№ 8 (133), ноябрь 2013

В прошлом сезоне Московская филармония провела уже VIII Международный фестиваль «Девять веков органа». Темой музыкального форума была музыка «крупнейших европейских композиторов, созидавших для органа и оказавших существенное влияние на развитие органного искусства». Программа смогла вместить в себя сочинения таких разных композиторов, как Элгар, Свелинк, Мендельсон, Лист, Брамс, Регер, Франк и, конечно, Бах. В рамках фестиваля прошли четыре концерта, в которых приняли участие видные органисты нашего времени. Их программы были составлены так, что каждый в основном представлял музыку своей страны: Ханс-Юрген Кайзер (Германия) обратился к немецкой музыке, Саймон Линдли (Великобритании) – к английской. Правда, Александр Фисейский (Россия) предпочел музыку другой великой органной державы – Франции. Но Лео ван Дуселаар (Нидерланды), о котором пойдет речь, познакомил слушателей с любимыми сочинениями голландской и немецкой музыки.

Лео ван Дуселаар – выдающийся органист. Он с отличием закончил Амстердамскую консерваторию им. Я. П. Свелинка, где его учителями были Альберт де Клерк (орган) и Ян Вийн (фортепиано); в Париже изучал французский репертуар под руководством великого Андре Изуара, а также брал уроки у американского пианиста Малькольма Билсона и бельгийского пианиста аутентичного направления Йоса ван Иммерсела. Всестороннее музыкальное образование позволило Дуселаару в дальнейшем не замыкаться на исполнении произведений одного направления, но представлять разнообразие и уникальность многих школ. Среди его записей – полное собрание сочинений В. Ф. Баха, все опусы Генделя, произведения Листа и Франка, музыка И. С. Баха, Моцарта, Свелинка, Кребса, Шайдеманна и т. д. Он принимает активное участие в исполнении современной музыки, участвуя в премьерах органных концертов С. Губайдулиной, Ф. Донатони, Т. Кейриса и В. Рима, а за свою запись с королевским оркестром Консертгебау «Камерной музыки № 7» Хиндемита удостоен премии Грэмми! Кроме того, с 1995 года Дуселаар ведет класс органа в Берлинской высшей школе музыки, служит органистом собора Св. Петра города Лейдена и солистом амстердамского Консертгебау. В 2007 году ему была вручена престижная премия имени Я. П. Свелинка за достижения в области культуры… Естественно, что его выступление на органном фестивале в Москве все ожидали с огромным нетерпением.

Однако концерт оставил странное и непонятное ощущение. Конечно, такой мастер как Дуселаар играть плохо просто не мог! Но неудачно составленная программа сильно испортила впечатление. Из широко известных произведений музыкант включил только Пассакалию И. С. Баха, заявив, что она прозвучит в регистровой и исполнительской версии Иоганна Готтлоба Тёпфера. Остальную программу составляли транскрипции: прелюдии и фуги из ХТК и партиты для скрипки соло Баха, а также вариации Брамса на тему Гайдна – и надо признаться, что все эти сочинения прозвучали… неубедительно. Музыка, изначально написанная для других инструментов, несет в себе их характерные черты, которые теряются при переносе на другие звучности. Удачных переложений всегда было мало, ведь нужно обладать незаурядным талантом, чтобы по-новому услышать известное! По моему мнению, авторам исполненных транскрипций это не удалось и даже великая Пассакалия Баха много проиграла в довольно странной регистровой версии.

Я уверена, что и немецкая, и нидерландская музыка дали миру великое множество замечательных произведений, которые без сомнения выиграли бы в сравнении с исполненными. Все-таки неожиданные и необычные решения хороши в меру. Особенно когда такой блестящий мастер представляет свою культуру далекой, любопытной и благодарной публике.

Анастасия Смирнова,
студентка IV курса ИТФ

№ 7 (132), октябрь 2013

Ежегодно целые потоки молодых людей покидают насиженные гнезда, где под родительским крылышком так тепло и уютно, и упархивают в другие города в поисках новой, самостоятельной жизни. Самый прекрасный повод для такого «перелета» – учеба в вузе. Получив место в общежитии, новоявленные студенты приобретают несколько лет гарантии в крыше над головой, а более-менее успешная учеба дает право и на стабильный «доход» – стипендию. В целом, все неплохо. Есть время, чтобы пустить корни на новом месте: обзавестись познаниями, друзьями, семьей, жильем и средствами существования. Только дерзай! Но не все так просто. Опустив первые четыре пункта, поговорим о вечной проблеме – деньгах и способах их добычи для студента-теоретика.

Способ 1 – работа по специальности, то бишь преподавание в какой-нибудь музыкальной школе, студии и т. п. Плюсы: стабильный доход, стаж (он еще актуален?), занятия с детишками. Минусы: съедает уйму времени, график негибкий, зарплата плачевная, возня с бумагами и килограммы сгоревших нервных клеток. За время пребывания в Москве я посетила три собеседования в школах на разных концах города – и все они окончились примерно одинаково. Везде требовался теоретик, который мог бы вести занятия по хору, а еще, желательно, и преподавать вокал (дирижеры, ловите момент!). Возможно, худо-бедно я могла бы делать и то и другое, но такой вариант не устраивал ни директора, ни меня. Затем график и стаж: я гордо заявила, что с занятостью разберусь, да и опыт имеется – три года практики в колледже плюс частные уроки (жаль, что все это не зафиксировано документально). В ответ директора с благожелательными улыбками записывали мои координаты, обещая позвонить, и мы расставались, понимая: «Не подходит!» (они), «Не перезвонят» (я).

Способ 2 – частная деятельность. Интернет любезно предлагает множество репетиторских сайтов, на которых тебе обещают найти ученика, желающего овладеть музыкальной премудростью, а ты за это выплачиваешь сайту мзду в размере стоимости одного урока. Условия вполне подходящие. И плюсов – множество: реальные деньги, на которые можно прожить, гибкий график, работа в своей сфере, экономия времени. Минусы: сегодня все это есть, а завтра – нет. Ученики – народ капризный; поучившись несколько месяцев или год-другой, они могут сказать: «Давайте сделаем перерыв в занятиях», – и перерыв плавно перетекает в бесконечность. Возможен, правда, и другой вид частной музыкальной деятельности: если есть хотя бы ма-а-ленький голос, можно устроиться певчим в храм. Лично для меня в такой деятельности минусов нет. Одни плюсы. Хотя, возможно, мне просто очень повезло.

Способ 3 – работа не по специальности. Тот же самый Интернет – проводник по жизни всех и вся – предлагает массу вакансий для студентов. Рассчитаны они на учащихся обычных среднестатистических вузов с их свободными вечерами и отсутствием домашних заданий. В период денежной необремененности и мрачного настроения я решила откликнуться на одно из этих заманчивых предложений. Порхающая «Вконтакте» реклама сообщала, что требуются студенты для работы продавцами-консультантами в бутиках модной одежды. Реклама обещала гибкий график, соцпакет, бесплатное обучение, карьерный рост и достойную зарплату (несомненные плюсы). Заполнив анкету на сайте и оставив свои координаты, я уже через час получила смс о времени и месте собеседования.

В фойе огромного бизнес-центра собралась приличная толпа молодежи – приблизительно от 18 до 26 лет. Всем явно было неуютно. После заполнения анкет менеджер разделил нас на две группы. В мою, вечернюю, группу вошло еще человек 15. В небольшом зале нам показали фильм о достоинствах компании, производящей одежду. Мы обсудили ролик, а затем начались тесты. Выслушав всех, менеджер объявил, что кому-то предложения о работе поступят в самое ближайшее время, а кто-то, к сожалению, выбывает из конкурса…. На следующее же утро мне предложили место в одном из бутиков, но мой пыл связывать свою жизнь с торговлей угас окончательно, и вместо почетного вступления в должность я… отправилась на пару по истории музыки…

Способ 4 – жить за чужой счет. Оно же: выйти замуж за миллионера или жениться на миллионерше. Ох, я бы высказалась, но, боюсь, в газете не напечатают!..

Татьяна Любомирская,
студентка IV курса ИТФ

№ 7 (132), октябрь 2013

Традиционная программа консерваторских дисциплин настолько привычна, что многих ее странностей мы просто не замечаем. Например, некоторые факультативные предметы вставлены в расписание без указания их факультативности, у других написано «факультатив», а третьи просто отсутствуют. А еще есть предметы, которые вообще оказываются «вариативами». Доступной информации по этому поводу практически нет.

Но странность, о которой пойдет речь в заметке, связана с куда более важными для Историко-теоретического факультета материями. Эта странность называется «История музыки».

Уже очень давно в консерватории существуют два разных курса и две отдельные кафедры, занимающиеся одним и тем же – историей музыки. При этом возникают малопонятные пересечения и несоответствия. Например, второй семестр третьего курса зарубежной музыки начинается с обзорного изучения Стравинского, при этом в следующем году студенты проходят его уже по русской музыке.

Сама по себе идея разделения на разные национальные музыкальные школы не лишена смысла – но только если разделяются все более или менее крупные школы. Тогда у нас должна появиться история немецкой, английской, французской, итальянской, чешской, польской, венгерской, югославской, американской музыки, а может, и еще несколько. Времена, когда русская музыка считалась равной по масштабу всей остальной мировой музыке, уже прошли.

И в содержании курсов истории музыки нет (во всяком случае, со студенческой точки зрения) единообразия ни в том, что рассказывать, ни в том, как. В зависимости от того, кто и о чем читает лекцию, она может включать в себя обзор художественной литературы соответствующего периода, некие общие культурологические постулаты или, напротив, подробный «музлитературный» анализ конкретных сочинений с рассуждениями о концепции, которые были бы более уместны в рамках теории музыкального содержания.

Еще одна проблема связана с изучением церковной музыки. Традиции русской и византийской церковной музыки входят в курс ИРМ и изучаются целый год, а грегорианскому хоралу посвящены одна лекция на ИЗМ и несколько лекций в курсе музыкальной формы. Ясно, что в России православие имеет несколько большее распространение, чем католицизм, но для музыки европейской традиции, которая составляет бóльшую часть изучаемого материала, ситуация скорее обратная.

Так что же делать? Согласно самой природе входящего в программу музыкального материала разделение курсов видится так: история музыки европейской традиции, история музыки внеевропейских традиций и история традиционной церковной музыки. При этом, естественно, возникнет ряд вопросов: каким должен быть способ отбора материала? одинаков ли он для разных частей курса? насколько объективна оценка важности для истории того или иного композитора или музыкального произведения?

А ведь есть еще целый пласт так называемой неакадемической музыки, который совершенно не охвачен ни программой исторических курсов (хотя, например, в курсе гармонии джазу посвящены две лекции), ни научным интересом музыковедов. При том что со второй половины XX века этот пласт оказывает огромное влияние на всю мировую культуру.

Конечно, без опоры на научную традицию, в том числе традицию преподавания, развитие научной школы невозможно. Но и догматическое следование традиции не способствует обновлению науки. Радостным будет тот день, когда появится курс, достойный называться «История музыки»…

Михаил Иглицкий,
студент IV курса ИТФ

№ 7 (132), октябрь 2013

Проблема образования в России всегда была животрепещущей. Желание получить знания, стать человеком эрудированным, научиться мыслить и мысли складно излагать либо порицали и изживали, либо поддерживали и поощряли. К сожалению, в наше время быть умным… не модно. Высшее образование? Диплом? Мало кого можно удивить такой «бумажкой»! И никакой гарантии она не дает – ни того, что будет интересная, высокооплачиваемая работа, ни того, что будет хотя бы кусок хлеба.

Несмотря на сомнительную (к сожалению!) пользу высшего образования, все-таки остаются студенты, готовые преодолеть все препятствия и стерпеть порой полное равнодушие давно забывшего свои студенческие годы руководства. Но пять лет обучения на выбранном факультете покажутся ровной асфальтированной дорогой по сравнению со звериными тропами, по которым пробираются немногие, рискнувшие на второе высшее.

Причины такого «риска» могут быть разные – от появившейся возможности работать в конкретном направлении до желания расширить свой кругозор и утолить жажду новых знаний. И не принципиально, каковы мотивы – почему бы не поддержать молодежь в ее стремлениях? Но нет! Второе образование – исключительно платное. А попытавшихся этот «прогрессивный» закон обойти отлавливают как преступников, ставят позорное клеймо на их репутации и фактически лишают – кого-то мечты, а кого-то и достойного будущего. Что касается тех, кто решил честно выплачивать кругленькую сумму государству, то они сталкиваются с массой проблем, из которых хотелось бы выделить три.

Во-первых, плата за обучение непрерывно растет. За несколько лет она повышается на десятки тысяч. Представим, к примеру, такую ситуацию: студент по неким уважительным причинам пропустил год. И вот, вернувшись в родные пенаты, он понимает, что стал неплатежеспособен. Официально он имеет право продолжить учиться на тех же основаниях, на которых был зачислен, но… Тут все решают несколько слов, которые (оказывается!) должны присутствовать в заявлении на восстановление. Их забыли упомянуть? О них сознательно умолчали? Неясно. Ясно лишь то, что возникшую проблему юридически некомпетентный студент должен решать самостоятельно, бегая по кабинетам юридически грамотных сотрудников вуза.

Во-вторых, поступая на вторую специальность, абитуриент на конкурсной основе сдает экзамены. Если уровень его знаний и мастерства достаточно высок, происходит зачисление не на первый, а на один из следующих курсов. Казалось бы, подобное решение экзаменационной комиссии – привилегия, но на деле – ровно наоборот. Новоиспеченный второкурсник обязан (как выясняется несколько позже) отчитаться за первый год. И в то время как первокурсник спокойно, согласно расписанию, посещает лекции, второкурсник готовится к сессиям самостоятельно, осваивая материал исключительно по учебникам. Какой у бедолаги выбор? Сконцентрироваться на предметах первого курса, забросив текущий второй; посещать то те, то другие лекции выборочно, махнув рукой на репутацию и успеваемость; ждать более разгруженного пятого курса, чтобы сдать «хвосты» за первый, периодически получая предупреждения об отчислении за долги.

К сожалению, есть и третья проблема – не юридическая, а этическая, более других вызывающая недоумение. Сокурсниками и, увы, педагогами часто задается вопрос: «зачем тебе это нужно?» А ведь еще совсем недавно учеба на двух факультетах была предметом гордости, таких студентов выделяли и ставили в пример. Сейчас же это повод для критики и усмешек (значит, по первой специальности не состоялся?)… Но выбор человеком уже сделан, и до чего же хочется, чтобы этот выбор уважали и поддерживали, тем более в родных стенах!

Юлия Козлова,
студентка IV курса ИТФ

№ 7 (132), октябрь 2013

В Московской консерватории на фортепиано играют все. Для кого-то это общее фортепиано, а для кого-то – специальность, будь то Фортепианный факультет, либо Факультет исторического и современного исполнительского искусства. Потребность в инструменте особенно велика у всех, живущих в общежитии, иногородних или иностранных студентов и аспирантов.

В общежитии инструменты есть в каждой комнате. Но зачастую они непригодны для занятий: либо сильно «расстроены», либо несколько клавиш гудят, «западают» или просто не звучат. Есть у нас и репетиторий с роялями или фортепиано, доступными студентам для занятий. Однако и с этими инструментами возникает та же самая проблема.

Для настройки инструмента (и в комнатах, и в репетитории) необходимо записаться в журнал, и, возможно, в ближайшие месяцы настройщик сможет привести его в подобающий вид. Но настройщики жалуются на отсутствие финансирования для приобретения недостающих деталей – струн, молоточков и пр. Конечно, ремонт может осуществляться и за счет студентов, но это довольно затратно, особенно если учитывать сумму стипендии, а также невозможность полноценно работать.

Несмотря на такие условия, студенты все же занимаются за этими инструментами. Но и для того, чтобы поиграть на таком фальшивом фортепиано три часа (допустимое количество времени для занятий одного студента), приходится долгое время стоять в очереди.

Некоторые пианисты, пытаясь каким-то образом решить эту проблему, вынуждены стоять в еще больших очередях за классами в консерватории. Чаще всего это занимает несколько часов, однако даже и после многочасовых ожиданий до позднего вечера «заветный» класс с приличным роялем можно так и не получить.

Дело усугубляется еще и тем, что в общежитии, рассчитанном на 600–650 человек, сейчас проживает около тысячи. Уже утвержден план постройки на месте пятиэтажного дома трех многоэтажных комплексов. Предположительно строительство должно быть закончено до 2016 года – 150-летия Московской консерватории. Возможно, для студентов это станет решением самой важной проблемы и приемлемые условия для занятий любимым делом наконец будут созданы.

Севара Мадаминова,
студентка IV курса ИТФ

№ 7 (132), октябрь 2013

Пока в книжных магазинах глаза разбегаются от количества «допущенных» учебников по МХК (мировая художественная культура) и, одновременно, идут разговоры о едином учебнике истории, на стыке этих дисциплин наконец-то появилось нечто совершенно новое. Не безальтернативное, а единственное в своем роде; не «допущенное», а «рекомендованное» экспертами для колледжей, средних школ и вузов. Справедливо рассудив, что гораздо продуктивнее не роптать на «малочитающую молодежь», а всего лишь говорить о важном на современном языке, авторы выпустили не книжный многотомник, а серию дисков с интерактивной подачей материала – мультимедийное пособие «Мир русской культуры».

Пособие в пяти частях охватывает период с VIII по XVIII век: «История и культура Древней Руси», «Московская Русь и становление единого русского государства», «Смутное время и начало царствования династии Романовых», «Эпоха царствования Петра I», «История и культура Петербурга XVIII века». Это довольно редкий случай, когда очевидный, казалось бы, принцип параллельного изложения фактов истории и культуры проведен последовательно (в школьных учебниках по истории параграфы об искусстве зачастую находятся «на задворках»).

Инициатор проекта и автор всех текстов Зоя Викторовна Гуменюк (заслуженный работник культуры РФ) – опытнейший педагог Гнесинского колледжа. За десятилетия работы она де-факто стала хранителем гнесинского духа и высоких профессиональных стандартов. На ее счету еще три мультимедийные работы на музыкальную тематику: «Европейская опера XVIII века. Кристоф Виллибальд Глюк», «Моцарт и его опера “Дон-Жуан”, “Руслан и Людмила” Пушкина и Глинки», которые были переизданы в 2013 году. В них энциклопедически точная информация подается, однако, не с отстраненностью справочника, но в режиме общения с читателем: так, если по воле случая раздел про Пушкина составляется 6 июня, автор не преминет сообщить, что эти строки написаны в день рождения поэта.

В текст нового пособия буквально вплетены многочисленные бережно подобранные иллюстрации, причем самого разного рода (за визуальную часть и компьютерную реализацию отвечал соавтор проекта Александр Борисович Лошаков). Помимо традиционных картинок и фотографий (которые можно смотреть в режиме слайд-шоу) это и фрагменты классических постановок русских опер (с бегущими субтитрами), и хрестоматийные эпизоды из фильмов (например, из «Александра Невского»), и аудиозаписи народных песен. Те отсылки, которые обычно помещены в учебниках в сносках или в тетрадях на полях, здесь доступны через один компьютерный «клик» внутри самой программы.

Удивительно, но такая прогрессивная форма была задумана авторами еще в 2004 году, когда не было социальных сетей, сформировавших культуру визуального восприятия, не были так распространены компьютерные презентации PowerPoint, а интерактивность еще не стала непременным требованием к любому проекту. Возможно, единственным российским аналогом в культурно-исторической нише может послужить 16-серийный фильм Леонида Парфенова «Российская империя», выходивший в начале 2000-х на НТВ и оформленный как электронная иллюстрированная энциклопедия. Однако в отличие от фильма диск, как хорошую книжку, можно подержать в руках и изучать с удобной для тебя скоростью.

Издание корреспондирует с наиболее актуальными в сегодняшнем обществе понятиями: оно открывается авторским рассуждением о том, что такое осмысленный патриотизм. А по форме полностью соответствует трендам «инновации» и «модернизации» – что и уловил продюсер проекта, молодой журналист, член общественного совета при губернаторе Ханты-Мансийского АО и менеджер в области культуры Александр Вовненко, благодаря которому издание состоялось.

Не так давно на известной площадке современного искусства «Винзавод» проходила выставка «Альтернативная книга»: на стыке достижений дизайна, техники и новейших образовательных разработок. Идея «инновационной» выставки вполне перекликается с экспериментальной оболочкой «Мира русской культуры», где яркая форма не превалирует над содержанием, а лишь лучше его раскрывает. Такая параллель убеждает, что уважение традиций и поиски новых форм могут быть не разными полюсами двуполярного мира, а сторонами одной медали.

Владислав Тарнопольский,
студент V курса ИТФ

№ 3 (128), март 2013

Каждый из нас, выбирая профессию педагога, должен ясно отдавать себе отчет в том, насколько это нелегкий труд. Сюда не надо идти просто так, потому что, с кем бы мы ни работали – с маленькими детьми или со взрослыми, – мы должны им дарить частицу себя, своей души. И в этом, может быть, и состоит особая трудность, ведь учитель не только вкладывает свои знания, но еще и духовно воспитывает. Он как никто другой должен увидеть таланты, неординарные стороны личности, особенно на раннем этапе развития. И очень важно не загубить то драгоценное хранилище возможностей, которое заложено в каждом человеке.

Педагог так же, как и врач, должен быть «от Бога». Недаром те люди, которые избирают своей профессией медицину, дают клятву Гиппократа. Конечно, они спасают жизни, от них зависит дальнейшее существование человека, они лечат, а не наоборот. Но разве в профессии педагога все не так?! Ведь мы тоже работаем с людьми – с их душами. На ранней стадии обучения надо не сбить с толку, не сломать мировоззрение, помочь выбрать истинный путь, а не ложный. Нам доверяют маленьких детей, которые смотрят на нас, и они, быть может, еще ничего не понимают, но верят и думают, что все, что мы говорим, правда.

Профессия музыкального педагога – одна из трудных. С самого раннего детства и до уже довольно взрослых, самостоятельных лет с нами рядом есть учителя. На таком длительном пути очень важно не потерять веру в себя и не разубедиться в том, что музыка – истинно наше призвание. Здесь очень важно на всех этапах обучения встретить верного друга и попутчика в лице Учителя. Кому-то везет, а кто-то бросает музыкальное образование на полпути, так и не почувствовав все прелести мира искусства.

Не всем дано родиться под счастливой звездой и не всем даруется талант. Гениальный композитор Чайковский сказал, что «даже человек, одаренный печатью гения, ничего не даст не только великого, но и среднего, если не будет адски трудиться». И многие из тех, кто очень любит музыку, трудятся, но не всегда рядом с ними есть педагоги, которые в них верят. Ведь очень важно не только терпение, но и вера Учителя в своего ученика. Поддержать талант и воспитать настоящего профессионала можно, если приложить к этому все свои усилия, знания и особого рода материнскую заботу.

Татьяна Бесполитая,
студентка IV курса ИТФ

№ 3 (128), март 2013

Недавно мне посчастливилось провести концерт в рамках сотрудничества Университета нефти и газа им. Губкина и Московской консерватории. На сцене дома культуры «Губкинец» – большого, прекрасно оформленного зала, оснащенного всеми техническими новшествами, – выступали наши аспиранты с интересной, зрелищной, виртуозной программой. В зале было… 30 человек.

Еще не так давно по советскому телевидению шли концерты, где наряду с эстрадными песнями выдающиеся певцы исполняли популярные оперные арии. Школьников водили не только в кино, но и в оперный театр. Для желающих распространяли билеты в филармонию по доступным ценам. Тот, кто в третьем классе «принудительно» побывал на «Щелкунчике», мог неожиданно для себя открыть необыкновенный мир классической музыки. Государство целенаправленно занималось культурным образованием своих граждан.

Сейчас хорошо если 5% молодых людей хотя бы раз слышали классическую музыку, и проблема даже не в том, что молодежь ее слушать не хочет. Где-то в глубине сознания укоренился стереотип, что классика – это скучно и неинтересно. Но разве может слепой знать, как прекрасна радуга?!

Наша молодежь находится в положении бедняка: вместо прекрасного и многообразного мира музыки у нее есть только маленький угол, зачастую захламленный и грязный. Каждый профессиональный музыкант или просто любитель содрогается, когда слышит «продукты» современной эстрады. В большинстве случаев они простроены с помощью мелодических, текстовых и прочих клише, некоторые просто изобилуют агрессией и открытыми призывами к насилию. Примечательно, что век их недолог: они быстро вытесняются еще более нелепыми и однообразными. Талантливо же сделанная эстрадная музыка редко звучит перед широкой аудиторией. Современные продюсеры, видимо, руководствуются уже набившим оскомину девизом «Пипл хавает».

К сожалению, очень сложно повернуть бюрократическую государственную машину на решение проблем культурного образования нации. И когда благоприятный момент наступит – неизвестно. Поэтому нам нужно занимать активную позицию, вести пропаганду классики: водить своих друзей и знакомых на концерты, дарить им диски, рекомендовать хорошие сайты с классической музыкой. Утопающий не спасет себя сам, и если ты имеешь возможность бросить ему спасательный круг – сделай это сейчас! Потом может быть поздно.

Виталия Мелехина,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (125), декабрь 2012

«Профессия у нас мрачная. Но люди мы веселые. Достаточно веселые для такой мрачной профессии…» – Игорь Владимирович Способин, человек с богатейшим опытом, знал, чем подбодрить своих коллег. Даже столь нерадивых, как мы, студенты.

Действительно, после бессонной ночи, проведенной в компании с Малером или в обнимку с тетрадью по полифонии, после дня, переполненного бесконечными лекциями, все, что остается музыковеду-теоретику, – это сохранять оптимизм. Ведь мы – универсальные личности, знатоки теории и истории музыки, мы должны уметь организовывать концерты, писать журналистские и научные работы, руководить коллективами и на нужном уровне владеть инструментом. Чем вам не портрет Юлия Цезаря?!

Но востребована ли профессия музыковеда в наше время? Вопрос, прямо сказать, непростой. Время вносит свои коррективы, и сейчас каждый человек, имеющий хоть какое-то отношение к музыке, считает себя потенциальным музыковедом. Эра высоких технологий открыла доступ к ресурсам, которые раньше оставались в «святая святых» – библиотеках или всевозможных фондах. Требование «свободы слова» выполнено, и в наши дни все кому не лень могут размышлять о тех или иных явлениях в музыке, не имея профессионального образования.

История музыки, казалось бы, изучена вдоль и поперек. Учебники по теории пестрят разнообразием и, что греха таить, противоречиями. И вот тут-то выходит на арену музыковед-теоретик. Открывая новые направления, покоряя еще большие вершины, он пытается привести в порядок мир разрозненных идей и тем самым облегчить жизнь своим младшим коллегам. Появляются новые труды, полные неожиданных поворотов и свежих мыслей. Расширяются горизонты исследований, и музыковедческая жизнь, таким образом, оказывается бессмертной.

Другое дело, что живет она, увы, только в кругу лиц определенной профессии, лишь изредка покидая пределы узкого пространства. И на вопрос: «Нужны ли сейчас музыковеды?» – я отвечаю: «Конечно! Ну хоть кто-то же должен быть умным…»

Анастасия Андреева,
студентка IV курса ИТФ

№ 8 (124), ноябрь 2012

Государственный музыкальный театр «Геликон-опера» обосновался в Доме медиков на Большой Никитской в 1990 году и в его стенах просуществовал вплоть до 2007 года, когда начались работы по строительству на том же месте нового здания театра. И вот уже 5 лет «Геликон» базируется в одном из «небоскребов» на Новом Арбате, в помещении, которое до него занимал театр «Et cetera». Казалось бы, все естественно: театр «вырос», ему стало тесно в старых стенах и потребовалось строительство нового просторного дома. Но не все так просто.

Спектакль «Царица»

Движение «Архнадзор» выступило против сноса флигеля во дворе театра (хотя архитекторы при этом сохранили исторический фасад, выходящий на Калашный переулок), предложив в свою очередь убрать незаконную, по мнению членов организации, надстройку. В октябре 2010 года власти Москвы приостановили часть работ из-за протестов защитников исторического облика города, но в марте 2011 года был утвержден новый проект.

А ведь сама задумка архитектора Андрея Бокова очень интересна и прогрессивна. Он решил вписать новое здание современно оборудованного театра «Геликон-опера» в исторический контекст Большой Никитской, то есть сохранить оригинальный фасад и каркас дома, а новое здание разместить в его внутреннем дворе.

Звезды мировой оперы Анна Нетребко, Мария Гулегина, Ольга Бородина, Марина Мещерякова, Дмитрий Хворостовский и Ильдар Абдразаков подписали открытое письмо московскому правительству с просьбой продолжить строительство театра «Геликон-опера». «Бездомный театр с мировым именем – это нонсенс! Поскольку назвать “домом” тесное помещение конференц-зала на Новом Арбате с отвратительной акустикой, с двумя гримерными на труппу в 450 человек, где сейчас ютится коллектив “Геликона”, не поворачивается язык», – подчеркивают авторы письма.

История места пребывания театра на Б. Никитской достаточно сложна. В пожаре 1812 года выгорела почти вся улица, да и в 1943 году во время бомбежки многие здания пострадали, поэтому насколько они подлинны – может установить лишь экспертиза, проведенная правительством Москвы. Однозначным является то, что история эта связана с музыкой. Театр родился в здании, которое с XVIII века (построено оно в 1730 году архитектором Репниным) несло в себе традицию концертов и театральных представлений. А с 1886 года, когда княгиня Евгения Шаховская-Глебова-Стрешнева пристроила к главному дому специальное здание театра «Парадиз» (архитектор Терский, автор фасада Шехтель; ныне театр входит в комплекс зданий под № 19 – это Театр имени Маяковского и «Геликон»), усадьба стала одним из наиболее заметных центров московской культуры. Достаточно назвать имена Шаляпина, Собинова, Элеоноры Дузе, Камерный театр Таирова, частную оперу Зимина, которые здесь выступали. И эту традицию продолжил Дмитрий Бертман, поставив на трехметровой сцене пять десятков спектаклей, собирая в трудные 90-е аншлаги, несмотря на гудевшие в стенах бывшей усадьбы рестораны.

Проблема состоит в том, что на этот раз под угрозой оказался отнюдь не памятник архитектуры. Под угрозой – существование не менее ценного памятника российской культуры ХХ века, каким стал для московской истории театр «Геликон-опера». И разрешить эту неразрешимую дилемму может только разумный компромисс: Москву нужно оберегать, но нельзя ее лишать возможности развиваться.

Екатерина Селезнева,
студентка IV курса ИТФ