вопросу подготовки выставки «Константин Коровин. Живопись. Театр. К 150-летию со дня рождения».

Случилось так, что вечером 28 марта мне довелось оказаться на Крымском Валу, в Центральном доме художника, на вернисаже крупнейшего выставочного проекта года – ретроспективы произведений художника К. Коровина. То, что это уникальное событие, чувствовалось уже с первых вступительных слов: директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева и куратор выставки Ольга Атрощенко рассказывали о предвосхитившей выставку кропотливой работе, о замыслах и их воплощении. А потом… открылись двери в зал и весь масштаб и многообразие деятельности Коровина предстали во всем своем великолепии.

«…Это трудно выразить словом, это так похоже на музыку» – слова самого Константина Коровина. Как точно они передают сущность творчества художника! Его картины как будто поют на разные голоса, звучат в переливах сотен оттенков. Живописец, архитектор и декоратор, Коровин прошел свой долгий путь от академических полотен и зачатков неорусского стиля до славы талантливейшего театрального декоратора и первого русского импрессиониста. И сейчас у нас появилась уникальная возможность увидеть это, проследить путь художника по важнейшим вехам. Ведь сегодняшняя выставка, проходящая спустя 90 лет после первой и единственной экспозиции в 1922 году (еще при жизни художника), насчитывает около 240 лучших произведений Коровина! Благодаря совместным усилиям Третьяковской галереи, 22 музеев России, Казахстана и Белоруссии, а также частных коллекций мы можем вдохнуть свежайший воздух деревенских пейзажей Охотина, пройтись по изысканным улочкам Парижа, почувствовать шум моря и вкус летнего Крыма, восхититься просторами и красотой русского севера, окунуться в театральную атмосферу начала ХХ века…

Удивительный человек был Константин Коровин. Какие интересные метаморфозы прослеживаются по ходу его творчества от года к году! Какое разнообразие деятельности предстает перед скромным зрителем современного мира! Вот он, Коровин – художник, а вот – архитектор, вот театральный декоратор… А ведь он еще и чудесный литератор. И, конечно, – от этого никуда не уйти – по-своему музыкант, воспевающий в живописи красоту мира. Недаром сам художник не раз сопоставлял художественный и музыкальный жанры: «Живопись, как музыка…», «…картины ноктюрна, почти романс, почти музыка…»

Но как невозможно до конца рассказать музыку, да и нельзя понять написанное о ней, ни разу не услышав, так нельзя словами описать и живопись Коровина. В восхищении любуюсь грандиозными, чудом сохранившимися декорациями «Золотого петушка», почтительно останавливаюсь перед портретом великого Шаляпина… И уже дома, сидя в кресле, вновь и вновь листаю страницы альбома-каталога, чтобы опять вернуться в невообразимо волшебный, «музыкальный» мир искусства Константина Коровина… Его картины, панно, декорации можно будет увидеть в течение почти всего лета, вплоть до 12 августа.

Ольга Ординарцева,
студентка III курса ДФ

№ 3 (119), март 2012

Центр фотографии имени братьев Люмьер провел уникальную выставку «Вторжение 68 Прага» знаменитого чешского фотографа Йозефа Коуделки. Только сегодня, по истечении более сорока лет после трагических событий 1968 года, российская публика смогла впервые увидеть эти легендарные работы. Многие фотографии, представленные на экспозиции, в свое время были опубликованы во всех ведущих мировых изданиях.

Публикация этих «вещдоков» в Советском Союзе была немыслимой. Коуделка до сих пор не может поверить, что выставляет фотографии в Москве, и признается, что не надеялся дожить до этого момента. Он вспоминает: «В СССР публиковали статьи и дискуссии по поводу вторжения, но не было напечатано практически ни одной фотографии. И это легко объяснить. Когда я вышел на улицы Праги 21 августа, по радио говорили, как восторженно встречают чехи русских солдат, обнимаются с ними. Но кадры, сделанные мной, доказывали обратное».

Пленки с отснятым материалом в 1968-м чудом удалось сохранить и экспортировать из Чехословакии силами агентства Magnum. Вскоре эти кадры появились на обложках ведущих изданий. Но вместо имени стояла подпись «Пражский фотограф». 16 лет почти никто не знал, кому принадлежат эти легендарные снимки. Сейчас Йозеф Коуделка специально просил не указывать своего имени до определенного периода: «Я боялся тогда не за себя. В Чехословакии остались мои родители, я не мог подвергать их такой опасности».

Выставка, выдержанная в черно-белых тонах, раскрывает самые разные эмоции – боль и осознание трагедии на лицах прохожих, протест и недовольство собравшихся на площади горожан. На других кадрах – молодые парни на танке, глаза которых полны энтузиазма. Вероятно, они в полной мере не осознают, что произошло. Для них все происходящее – это своего рода романтика войны. Помимо фотографий на экспозиции были представлены лозунги, надписи с плакатов типа «Пролетарии всех стран – уходите!». Выдержки из военных приказов и других документов, рассказы очевидцев помогли каждому зрителю сформировать свой взгляд на пражские события.

Главную цель выставки автор сформулировал так: «В этой экспозиции нет ненависти к русскому народу. Для меня важнее было показать другое. Видя молодых солдат из Советского Союза в 68-м, я понимал, что на их месте мог бы оказаться каждый. Их посадили в самолет, потом на танк, дали в руки “Калашникова” и сказали: “Стреляй!”. Я хочу, чтобы современные русские молодые люди осознали: никто не имеет права превращать их в оружие».

После 1968 года Коуделка ни разу не работал в «горячих» точках, потому что, по словам фотографа, «никакая война, никакое насилие меня не интересуют как объект для съемки. В случае с Прагой так просто сложились обстоятельства».

Ольга Завьялова,
студентка III курса ИТФ

№ 4 (75), апрель 2007

Одним из важнейших событий юбилейного года консерватории стала выставка «Московская консерватория в начале XXI века. К 140-летию со дня основания» в фойе партера Большого зала, которая явилась продолжением стационарных экспозиций Музея им. Н. Г. Рубинштейна, расположенных в его Овальном и Выставочном залах, а также в фойе партера и первого амфитеатра. Примыкая к ним в хронологическом отношении, она запечатлела современный этап в эволюции консерватории. Об экспозиции и о некоторых творческих «секретах» ее устроителей рассказала директор Музея имени Н. Г. Рубинштейна, кандидат искусствоведения Е. Л. Гуревич.

– Евгения Львовна, не секрет, что создание масштабной выставки – долгий и кропотливый труд. Когда началась работа по подготовке этой экспозиции?

– Работа над ее созданием началась в сентябре 2005 года. Но, конечно, материал собирался долго: мы начали готовить выставку осенью, а разместили ее в фойе лишь в середине марта прошлого года.

– Каким образом складывалась ее генеральная идея и основной вид экспозиции?

– У нас было несколько задач. Первая – выделить выдающиеся имена, вторая – осветить деятельность консерватории за последние пять лет, предшествующие юбилею. Кроме того, нам хотелось, чтобы эта выставка имела большое просветительское и даже методическое значение, поэтому мы постарались показать всё самое яркое и важное, что вышло в свет за последние пять лет: компакт-диски, ноты, книги, сборники. Особенно хочется отметить замечательные издания нашего редакционно-издательского отдела, который создавала и ставила на ноги О. В. Лосева и плоды деятельности которого мы можем видеть на многих стендах выставки. Кроме того, экспозиция показывает активнейшую работу нашей лаборатории звукозаписи. Думаю, не многие музыкальные вузы мира могут похвастаться тем, что самостоятельно выпускают такие прекрасные компакт-диски. И, конечно, самое впечатляющее – афиши и концертные программки, свидетельствующие об интенсивной и необыкновенно интересной концертной деятельности консерваторских музыкантов.

– Как Вам удалось за рекордно короткий срок собрать такое огромное количество материалов?

– Нам удалось собрать около 500 различных экспонатов благодаря тому, что выставка делалась с применением современных технологий, прежде всего сканирования и метода полноцветной печати. Многое мы с хранителем музея Е. В. Сергеенко нашли в нашем архиве. Афиши двух последних лет имеются у нас в электронной версии. Хочу поблагодарить Е. Г. Сорокину, С. С. Голубенко, И. А. Голубенко и А. В. Харуто за их огромную помощь в сборе, поиске и сканировании материалов. Всё это обеспечило очень хороший уровень выставки, в том числе технический. Огромное спасибо заведующему реставрационным отделом ГМИИ им. А. С. Пушкина И. В. Бородину, который нашел отличных дизайнеров и великолепно организовал работу по оформлению экспозиции. Кроме того, подготовка выставки очень удачно совпала с открытием интернет-отдела консерватории, и наше сотрудничество с ним было взаимно интересным и полезным.

– Всё это и определило, с одной стороны, «академический», а с другой – предельно информативный характер выставки?

– Мы стремились показать всю консерваторию. Именно поэтому возник замысел провести фотосъемки на лестнице. Она не менее красива и престижна, чем знаменитая лестница Каннского фестиваля, и пока никто не жаловался, что она надоела. Кроме того, с южной стороны здания это самое светлое место в Большом зале. Мы пригласили фотографа с хорошей, но тяжелой (в том числе осветительной) аппаратурой, и на всех фотографиях, какая бы большая кафедра ни была, все лица хорошо видны, фамилии четко подписаны. Это, конечно, очень пополнило и наш архив, и наши знания о консерватории.

– Однако выставка не включает интерьеры и экстерьеры консерватории?

– Если внимательно посмотреть, то многие интерьеры окажутся представлены на обложках компакт-дисков и разных, в том числе концертных, фотографиях. Так, есть Малый и Рахманиновский залы, класс кафедры хорового дирижирования. Коллектив библиотеки фотографировался в отделе абонемента, руководители учебных и научно-вспомогательных отделов – в нашем Овальном зале, межфакультетская кафедра фортепиано – в Белом зале и т. д. Отдельно же фотографии интерьеров залов можно увидеть в правом фойе первого амфитеатра.

– Наверное, нелегко было выстроить «общую драматургию» выставки?

– Конечно, уложить всё в архитектонику зала было довольно сложно. Количество стен ограничено, причем надо учитывать особенности наших фойе. Но каждой кафедре посвящен свой стенд. Хотелось, чтобы на выставке присутствовали фотографии возможно большего числа людей и чтобы слушатели, которые бывают в Большом зале, понимали, сколь сложна вся структура консерватории. Напомним, что среди концертмейстеров в учебной части есть люди, которые работают 30–40 лет, и забыть о них казалось просто непозволительным. Разнообразные научные отделы занимают три стенда. Чрезвычайно большую роль в жизни вуза играют управление по концертной работе и наши инструментальные мастерские. Нельзя было забыть и кафедры языков. Кроме того, показана наша администрация, в том числе юридический и финансовый отделы. Кстати, сам Н. Г. Рубинштейн оканчивал юридический факультет Московского университета, и это очень помогало ему в работе, а С. И. Танеев, став директором консерватории, изучил бухгалтерское дело.

Д. Л. Мацуев, В. Л. Руденко, Н. Л. Луганский, А. А. Писарев, П. Т. Нерсесьян, С. Л. Доренский

Уже с 2001 года в центральном фойе партера стоят витрины, в которых мы постоянно устраиваем временные выставки. Обычно они посвящены профессорам консерватории и важным событиям. Фактически эти витрины дополняют основную экспозицию, в процессе подготовки которой родилась мысль провести целый ряд выставок, характеризующих деятельность разных кафедр.

– Планируется ли отражение материалов выставки в каком-либо печатном издании?

– Проблемная научно-исследовательская лаборатория уже опубликовала буклет о консерватории, для которого мы передали более 20 фотографий с этой выставки. В него, кстати, включены фотографии интерьеров всех наших залов того же фотографа, В. Н. Крайнова, сделанные им ранее. Только что вышел из печати II том альбома «Московская консерватория. Материалы и документы», куда включено свыше 600 единиц хранения. Среди них есть и те, что уже знакомы читателям по выставке.

Беседовала Наталья Сурнина,
студентка V курса

№ 6 (68), сентябрь 2006

У каждого искусства своя история. Литература пишет ее в словах, живопись – в цвете, музыка – в звуках. А какова живая, не книжная, история одного из самых изящных и необъяснимых искусств – балета? Какие они люди, дарящие нам волшебство танца, и какими оказываются они по ту сторону рампы, когда закрывается занавес?

Оказывается, ответы на эти и многие другие вопросы найти не трудно. Живая история балета уже несколько лет пишется в Государственном центральном театральном музее им. А. А. Бахрушина. Совместно с Обществом «Друзья Большого балета» ГЦТМ проводит циклы монографических балетных вечеров, в основе которых встречи с лучшими танцовщиками главных театров страны. Эти мероприятия дают уникальную возможность увидеть и услышать артистов вне сцены, познакомиться с их творческой биографией и задать им вопросы. Живое общение, сопровождаемое демонстрацией видеозаписей, – пожалуй, лучший способ составить наиболее полное впечатление об артисте. За прошедшие сезоны в гостях у любителей балета побывали мэтры – Н. Ананиашвили, Н. Цискаридзе, Д. Вишнева, А. Уваров, С. Филин, Ю. Клевцов и не менее интересные представители молодого поколения – С. Захарова, М. Александрова, С. Лунькина, Д. Савин, Е. Шипулина, Я. Годовский. Некоторые танцовщики предстали в не совсем обычном для себя амплуа ведущих: Н. Цискаридзе рассказал о творчестве С. Гиллем, а С. Филин – об особенностях французской балетной школы. Два года подряд на встречи со зрителями приходит художественный руководитель балета Большого театра Алексей Ратманский. В гостях у балетоманов также побывали М. Лавровский, Н. Долгушин, Б. Стивенсон (США) и Р. Пети (Франция).

Другая серия вечеров посвящена рассказам о великих хореографах и танцовщиках прошлого и настоящего. В рамках этой серии прошли вечера, посвященные памяти Р. Нуреева, Дж. Баланчина, Л. Якобсона, Ф. Аштона, В. Бурмейстера, С. Лифаря. Нельзя не упомянуть и великолепные встречи с историком театра, шекспироведом А. Бартошевичем. А раз в году в Музее можно отвлечься от серьезных проблем и от души повеселиться на традиционном первоапрельском собрании «С балетом обхохочешься».

Увлекательная форма, широчайший тематический и жанровый спектр делают балетные вечера в Музее им. Бахрушина интересными и для любителей балета, и для профессионалов. Благодаря им мы становимся свидетелями живой истории балетного театра.

Наталья Сурнина,
студентка V курса

№ 4 (66), апрель 2006

Декабрь. Государственный музей изобразительных искусств им. Пушкина. Новая выставка, которая сопровождает музыкальный фестиваль «Декабрьские вечера». Все, кажется, идет как обычно, но… и не совсем обычно. В 2005 году фестивалю исполняется 25 лет, и на выставке представлены работы не профессиональных художников, а деятелей из различных областей искусства.

Есть и еще одна особенность музыкальной части фестиваля: концерты не связаны с какой-то определенной тематикой, а имеют характер приношения. Все играют произведения по собственному выбору. В чем-то исполнители опираются на то, что играли с Рихтером.

Название выставки – «Скрипка Энгра» – буквальный перевод французской идиомы violon d’Ingres. Своим происхождением это выражение обязано известному французскому художнику Жану Огюсту Доминику Энгру (1780–1867), хорошо игравшему на скрипке (Энгр даже выступал в составе известных французских оркестров и музицировал вместе с Ф. Листом). С тех пор французы стали всякое околохудожественное хобби называть по его имени.

Новый проект – развитие идеи выставки «Второе призвание», проходившей в Музее в 1988 году, на которой были представлены живопись, скульптура, графика известных деятелей искусств – Н. Акимова, М. Алпатова, А. Вознесенского, М. Волошина, А. Габричевского, К. Голейзовского, Г. Козинцева, С. Рихтера, С. Урусевского, Ф. Шаляпина, С. Эйзенштейна – из крупнейших музейных собраний и частных коллекций. В этом году появились другие имена разнообразных мастеров культуры. Список впечатляет тем, что про художественные склонности многих из них не было широко известно. Больше всего писателей – Г. Гессе, Ф. Дюрренматт, Г. Миллер, Т. Гуэрра, Л. Петрушевская. Деятели балета представлены работами С. Лифаря и В. Васильева, театра – М. Чехова и Ю. Завадского, музыкантов – С. Рихтера и баритона Д. Фишера-Дискау. Особняком стоят Ж. Кокто и С. Параджанов, потому что их художественные интересы настолько широки и захватывают столь разные области, что отнести их к какому-либо одному виду искусства просто невозможно.

Все работы предельно разные. Поражает то, что живописный мир того или иного музыканта, писателя, танцора порой совершенно не соотносится с представлением, которое о нем сложилось в связи с профессиональной деятельностью. Яркие краски миниатюр Гессе, импрессионистические мотивы Васильева, абстрактные композиции Фишера-Дискау раскрывают нам неизвестные стороны известных людей искусства. Не претендуя на серьезные новации в изобразительном искусстве, их работы дают зрителю новый ракурс понимания природы художественного творчества и личностей крупных мастеров искусства XX века.

Екатерина Калинина,
студентка IV курса

Одним декабрьским вечером я случайно попала в Пушкинский музей, на выставку под названием «Энрико Кастеллани. Вариации метода». В буклете событие охарактеризовано как «персональный дебют художника в России», так как до этого работы Кастеллани побывали в Москве только раз – в 1989 году на выставке коллекции Ленца Шенберга.

Что же интересного нашла я для себя? Почти стопроцентную проекцию разных этапов развития техники и выразительных средств художника на музыкальное искусство. Кастеллани приходит к разработке особого типа основы для живописного слоя, как бы собирая холст в складки. Поверхность с неравномерно чередующимися выпуклостями и углублениями приобретает определенную «ритмичность». А отсутствие границ «картин» (т. е. рам вокруг полотен) служит претворению идеи неограниченности, бесконечности образа с одной стороны, а с другой – принципиальной незавершенности, открытости формы. Почти все работы (полотна и скульптуры) отличает четкая логика строительной конструкции, разного рода симметрии и периодичности.

Но ведь все эти качества мы находим в музыкальном наследии ушедшего столетия! Работы, выполненные красками и нитями, напоминают партитуры сонористических сочинений с предельно заостренными тембровыми контрастами. В «Стене времени» (Muro del tempo, 1968) берет начало особый прием подчеркивание ритма и пространственности. Сочетание же строгой структурной организации и бесконечности – что это, если не идеи момент-формы К. Штокхаузена? Еще один любопытный момент. Сейчас Кастеллани продолжает работу, экспериментируя над компоновкой поверхности. Разве это не напоминает технику коллажа?..

Александра Кулакова,
студентка IV курса

На снимке: участник выставки Владимир Васильев

№ 11, ноябрь 1999

Выставка проходила в выставочном центре «Сокольники» с 20 по 23 октября. Не думаю, что кто-то будет спорить с тем, что «Музыка-Москва» – лучшее, что мы имеем в нашей стране по данной тематике. Предыдущая выставка проходила полтора года назад. Затем, после того, как в августе 98-го у нас обвалилось и обломилось всё, что могло, две выставки (осенью 98-го и весной 99-го) были отменены. Но вот, на нашей улице праздник – выставка продолжает жить!

Здесь были представлены фирмы, торгующие музыкальным оборудованием (и/или производящие его), а также издания, обозревающие эти темы. Достаточно было сделать несколько шагов, чтобы попасть из Петрошопа в A&Ttrade, из Инваска в Слами и К°, тогда как в обычное время с той же целью приходится покрывать расстояния до нескольких десятков километров. На выставку были брошены лучшие силы: позвонив в известные фирмы с попыткой заказать что-либо, натыкаешься на отсутствие важнейших людей и слышишь следующее: «Он [менеджер] – на выставке, позвоните на следующей неделе».

Издания же представлены в основном главными редакторами. Например, еженедельник «Музыкальное оборудование» все дни выставки с 10 до 18 часов представлял Дмитрий Попов (он не очень похож на среднестатистического главного редактора, поэтому при взгляде на его внешность и на табличку у него на груди с обозначением такого ответственного поста, у неподготовленного посетителя произойдёт «разрыв шаблона»).

От себя могу пожелать выставке здоровья и долгих лет. Надеюсь, в самое ближайшее время она выйдет на один уровень с Musik Messe во Франкфурте на Майне и даже переплюнет её.

Член одного тайного общества,
студент III курса