№ 1 (117), январь 2012

Часто в разговоре с великими музыкантами можно услышать не одну и не две реплики о силе Музыки, настоящей и всепоглощающей. Она – не вещь, не материя, не сумочка из крокодиловой кожи и не невидимые перчатки, в которых пианист выходит на сцену. Великие все чаще говорят о том, что Музыка – это живая субстанция и подчас – единственное, что владеет душой музыканта.

Музыка схожа со сказочной королевой: награждает тех, кто верно ей служит, и наказывает тех, кто ее обманывает. Но всегда ли так происходит? И может ли великий музыкант отступиться от нее, предать, тем самым отдав душу не Музыке, но скуке? Могут ли знаменитые музыканты отказаться от служения великому искусству ради служения крупному спонсору?

К сожалению, критика нынче, несмотря на свободу слова, все чаще остается нема и судить общепризнанных гениев боится. А слушательская культура в массе своей настолько не высока и не воспитана, что поход на концерт исполнителя с известным именем становится просто поводом поставить галочку в списке собственных «выдающихся» заслуг.

И действительно, кто из современных ценителей искусства, пошедших на концерт лишь из-за огромного баннера на Большой Никитской и имени музыканта, признается, что отдал баснословную сумму за плохой концерт, тем самым объявив о своей некомпетентности? Или же, случайно попав на концерт студента консерватории в библиотеке, сможет распознать в нем приметную творческую личность, если об этом услужливо не объявит конферансье?

Увы, но все чаще в концертном зале начинает действовать ситуация, знакомая по поговорке «дешево, да гнило, дорого, да мило», принадлежащей, очевидно, устам успешного в делах, но совершенно не сведущего в искусстве купца. Тогда же неопытному слушателю, волей случая попавшему на хороший бесплатный концерт, «в помощь» приходит еще одна народная мудрость – про сыр в мышеловке. Среди исполнителей же сохранять трезвость самооценки, увы, не всем под силу, хотя это – первое правило музыканта.

Хочется верить, что молодые таланты обязательно обретут свою аудиторию и признание. Однако ситуация с известными исполнителями, чья игра подобна полету бабочки – легка и прекрасна в движении, но никакого эмоционального следа в душе не оставляет – гораздо более трагична. Грустно и больно смотреть, как некогда великие музыканты выходят на сцену «на отбой», без всякого интереса к происходящему, с отсутствующим взглядом и абсолютным безразличием на лице.

Разумеется, Бога для служения каждый выбирает сам. Поэтому особенно жаль публику, встречающуюся в концертном зале с «волком в овечьей шкуре». И когда после концерта, как обычно, раздадутся нескончаемый шквал аплодисментов, крики «браво» и «брависсимо», рекой польются миллионы алых роз, а затем последуют обсуждения с благоговейными лицами, не возникнет только одного, увы, самого верного ощущения – ощущения искусно подготовленного преступления. Имя ему – обман и лицемерие на сцене.

Виктория Иванова,
студентка IV курса ИТФ

№ 6 (113), сентябрь 2011

Мы склонны не придавать значения неожиданным знакомствам. Но как часто спустя время возникает подозрительное ощущение чьего-то вмешательства: уж не Его ли Величество Случай был тому виной? И если говорят, что Случай – это псевдоним Бога, когда Он не хочет подписываться своим именем, то в моей жизни такое необыкновенное знакомство случилось около года назад.

– Вы уже знакомы с нашим солистом? – спросил меня приветливый сотрудник Пермской филармонии. – Познакомьтесь, это Филипп.

Передо мной стоял молодой человек лет двадцати с тонкими изящными пальцами, выдающими в нем пианиста, и внимательным, чуть ухмыляющимся взглядом. Мы улыбнулись друг другу, и каждый последовал своей дорогой. Тем же вечером состоялся заключительный концерт, на котором я с удивлением обнаружила, что Филипп – не только обаятельный юноша, но и талантливый музыкант, обладающий редким даром: под пальцами этого пианиста любой не поющий инструмент забывает о том, что внутри него не только струны, но и молоточки. Концерт Шопена очаровал меня своей глубиной и певучестью, а исполненная на бис мазурка заставила затаить дыхание. Еще одно откровение ожидало меня уже в Москве: в коридорах консерватории выяснилось, что Филипп Копачевский является и солистом Московской филармонии, и студентом третьего курса по классу проф. С. Л. Доренского.

Прошло немного времени, прежде чем я стала замечать его имя на афишах с почти необъятной программой: сегодня Второй концерт Брамса, в следующем месяце – Третий Рахманинова, а вот уже и Первый Чайковского анонсирован крупным шрифтом. Говорят, сыграть достойно такой объем концертов – достижение, однако в случае с Филиппом этому есть и разумное объяснение: искренняя любовь к своему делу и непостижимая работоспособность. Кажется, если бы в классах разрешали оставаться на ночь, а для жизни вообще не был бы необходим сон, Филипп занимался бы по 26 часов в сутки, силой желания и воли прибавляя недостающие пару часов. Сам он объясняет свое трудолюбие очень просто: «музыка – то настоящее, что есть в нашем мире».

Игра Филиппа – жанр отнюдь не развлекательный: слушая парящие, певучие звуки, подкупающие невероятной искренностью, волей-неволей задумаешься о вечных вопросах бытия. Среди наиболее часто играемых – в основном романтики: Григ, Чайковский, Шуман и, конечно же, Шопен. Ко всем композиторам, к любой пьесе Филипп находит свой, оригинальный подход, ощущаемый в каждом звуке. «Любимое произведение – то, которое я играю в данный момент. Художественно ценным становится только то, что исходит от самого тебя. Поэтому если ты не можешь решить, как играть, то выбирать надо то, что тебе ближе. К тому же если играть музыку Листа и многих композиторов того времени буквально так, как написано в нотах – конечно, речь об оттенках ritenuto, ritardante… – то это будет бульварный кич. Буквоедство в музыке приводит не иначе как к аптекарству».

(далее…)

№ 5 (112), май 2011

4 апреля, в завершение Второго международного фестиваля Мстислава Ростроповича, в Москве состоялся концерт одного из могикан дирижерского дела – с небезызвестным оркестром «Maggio Musicale Fiorentino» на сцену Концертного зала им. Чайковского вышел Зубин Мета.

Концерт выдающегося дирижера с именитым солистом Денисом Мацуевым собрал в зале Филармонии невероятный аншлаг: если бы слушателям разрешали сидеть на ступеньках, то стремящимся выйти из зала пришлось бы летать. Из-за огромного количества слушателей начало концерта довольно сильно задержали, но главная причина, очевидно, была все-таки в ином: этот вечер украсила своим присутствием почетная гостья — несравненная Галина Вишневская, каждый шаг которой сопровождался стоячими овациями всего зала.

В программу концерта, обещавшую увертюру к «Свадьбе Фигаро», были внесены изменения – вместо нее концерт открыла увертюра к опере «Сила судьбы» Верди, написанная в свое время специально для постановки в Мариинском театре. Другим важным событием первого отделения стал Третий фортепианный концерт Бетховена. Второе отделение было отдано Концерту для оркестра Белы Бартока и бисам.

Слушая оркестр под управлением Зубина Меты невозможно не удивляться: кажется, что это единый организм, в котором все находится на своем месте, никто из исполнителей не стремится пробежать вперед или, наоборот, отстать. Удивительная прозрачность и четкость фактуры ощутимы до такой степени, что поражаешься – в том ли зале Чайковского в Москве ты находишься? И если это так, то отчего не приходилось слышать ничего подобного раньше?!

Если, читая книги по музыкальной литературе или знакомясь с событиями музыкальной истории, нам приходилось слышать о выдающихся событиях музыкальной жизни, то этот концерт – доказательство, что подобные знаменательные моменты случаются и сейчас. Наверное, оркестр такого уровня должен стать образцом для подражания под лозунгом: ни ноты мимо, ни ноты зря. И совершенно не важно, где слушать подобное исполнение – будь то директорская ложа или последний ряд балкона. Важно, что и сейчас, в наш не слишком богатый на великие события век, можно прийти в концертный зал и почувствовать ни с чем не сравнимое наслаждение. Такое ощущение обязательно останется в памяти как одно из самых значительных – ощущение сопереживания чему-то поистине Настоящему и Великому.

Виктория Иванова,
студентка III курса