№ 2 (127), февраль 2013

Один из известных ирландских танцевальных коллективов Rhythm of the Dance в рамках своего 10-го юбилейного турне выступил с шоу-программой в престижном московском зале «Крокус Сити Холл». Этот яркий коллектив уже не впервые приезжает в Россию, и каждый раз их приезд сопровождается большим ажиотажем.

Знаменитая танцовщица и хореограф Эйлин Холли, автор идеи Rhythm of the Dance, создала поразительную танцевальную интерпретацию одной из самых известных ирландских легенд. Она привлекла к работе в шоу талантливых молодых танцоров, удивительная пластика и артистичность которых возродила на сцене дух древней Ирландии, заставляя зрителей восторженно рукоплескать. Хореограф знаменита и благодаря своей уникальной танцевальной технике: ее ноги способны совершать в секунду более тридцати движений (!), благодаря чему она вошла в десятку лучших танцовщиц мира.

В программе были как вокальные, так и чисто танцевальные инструментальные номера, а также номера синкретические, построенные на сочетании музыки, танца и света. Танцы соединяли в себе национальные ирландские движения, в частности знаменитую ирландскую чечетку, с современными элементами хореографии и акробатики. Кроме того, Холли привлекла для постановки спектакля фольклорные танцевальные мотивы разных стран мира. Народные мелодии и танцы с использованием авторской пластики дали необыкновенный синтез прошлого и современности. Сольных номеров практически не было – их заменили дуэты и ансамбли, которые буквально завораживали публику особой монолитностью сцен. Слияние в едином ритме 10–20 исполнителей (в коллективе 22 человека) выглядело потрясающе!

Контрастно выглядели вокальные номера в исполнении трех теноров. Их выступление давало возможность еще глубже погрузиться в культуру Ирландии, почувствовать ее дух. В шоу преимущественно использовалась живая музыка, аранжированная композитором Карлом Хешеном. Ее исполнял небольшой ансамбль, состоящий из скрипки, флейты, аккордеона, свирели и перкуссии. Значительной была роль и у художника по свету. В частности, очень радовало глаз световое выделение солирующего танцора.

Единственным и, пожалуй, весомым недостатком этого шоу стала неправильно, на мой взгляд, скомпонованная последовательность номеров в программе. Умение выстроить драматургию вечера – немаловажная задача, но этого умения здесь не хватило. В результате после яркого первого отделения второе показалось более скучным, однообразным и чрезмерно статичным. Ведь шоу – это не только зажигательные танцы и интересная музыка, красивые декорации и самые современные звуковые и световые эффекты. Это еще и сквозной «нерв» всего представления. Но не будем забывать, что прежде всего важно суметь зажечь и завоевать публику, а это труппе Rhythm of the Dance удалось!

Маргарита Богданова,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (127), февраль 2013

Прошло уже десять лет с того момента, как итальянский режиссер Франческа Замбелло поставила «Турандот» в Большом театре. Последняя и даже не завершенная опера великого Пуччини (как помним, финал после смерти автора дописал композитор Франко Альфано) в Москве на сцене Большого ставилась давно и продержалась в репертуаре всего три года (1931–1934).

«Турандот» в Москве – отдельная тема. В 1922 году Евгений Вахтангов поставил пьесу Карло Гоцци, и с тех пор этот спектакль является символом драматического театра, названного в честь режиссера, и эталоном постановки Гоцци, признанным во всем мире. В своем спектакле Е. Вахтангов сумел выразить природу карнавальной венецианской комедии масок, отдающей предпочтение скорее символам, нежели реальным персонажам.

Либреттист оперы Пуччини Ренато Симони во многом опирался не на саму сказку Гоцци, а на переложение Шиллера, в котором была значительно усилена драматическая сторона сюжета, что ближе к оперной драматургии самого Пуччини. Композитор пытался превратить ироничную сказку в кровавую веристскую драму (смерть рабыни Лю), практически сводя комедийную сторону на нет, – пожалуй, только образы министров (Пинг, Понг и Панг) сохраняют комические черты. Либретто, не отражая до конца символистскую сторону сюжета (загадки и последующее преображение холодной принцессы), не стало драмой с привычными для Пуччини сквозным развитием и детальной проработкой образов. Отсюда статичность действия, «дыры» между выходами героев… И все это – в сочетании с прекрасной музыкой композитора!

Франческа Замбелло, как кажется, оказалась в плену у драматургических парадоксов этой оперы. Как и полагается для Большого театра, на сцене присутствовало огромное количество действующих лиц: хор, мимические персонажи, балет, детский хор… Не хватало лишь животных для довершения всего великолепия (такой прием режиссер применила в недавно поставленной ею «Травиате», выведя на сцену лошадь)! При этом артисты хора, представлявшие одну большую массу угнетенного китайского народа, в основном статично восседали на сцене – подобно большой группе придворных, которые были и вовсе восковыми.

Стилизация, пронизывающая музыку Пуччини (композитор использовал несколько подлинных китайских мелодий), в значительной степени повлияла на режиссера. Но вместо великой китайской стены, которая могла бы появиться в виде декораций (театр Ла Скала на премьере 1926 года сделал это), или изображения самого дворца стилизация в данном случае приняла странные очертания. На сцене была гипертрофированного размера статуя воина, причем без лица и скорее в японском наряде. Возможно, в этом проявилась итальянская любовь к масштабности? Важно, что значение этой фигуры всячески подчеркивалось. Живот воина периодически разверзался, светясь разными цветами, в нем открывалась дверь, в которую по ходу действия могли заходить персонажи. В конце спектакля статую разворачивали и она оказывалась… женщиной. На сцене были и другие передвижные статуи, манипуляции с которыми, видимо, должны были отвлекать зрителей во время «дырок» между номерами. Иными словами, в этой странной стилизации было слишком много узнаваемых китайско-японских штампов (вроде знаменитой терракотовой армии, восточных единоборств и гимнастики на пекинской площади).

Что касается исполнения, то голоса могли бы быть более пуччиниевскими. Например, тенор (Роман Муравицкий), исполнявший партию Калафа, все время пел на пределе своих возможностей. Турандот (Елена Поповская), была настолько холодной, что не было заметно ее преображения и в конце оперы, хотя это скорее вопрос драматической игры актрисы. Оркестр под управлением Антонино Фольяни иногда звучал недостаточно слаженно, но, возможно, это связанно с акустикой отреставрированного зала.

И все-таки эта постановка, которую трудно назвать блестящей, имеет большое значение, так как возвращает «Турандот» Пуччини московскому зрителю-слушателю. И, может быть, впоследствии какой-нибудь российский режиссер тоже захочет разгадать загадки этой сложной оперы великого итальянца.

Екатерина Селезнёва,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (127), февраль 2013

«Борис Годунов» Мусоргского является фирменным знаком русского искусства. Многочисленные варианты оперы – и авторские, и Римского-Корсакова, и Шостаковича – уже давно поставлены. Эталонным «Борисом» по всем возможным параметрам является постановка Андрея Тарковского, осуществленная театром Ковент-Гарден в 80-е годы и перенесенная его ассистентом уже после смерти великого режиссера в Мариинский театр. Много интересных находок и в версии кинорежиссера Александра Сокурова, впервые познакомившего зрителей главного театра столицы со второй редакцией оперы.

И вот 29 ноября Большой театр представил вниманию публики восстановленного «Бориса Годунова», поставленного в 1948 году Леонидом Баратовым. То, что эта версия жива до сих пор, в эпоху чудовищных, пошлых однодневок, неспособных дать театру ничего, кроме оскорбляющего хороший вкус эпатажа, – подлинное чудо. Эта постановка была сделана Баратовым в лучших традициях Большого театра: великолепные, прекрасно передающие атмосферу того времени декорации (Федор Федоровский) гармонично сочетаются с шикарными костюмами, которым мог бы позавидовать любой музей. Мизансцены рассчитаны очень точно и лаконично: ничто не отвлекает слушателей от музыки и от пения, но действие, тем не менее, активно развивается в полном соответствии с задумкой композитора.

Музыкальная часть тоже не могла не радовать. Грандиозный оркестр под управлением Василия Синайского звучал изумительно, певцы были на высоте, все до одного, как и полагается Большому театру. Приятным фактом стало участие в спектакле известного итальянского баса Ферруччо Фурланетто (на фото) в партии Бориса. Известность он получил во многом благодаря тому, что его вовремя заметил и ввел в свои легендарные постановки Герберт фон Караян, дирижер, чье имя золотыми буквами вписано в историю музыки. Иностранцам русские оперы петь по разным причинам тяжелее, чем нашим соотечественникам, но Фурланетто, несмотря на акцент, справлялся с партией и ролью весьма успешно. Сложный образ Бориса Годунова был передан грамотно и в музыкальном плане, и в актерском. Но, может быть, ему не доставало все-таки трагической мощи русских певцов и проникновения в тайны русской души.

Прекрасны были в тот вечер и партнеры Фурланетто. Молодой бас Алексей Тихомиров замечательно исполнил партию Пимена. Богатый тембр, качественное звуковедение подчеркивали профессионализм певца, однако как актеру, на мой взгляд, ему немного не хватило монашеской мудрости, весомости слова. Владимир Маторин (Варлаам) запомнился ярким исполнением песни «Как во городе было, во Казани». Сложнейшая роль Юродивого была логично выстроена молодым тенором Станиславом Мостовым. Но особенно порадовали Алина Яровая (Ксения), Александра Кадурина (юный Федор) и Екатерина Губанова (Марина Мнишек) – они полностью соответствовали своим историческим прототипам. Особенно хороша была Марина – гордая поступь, гибкий стан покорили не только Самозванца, но и весь зрительный зал.

Приятно осознавать, что Большой театр, несмотря на сомнительные эксперименты, укоренившиеся в его репертуаре, в целом придерживается и академического направления, напоминая нам, каким должно быть классическое высокое оперное искусство.

Анастасия Андреева,
студентка IV курса ИТФ
Фото Дамира Юсупова

№ 1 (126), январь 2013

12 декабря в Рахманиновском зале состоялся концерт Вокального факультета Московской консерватории. В нем приняли участие лучшие студенты и аспиранты различных курсов.

Начало концерта было омрачено своей организацией. Я в числе других слушателей в предвкушении прекрасного вокального вечера с хорошим настроением пришла на БЕСПЛАТНЫЙ концерт – на сайте консерватории было написано «вход свободный». Но после того как люди разделись в гардеробе и подошли ко входу в зал, неожиданно выяснилось, что концерт платный. Эта новость, мягко сказать, удивила народ и вызвала бурю негативных эмоций. Большинство начало поспешно одеваться и бежать на улицу в кассу, чтобы купить билеты, а некоторые, недовольно ворча, просто ушли домой. В кассе, как оказалось, билетов уже не было. Самые настойчивые (в том числе и я) вернулись обратно добиваться бесплатного входа. К счастью, нас все же пустили. Такое начало опечалило слушателей и не внушило доверия к концерту. Но с первых звуков музыки все резко изменилось.

Открывала концерт студентка II курса Валерия Зеленская (класс проф. Ю. А. Григорьева). Ее выступление заставило забыть обо всех предконцертных недоразумениях. Речитатив и ария Графини из оперы Моцарта «Свадьба Фигаро», исполненные эмоционально и стильно, с первых звуков захватили внимание. И Песня Тони из оперетты И. Дунаевского «Белая акация» не оставила слушателей равнодушными – исполнение было настолько проникновенным, что я забыла о своей тетрадке с пометками и полностью растворилась в музыке. Перед глазами встала картина весеннего сада, наполненного ароматом душистых акаций. После такого начала весь зал был настроен на замечательное продолжение.

К сожалению, не все выступления были столь же хороши. Кому-то не хватало эмоциональности и артистизма, кому-то раскрепощенности, а кому-то просто профессионального уровня. Поэтому отмечу только самые достойные, на мой взгляд, и запомнившиеся выступления.

Очень живо и харáктерно прозвучала русская народная песня «Тройка» в исполнении студента II курса Павла Табакова (класс проф. А. С. Ворошило). Музыка и текст были тонко прочувствованы, вызывая улыбки на лицах слушателей, что, несомненно, было наивысшей оценкой певца.

Одним из лучших показалось выступление студента II курса Станислава Воробьева (класс проф. Б  Н. Кудрявцева). Он спел арию Лепорелло из «Дон Жуана» Моцарта и «Песню пьяных» Хренникова, как нельзя лучше воплощая комические образы. Мастерски и очень технично была исполнена скороговорка Лепорелло на итальянском языке – даже самый непросвещенный слушатель мог безошибочно определить характер персонажа. А «Песня пьяницы» окончательно покорила слушательскую аудиторию. Здесь работало все: и голос, и мимика, и жесты, у исполнителя светились глаза… Такое перевоплощение не оставило равнодушным никого – зал искренне смеялся и проводил артиста криками «браво!».

Приятные впечатления оставило выступление Людмилы Баталовой (класс проф. К. Г. Кадинской), исполнившей песню и молитву Дездемоны из оперы Верди «Отелло» и колыбельную Клары из «Порги и Бесс» Гершвина. Ее пение отличалось легкостью и свободой: певица обладает бархатным и очень нежным тембром, который звучит ровно и однородно в любом регистре и в любой динамике. Во время исполнения колыбельной Клары зал не дышал. Именно такая реакция, на мой взгляд, является лучшей наградой исполнителю.

Запомнилось и выступление студента IV курса Кирилла Золочевского (класс проф. А. С. Ворошило). В его исполнении отлично прозвучала ария Альфреда из «Травиаты» Верди. Он замечательно поймал характер музыки, точно изобразил молодого, влюбленного и пылкого юношу. Слушатели любовались внешностью и жестами артиста, наслаждаясь прекрасным пением.

Некоторый диссонанс в этот прекрасный вечер вносила, на мой взгляд, ведущая концерта. Говорила она очень тихо и неразборчиво, а ее поведение на сцене оставляло желать лучшего. Пожилые люди постоянно шептались, переспрашивая друг друга, кто поет и что звучит. В таком важном и ответственном деле не стоит браться за то, чего не умеешь, чтобы не портить общую картину! Думаю, что концерты должны вести музыковеды, которых специально этому обучают.

Но в целом вечер оставил приятные впечатления и я нисколько не жалею, что провела его в Рахманиновском зале. Здесь был смех, были слезы и главное – царила прекрасная музыка!

Алена Торгова,
студентка IV курса ИТФ

№ 1 (126), январь 2013

21 ноября в Московском международном доме музыки состоялось концертное исполнение оперы Моцарта «Милосердие Тита», осуществленное солистами, хором, и оркестром театра «Геликон-опера». Это знаковое событие осталось практически незамеченным. Дело в том, что одна из последних опер Моцарта, написанная им за 18 дней и прочно вошедшая в мировой театральный репертуар, в России не звучит. Хотя очень давно – в 1817 году (!), в Санкт-Петербурге она была поставлена.

Театр «Геликон-опера», славящийся воскрешением на русской сцене всякого рода раритетов, в этот раз ограничился концертным исполнением. Первое состоялось в январе 2006 г. в Концертном зале имени Чайковского и было приурочено к 250-летию со дня рождения Моцарта, второе – в ноябре 2012 г. в ММДМ. Хотя все-таки спектакль «Милосердие Тита» в репертуаре «Геликона» появился: в августе 2004 года Дмитрий Бертман вместе со своими артистами поставил его в античном амфитеатре испанского города Мерида. Место как нельзя лучше соответствовало сюжету оперы Моцарта: действие либретто Маццолы по поэме Метастазио происходит в Древнем Риме и посвящено борьбе за власть.

Чудесная опера Моцарта писалась композитором параллельно с «Волшебной флейтой», на фоне которой она кажется почти игрушечной. Несмотря на хитросплетения и масштабность сюжета, вся опера воспринимается как череда прекрасных арий и дуэтов. Хоровые эпизоды сосредоточены, как обычно у Моцарта, в финалах двух действий, но и они выглядят очень миниатюрно. Потому именно в концертном исполнении становится яснее музыкальная природа этой оперы. Хрупкая, «игрушечная» музыка Моцарта как бы не соответствует сюжету, повествующему о дворцовом перевороте и измене. Вследствие этого все исторические коллизии кажутся ненастоящими: милосердный римский император, которого исполняет тенор, как и все остальные персонажи, подобен скорее одной из марионеток кукольного театра, родившейся в голове великого композитора.

Для слушателей у концертного исполнения этой оперы есть один недостаток – незнание музыки и либретто, которое очень усложняет восприятие. Разумеется, можно прочитать сюжет, из программки узнать исполнителей тех или иных партий, но если нет сценического действия, как было на концерте, трудно понять, о чем поется и что в данный момент происходит. В этом смысле вечер в ММДМ, как кажется, был не самым лучшим для «Милосердия Тита». Например, на концерте 2006 года в зале Чайковского специально был поставлен бассейн с водой, воссоздающий один из главных элементов декораций постановки в Мериде.

Что касается самого исполнения, то оно действительно не имело недостатков. Оркестр под управлением Владимира Понькина играл очень слаженно и хорошо сумел передать божественную прелесть музыки Моцарта. Безупречен был и хор театра. Партии солистов были поручены замечательным певцам: Секст – Лариса Костюк, Сервилия – Марина Андреева, Анний – Мария Масхулия, Публий – Михаил Гужов. Роль Тита впервые исполнил Василий Ефимов. Особенно хотелось бы выделить удивительную по красоте, сложнейшую партию Вителлии, впервые виртуозно исполненную Еленой Михайленко.

В результате «визит» императора Тита на московскую сцену можно считать очень удачным. А главное, имеющим просветительскую миссию. Но человек всегда хочет большего, и поэтому мы будем ждать от театра «Геликон-опера» полноценной сценической версии «Милосердия Тита» Моцарта, равной постановке в античном театре испанской Мериды.

Екатерина Селезнёва,
студентка IV курса ИТФ

№ 1 (126), январь 2013

28 ноября в рамках XXXIV Международного фестиваля «Московская осень» в Большом зале Дома композиторов состоялся концерт Государственного духового оркестра России п/у Виктора Луценко и Андрея Колотушкина.

В первом отделении играли сочинения композиторов старшего поколения: Валерия Халилова («До 7-ми», марш), Бориса Диева («Виват, Россия!»), Сергея Решетова («Праздничная увертюра»), Натальи Финк («Музыкальный калейдоскоп»), Виктора Фурманова («Олимпионик», марш). Это была преимущественно торжественная, праздничная музыка. Местами возникали целые «попурри» известных мелодий, легко узнаваемых на слух. Особняком стояло сочинение Игоря Савинова под названием «Тайвань – золотая рыбка Тихого океана» – поэма-картина с программным, несколько прямолинейным «сюжетом» (музыкальная история о золотой рыбке, о некоторых перипетиях ее судьбы и благополучном исходе).

Внедрение в концертную практику новых имен, сочинений, современных веяний является характерной чертой фестиваля «Московская осень». Поэтому второе отделение концерта всецело было посвящено музыке композиторов молодого поколения. Все они – выпускники Московской консерватории нынешнего года.

«Фреcки» Андрея Богданова с первых же звуков окунули слушателя в суровую атмосферу Древней Руси. Эпизоды-фрески, то четкие, то «размытые», один за другим сменяли друг друга, вызывая в памяти фильм Тарковского «Андрей Рублев». Возникал непрерывный ряд образов, подобный смене кадров фильма: русского воинства, страдающего народа, колокольного звона… Симфония Анны Павловой – двухчастный цикл, близкий по духу «Богатырской» симфонии Бородина, воспринималась скорее как два отдельных сочинения. Автор продемонстрировала хорошее владение инструментарием духового оркестра. «Protuberanzen 2013» Ивана Сошинского выделялось современностью звучания. Протуберанцы (от лат. protubero – вздуваюсь) – это яркие вспышки и прожигающие лучи, кипение раскаленного солнца и устрашающее затишье перед очередным «выбросом» ядерной энергии. Этот образ очень гармонично был воссоздан автором с помощью современного музыкального письма. Яркими звуковыми красками порадовали слушателя «Игра облаков» Марии Сиверцевой и «Ярмарка» Анны Поспеловой.

Впечатляло и мощное звучание оркестра, хотя в кульминационных местах сила звука доходила до грани слуховых возможностей публики. Но не будем забывать, что естественная «среда обитания» духового оркестра – открытые пространства улиц и площадей. И выбор концертной площадки для его выступлений не менее значим, чем качество исполняемой музыки. Однако публика, которая на половину состояла из музыкантов – студентов консерватории и преподавателей, – с большим вниманием и интересом встречала каждое новое сочинение.

Маргарита Богданова,
студентка IV курса ИТФ

№ 1 (126), январь 2013

«Молодежный фестиваль хоровой, камерной и симфонической музыки», посвященный 150-летию основания Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова, прошел в северной столице 24–29 ноября ушедшего года. От Московской консерватории в нем принял участие Камерный хор МГК под управлением доцента А. В. Соловьева.

Н. Борисоглебский, А. Соловьев, К. Бодров

Молодежный фестиваль был задуман несколько лет тому назад профессором В. В. Успенским, заведующим кафедрой хорового дирижирования, деканом дирижерского факультета Санкт-Петербургской консерватории, и поддержан ее нынешним ректором профессором М. Х. Гантваргом. В год 150-летия первой консерватории России Министерство культуры РФ признало необходимость подобного фестиваля, отражающего последовательное открытие высших музыкальных учебных заведений в нашей стране. Поэтому не случайно в составе участников проекта – Санкт-Петербургская, Московская, Саратовская и Казанская консерватории.

Цель фестиваля – обмен творческим опытом коллективов, представляющих различные вузы. Поэтому помимо насыщенного концертного расписания организаторами были предусмотрены и мастер-классы коллективов. У молодых исполнителей была уникальная возможность послушать разные хоры и понаблюдать за их «творческой кухней».

На концерте-открытии 24 ноября в Малом зале имени А. К. Глазунова прозвучала «Праздничная увертюра», специально написанная преподавателем Евгением Петровым к 150-летию консерватории, а также Концерт для скрипки с оркестром Феликса Мендельсона и «Симфония псалмов» Игоря Стравинского в исполнении Хора студентов и Симфонического оркестра театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории под управлением Валентина Нестерова.

На следующий день, 25 ноября, в том же зале состоялись открытая репетиция и сольное выступление Камерного хора Московской консерватории. Программу Александр Соловьев выстроил так, чтобы показать «сливки» репертуара и исполнительское мастерство коллектива. В ней концерт для хора Бортнянского «Да воскреснет Бог» (ред. А. В. Лебедевой-Емелиной) соседствовал с хором Ю. Фалика «К иконе Ксении Блаженной», «Вокализ» Рахманинова (солистка – аспирантка Л. Ерюткина) с «Серенадой» Р. Щедрина и фрагментом из цикла «Посвящение Марине Цветаевой» С. Губайдулиной. Целый блок был посвящен исполнению хоровых партитур зарубежных авторов, чьи сочинения ранее практически не звучали в России: «Stabat Mater» В. Баркаускаса, «Cantate Domino» В. Мишкиниса, «Аллилуйя» Р. Твардовского. В заключение хор исполнил эффектный театрализованный номер – «Kungala» С. Лик – в сценической редакции Н. Набатовой. Вернулись в репертуар коллектива и хор Ю. Буцко «Вьюн над водой» в редакции проф. Б. Г. Тевлина (солистка – Лариса Костюк), а также американский спиричуэл (дирижер и солист Тарас Ясенков) и обработки русских народных песен. Но особо следует выделить мировую премьеру Концерта для скрипки и хора a cappella памяти Б. Г. Тевлина Кузьмы Бодрова, где в качестве солиста блистательно выступил Никита Борисоглебский (скрипка), виртуозно исполнивший свою сложнейшую партию, а студентка I курса Татьяна Костина (выпускница Саратовского колледжа, где была именной стипендиаткой проф. Б. Г. Тевлина) тонко провела соло сопрано в хоре.

На закрытии фестиваля 29 ноября в Большом зале имени А. Г. Рубинштейна состоялось историческое событие: была исполнена оратория «Вавилонское столпотворение» основателя Петербургской консерватории Антона Рубинштейна – грандиозное сочинение, единственный раз звучавшее в России почти полтора столетия назад. Тогда для премьеры «Вавилонского столпотворения» собрали хор в 500 человек, а он на репетициях все время разваливался, словно повторяя библейский сюжет. «Каждому хору в отдельности это нереально исполнить – партитура не позволяет. Хор не может быть меньше двухсот человек. Даже если будет 100 человек, это не спеть», – заверяет инициатор исполнения оратории профессор В. В. Успенский. В этот раз участвовало 220 певцов – студенты Петербургской, Московской, Казанской и Саратовской консерваторий. Всего за три сводные репетиции молодые хористы смогли услышать и, главное, понять друг друга. На первом исполнении управлять «Вавилонским столпотворением» взялся сам П. И. Чайковский. И спустя почти полтора века дирижер Александр Титов фактически получил дирижерскую палочку как эстафету из рук великого композитора.

Василя Шарафутдинова,
студентка V курса КФ

№ 1 (126), январь 2013

В Москве прошел VII Международный общественно-культурный форум «Живая традиция», который проводится Российским фольклорным союзом и Культурно-просветительской инициативой «Походъ». Заключительным аккордом форума стал новый концертный проект «За следом…» известного фолк-музыканта Сергея Старостина.

Сергей Николаевич является прежде всего режиссером сего действа. Сам он, увы, принял участие только в одном номере, исполнив композицию на древнерусской продольной флейте колюке. Все остальное время выступал в  роли конферансье.

За несколько часов на сцене отметились представители двенадцати коллективов, играющих на самых разных инструментах: от древних до недавно изобретенных. Известный композитор и бывший солист ансамбля Покровского Борис Базуров порадовал слушателей игрой на стике – усовершенствованном варианте электрогитары. Очень эффектно в сопровождении этого инструмента прозвучала былина «Ой, да не близко от города Киева». Сергей Старостин, провожая гостя, сделал вывод, что именно так будет выглядеть фольклор XXII века.

Композиции из области «фольклора будущего» представили также Анжела Манукян и группа «Волга», чье творчество пользуется огромным спросом у зарубежных слушателей. Иностранных меломанов можно понять: сочетание навороченной электроники и танцевальных ритмов, глубоких текстов и бешеной энергетики солистки сильно впечатляет.

Вообще, практически весь концерт царил авангард — почище, чем у композиторов новейшей музыки. Единственным исключением стала группа «Иван Купала», которая славится своим попсовым месседжем. На фоне коллег они выглядели как претенденты не на высокое искусство, а на «корпоративный» жанр. Музыканты исполнили композиции «Искорка», «Ящер» и, конечно, «Кострома». После многочасового общения с серьезной музыкой многие в зале оживились, услышав привычные простые аранжировки.

Смысловым центром вечера стали три из «Четырех русских песен» Игоря Стравинского, которые исполнила экс-солистка ансамбля Покровского Тамара Смыслова. Таким образом Сергей Старостин подчеркнул основную идею этнопроекта «За следом…»: раскрыть историю экспериментального творчества русских музыкантов на основе фольклора. Композиторы-классики, как и представители нынешнего поколения, тоже норовили обработать по-своему лучшие образцы народного искусства. И порой достигали удивительных результатов: смелые поиски наших современников прозвучали не менее свежо и драйвово, чем русские песни в обработке Стравинского 100-летней давности.

Финал вечера Сергей Старостин выстроил по принципу «Прощальной симфонии» Гайдна: участницы творческого объединения «Репей» исполнили удаляющейся публике композицию на многоствольных флейтах. Сами девушки, последовав примеру слушателей, одна за другой покинули сцену…

Ольга Завьялова,
студентка IV курса ИТФ

№ 1 (126), январь 2013

В Рахманиновском зале еще осенью прошел концерт памяти народной артистки России профессора Галины Андреевны Туркиной, который организовала профессор Юлия Андреевна Туркина. Она проводит такие концерты каждый год – как дань уважения любимой сестре. Атмосфера в зале была душевная и теплая. И это понятно, ведь они были единым целым и после смерти сестры Юлия Андреевна продолжает хранить память о ней – в ее сердце Галя жива. Тем более что на сцене стоял ее портрет.

Заслуги сестер Туркиных неоценимы. История фортепианных дуэтов вообще показательна, их часто образуют близкие люди. Здесь можно вспомнить историческую роль сестер Погожиных – они стали первым дипломированным фортепианным дуэтом. В этот ряд можно поставить имена сестер Богуславских, дуэт сестер Аданян. И сестры Туркины получили диплом именно как фортепианный дуэт. К тому же они участвовали в создании репертуарных сборников, выступали по радио во времена Великой Отечественной войны.

Оба отделения концерта начинались с показа видеозаписи 1996 года: в первой сестры Туркины исполняли Три ямайские песни А. Бенджамина, во второй – Польку Беркли. Затем прозвучали Пять русских песен для виолончели и фортепиано А. Самонова, который присутствовал на концерте. Юлия Андреевна играла это произведение в ансамбле с виолончелистом Александром Загоринским, поражая необычайной точностью и ярким интонированием. Вместе с Загоринским они также исполнили вторую часть очень сложной Сонаты № 2 Мясковского. А в заключение первого отделения Юлия Андреевна вышла на сцену, держа за руку взволнованного внука, и вместе с ним сыграла Вальс Шуберта в четыре руки. Затем она сообщила публике, что ее внук – первый, с кем она играет фортепианный дуэт после смерти Гали. По залу прокатился вздох умиления – это было действительно очень трогательно.

В концерте кроме Юлии Андреевны участвовали ее близкие друзья и коллеги. Целый блок Шопена представила слушателям Татьяна Рубина; Три концертные пьесы для виолончели и фортепиано Шумана исполнили Рустам Комачков и Екатерина Месснер; «Славянский танец» Дворжака прозвучал в исполнении фортепианного квартета коллег по кафедре (Е. Карпинская, Л. Кузнецова, Н. Юрыгина, Е. Соколова). Композитор Татьяна Смирнова вдохновенно исполнила Мазурку Шопена, а затем свою «Легенду Бахчисарая» для чтеца и фортепиано по мотивам «Бахчисарайского фонтана» Пушкина. Дуэт матери и сына – Ларисы и Станислава Бачковских – представил вниманию публики премьеру Концерта для двух фортепиано соло А. Самонова – захватывающую музыку с романтическим оттенком. После концерта автор произнес афористичную фразу: «Хорошо, когда тебя хвалят, пока ты в вертикальном положении!» Действительно, признание и исполнение при жизни дорогого стоит. А в завершение программы Юлия Андреевна исполнила трогательные и будоражащие душу пьесы из сюиты Дж. Эпплтона «Джулия», которая посвящена ей в память о сестре.

Лилия Миндиярова,
студентка IV курса ИТФ

№ 1 (126), январь 2013

Премьера спектакля «Анна Каренина» по роману Л. Н. Толстого с музыкой Альфреда Шнитке в Театре имени Евг. Вахтангова, который мне удалось посетить в первые ноябрьские выходные, состоялась еще весной прошлого года. И как же мне стало горько и обидно, что я не присутствовал на том премьерном показе! Поскольку действо, разыгрываемое актерами одного из ведущих театров города, доставило невероятное эстетическое удовольствие, поразило своей новизной, ярким и необычным творческим решением.

У меня как музыковеда слово «драма» давно перешло в разряд символов, очень емких по содержанию и несущих за собой целую вереницу эмоциональных и идейно-смысловых компонентов. Стоит только произнести это слово, как тотчас в сознании возникает нескончаемый поток примеров реализации ее в искусстве и разум способен дать ответ, откуда она произошла и к чему привела, как реализуется в литературе, а как в живописи, скульптуре, музыке… И как происходит процесс перехода драмы из литературы в музыку, балет, театр. При этом весь твой культурно-исторический опыт моментально подсказывает – как должно быть, а как неправильно. А в голове крутится масса всевозможных примеров из литературы, музыки, театрального искусства, давно уже ставших эталонными. И вроде бы все уже известно, все ходы продуманы на сто шагов вперед, нового (по крайней мере – относительно нового) быть не должно. И тут вдруг такой сюрприз!

Самое необычное, что это был не просто спектакль с музыкой, а хореографический спектакль, синтезирующий в себе музыку, пластику, мимику, танец, балетное и драматическое искусство и даже оперу. Режиссерское прочтение романа великого русского писателя соединилось с настоящей визуализацией словесного ряда: автор постановки предложила нам воспринять не текст, а образы, возникающие в процессе чтения текста, и лишь потом перейти к поискам соответствующих словесных аналогий. Стоит отметить, что «Анна Каренина» оказалась не совсем русской: режиссер спектакля Анжелика Холина в 2010 году уже ставила подобный спектакль в Театре танца в Вильнюсе – сценография, костюмы и музыкальное оформление остались теми же.

Что касается актеров, то здесь кроется одно из самых невероятных потрясений: хореографический спектакль был исполнен… драматическими актерами. И они показали настолько высокий уровень владения своим телом, что у меня ни на минуту не пропадало ощущение, что передо мной не драматические, а балетные артисты. То, что они демонстрировали, было поразительным синтезом пластики, мимики и собственно танца – как классического балетного, так и современного, – отличающегося невероятной энергетикой и подчеркнутой графичностью линий. Ольге Лерман (Анна), Дмитрию Соломыкину (Вронский), Анастасии Васильевой (Бетси), Валерию Ушакову (Облонский) удалось наполнить эмоциями каждое сценическое движение, сотворить из него язык не менее выразительный и правдивый, чем язык музыки или поэзии. Особенно запомнился Евгений Князев в роли Каренина. Актер практически не танцевал, но манера ходить по сцене, мимика, даже одно единственное движение рукой из сцены объяснения с Анной – все было красноречивее тысячи слов и выражало не только характер действующего лица, но и атмосферу духовного гнета, в которой пребывала главная героиня.

В своей «Анне Карениной» режиссер Анжелика Холина сконцентрировалась на драме страстно любящей молодой женщины, не способной противостоять бездушному миру, что и приводит к трагической развязке. В постановке нет поезда, но его образ воссоздается толпой, отбивающей стульями характерный для железной дороги ритм. Тем самым режиссер дает понять, что губит Анну именно общество – равнодушные и жестокие люди. Удивительно, что столь сложная роль с блеском была сыграна молодой актрисой О. Лерман, которая только первый сезон работает в Вахтанговском театре.

Не менее важны в постановке сценические декорации и освещение. С одной стороны, и интерьеры, и костюмы героев – все способствует нашему погружению во время действия романа, дает уловить дух времени. С другой, декорации даны как бы намеком и все внимание зрителей направлено на героев и события. Пустая сцена и тусклое освещение – непременный атрибут сольных высказываний Анны. У зрителей возникает ощущение внутреннего монолога героини, интимного и в то же время чрезвычайно эмоционально наполненного.

Такой «полистилистический» спектакль органично соединился с музыкой А. Шнитке. Выбранные фрагменты из разных произведений композитора давали прочувствовать присущий спектаклю упругий нерв, чрезвычайный драматизм и устремленность развития к кульминации. Особенно уместным было использование музыки для характеристики общества, которое своим безразличием и «вековой моралью» способствовало нравственной и физической гибели героини – социально-обличительный тон музыки Шнитке подошел как нельзя кстати. Один из примеров – хореографическая сцена на музыку «Чиновников» из «Ревизской сказки». Необычным оказалось и музыкально-сценическое воплощение сцены объяснения Анны и Вронского в театре. Режиссер воспользовалась приемом театра в театре, когда музыкальным фоном к спонтанному и очень эмоциональному объяснению Анны с возлюбленным, выраженному средствами хореографии, оказывается сцена письма Татьяны из оперы «Евгений Онегин». И снова музыкальный фрагмент не оторван от основной сюжетной линии, а служит выражению основной идеи сочинения.

Чем же является этот неожиданный спектакль-симбиоз, характерная черта которого – полижанровость как культурно-эстетическая доминанта? Думается, «Анна Каренина» в Театре Вахтангова представляет собой какой-то новый вид театрального жанра современности, которому по плечу выражение любых идей, вечных и непреходящих ценностей.

Сергей Никифоров,
студент IV курса ИТФ