№ 1 (13), январь 2000

Иногда мне кажется, что я не настоящий теоретик. Почему? Все очень просто – когда я прихожу домой после целого дня занятий в консерватории, то включаю не Брукнера, не Монтеверди и даже не Гершвина. Я слушаю джаз-рок.

Мне кажется, в этой музыке есть то, чего нет ни в академической, ни в эстрадной, ни тем более в авангардной музыке. Что это? Наверное, если бы я могла просто ответить на этот вопрос, то уже давно училась бы где-нибудь в Нью-Йорке в школе джаза. К сожалению, мне не дано чувствовать себя настолько свободно, чтобы играть такую музыку, но любить ее – сколько угодно.

Сейчас слушаю Аl Jаrrеаu, его альбом «Теnderness». Стоит зазвучать первым звукам песни, как начинают сами двигаться руки, плечи – я не замечаю, что уже через несколько мгновений танцую в одиночестве посередине комнаты и блаженно улыбаюсь. Возможно, лицо мое в этот момент не столь освящено мыслями «о высоком», но мне хорошо,

«Хорошо бывает по-разному, от разных переживаний, музык и кучи всего прочего» – скажете вы и будете правы. Не спорю, на концерте классической музыки тоже можно блаженно улыбаться и от наслаждения пританцовывать. Правда, сидящая позади вас интеллигентного вида тетенька в наглухо застегнутом черном платье немного пошипит в вашу сторону (не в буфете же вы, в самом деле…), но вам ведь все равно, правда, вы ведь не ханжа? А вы в ответ ей пропойте, этак прищурив глаза: «Sо, darling, help me, please…». Думаю, один из вас окажется после этого за пределами слышимости звуков со сцены. Не отчаивайтесь, отправляйтесь ко мне в гости. Я поставлю вам что-нибудь из моих любимых «Chicago», «Earth, Wind and Fire», Al Jarreau или Lionel Riche. Может быть, мы помолчим, может быть вам вовсе не понравится… Но в какой-то момент вы почувствуете себя не таким одиноким как раньше, еще минуту назад… Захочется двигаться в такт с музыкой, улыбаться, а под какую-нибудь балладу или блюз вдруг захочется плакать и станет чего-то жаль, о чем-то взгрустнется. Все так, это и есть блюз. Усядемся на пол, я предложу вам пива. Вот таким и будет вечер – сидящие на полу музыковеды, «Балтика № 3» и джаз-рок. Заходите в гости.

Ирина Зайцева,
студентка  IV курса

№ 2 (4), февраль 1999

Счастлив человек, которому верят. Счастлив композитор, музыку которого любят. Счастлив слушатель, нашедший «своего» композитора.

Бывает почти невозможно объяснить, отчего такие порой разные произведения приковывают к себе внимание, заставляют неровно биться сердце, еще и еще раз вслушиваться в их звуки. Отчего после одного концерта ты окрылен, а с другого выносишь только удовлетворение уровнем исполнения? Все просто: если удалось понять, о чем эта музыка, приходит радость узнавания себя в другом человеке – композиторе.

Антон Брежестовский – совсем молодой автор. Не имея пока профессионального композиторского образования, он пишет музыку, с первых же тактов безошибочно узнаваемую. В чем секрет такого уникального для начинающего композитора своеобразия стиля?

Музыку он начал писать чуть больше десяти лет назад. Немногим позже попытался заниматься на композиторском отделении музыкального училища имени Ипполитова-Иванова. Учиться было и интересно, и трудно – представим себе молодого человека, не прошедшего музыкальную школу: идеи рождаются, а их ведь нужно уметь грамотно записать. Есть еще и масса предметов, освоить которые без предварительной подготовки практически невозможно. Сложнее всего Антону давалось сольфеджио – ну как угнаться за однокурсниками, записывающими двухголосные диктанты, если и одноголосные, которые он к тому времени написал, можно было сосчитать по пальцам?! Правильно ли он поступил, уйдя из училища после первого курса – теперь уже не важно. На мой взгляд, все сложилось как нельзя лучше: молодой человек поступает в институт иностранных языков и блестяще его оканчивает, еще во время учебы начинает играть на клавишных в рок-группе «Угол», пишет музыку и тексты песен. Это период своей музыкальной биографии Антон до сих пор вспоминает с радостью.

Около года назад в содружестве с коллективом музыкантов – своих друзей, Антон Брежестовский записал первый компакт-диск – цикл вокальных и инструментальных композиций под названием «Каприз Зеркало». Проект этот осуществлялся на его собственные деньги, поэтому выход альбома на прилавки магазинов пока отложен на неопределенный срок – вместо компакт-диска на суд слушателей сегодня представлена кассета. А недавно он закончил работу над циклом песен на стихи Дж. Р. Толкиена «Elven Music». Чудесная музыка, совсем непохожая на «песни» композиторов академического направления.

Кажется мы действительно попадает в сказочный лес эльфов, описанный в романах Толкиена. И самое лучшее ощущение – нет никакого сомнения в том, что этот эльфийский мир существует на самом деле – мир настоящих живых существ, где все в состоянии движения, перемен, забот и волнений за судьбу их древнего и находящегося в смертельной опасности государства. Так же как в романе в музыке существуют несколько «действующих лиц». Женский голос (сопрано), арфа, фагот, кларнет, флейта, гобой, скрипка, виолончель и клавишные – каждый тембр олицетворяет собой какой-либо персонаж. Ощущение особой подвижности и текучести придают ставшие уже характерными для музыки Антона мелодии, неделимые на привычные уху «квадраты», написанные в нестандартных размерах (пять, семь, девять восьмых). И сама фактура песен – не гомофонная, как можно было бы ожидать от песенного жанра, а скорее полифоническая. У каждого из инструментов своя музыкальная линия, которую он уверенно ведет от начала и до конца. А где-то на грани инструментального и вокального звучания парит сопрано – единственный человеческий голос. Партия, которую исполняет жена Антона – Инна, трактована необычайно виртуозно, насыщена широкими скачками, пассажами в быстром темпе.

Жду не дождусь того времени, когда Антон напишет следующую часть эльфийских песен, где были бы вокальные партии для двух его маленьких сынишек – Дани и Кирюши (эти «эльфы» не оставят равнодушными ни одного критика). И вообще хотелось бы поскорее увидеть новые работы композитора Антона Брежестовского в своей домашней фонотеке.

Ирина Зайцева,
студентка IV курса

№ 2, декабрь 1998

До чего же легко и приятно, сидя в зрительском зале, рассуждать о том, как нужно вести себя на сцене!

Три непростых дня выдержала аудитория № 21, когда у выпускников-теоретиков проходил госэкзамен. Около восьми раз в день один из них десять минут чувствовал себя «большим человеком» – вихрем проносились перед присутствующими мысли, рожденные творческой бессонницей полутора лет. А следующие за ними минут пятьдесят возвращали докладчика в то, уже почти минувшее для него время, в котором он – всего лишь студент в окружении неизмеримо более умных и разносторонне образованных профессоров.

Интересно и порою больно было наблюдать за тем, как серьезный исследовательский труд (а точнее, его оценка по пятибалльной системе) был поставлен в зависимость от способности его автора выступать перед большой аудиторией. На мой взгляд, ситуации были разные: кому-то повезло с тактичным рецензентом, кто-то «спас» свою работу только за счет умения артистично вести себя на сцене. Кто-то незадачливый «проиграл» этот поединок как раз из-за недостатка внешнего обаяния… Ну что сказать? Поучительно. За себя в похожей ситуации через два года я не боюсь, публику люблю с детства. А как быть тем, кто просто здорово и свежо пишет, а вот «защищаться» не умеет?

Уважаемые руководители! Вспомните наконец о том, что в наш учебный план не входят лекции по ораторскому искусству, актерскому мастерству и восточным единоборствам. А всем, кому хотя бы один раз в жизни придется еще услышать на помосте двадцать первой аудитории мистический возглас «Сударыня, защищайтесь!», я желаю мужества.

Ирина Зайцева,
студентка IV курса ИТФ