№8 (214), ноябрь 2022 года

На пути освоения творческой профессии многие сворачивают на иную дорогу. Некоторые выгорают, некоторые понимают, что это не конечная цель их жизни. Так ли это, и возможно ли этого избежать? 

Возьмем мальчика Мишу, который приходит в музыкальную школу по настоянию своих родителей. Что и зачем, он, конечно, не понимает. Сдает экзамены, пишет контрольные. Музыка, как мы знаем, занятие затратное по времени. Здорово, если родители замечают его нежелание и дают попробовать что-то новое. Но так происходит, увы, не часто, некоторые родители из-за своих собственных амбиций не могут принять выбор своего ребенка. 

И вот уже Миша выпускается из училища. Ничего не хочет, ничего не умеет. И страшно, больно, обидно, что столько времени на это потрачено. Перед ним возникает вопрос, поступить в консерваторию или начать все с начала. Все это заставляет Мишу почувствовать себя неправильным, неполноценным, ведь другие могут, а он чем хуже? И он поступает в музыкальный вуз. А теперь подумаем, каков шанс, что музыка, при абсолютном безразличии и занятиях «из-под палки» сможет его прокормить? Ему не светят хорошие рабочие места, и после выпуска он идет работать аккомпаниатором в детский сад или местный камерный театр.

Теперь рассмотрим девочку Лину, действительно жаждущую. Помимо уроков и специальных инструментов она посещает множество мастер-классов, ее глаза горят, а желание достичь высот не дает ей спать по ночам, она – будущая звезда своего места обучения, родители и педагоги возлагают на нее большие надежды и, бывает, не дают продохнуть. Она пашет, занимается по 7-8 часов день, успевает всё и вся. Добавим к этому стресс во время экзаменов, желание всем угодить. И мы заметим, что сияние глаз потихоньку уходит. 

В какой-то момент организм не выдерживает и происходит выгорание. Лина начинает прокрастинировать, информация все хуже усваивается в голове. Добавим к этому любимую мантру: «вот балерины по ночам в подушку плачут от боли и усталости, и ничего». Появляются тревожность и самобичевание. И девочка просто больше не хочет – не хочет не только музыки, а не хочет ничего! Лина устала. И как ей помочь?

К сожалению, взять академический отпуск по этой причине невозможно, хотя, по-моему, к людям творческих профессий (как минимум) нужно проявлять лояльность и учитывать их «состояние духа». Ученик должен быть уверен, что ему тоже позволяется иногда полениться и завалить тест. И это не ставит на нем крест ни как на музыканте, ни как на человеке. Мы все разные, и у всех свой максимум нагрузки.

Но есть и другой вид людей, у которых всегда есть план «Б». Они любопытны, их интересует многое, и иногда музыка просто оказывается не на первом месте. Они понимают, что дать себе больше и сделать жизнь лучше и красочнее поможет другая деятельность. Музыка, несомненно, остается, но как хобби.

Музыканту, его родителям и образовательному учреждению важно слушать и слышать друг друга. Педагогам – вовремя сбавить нагрузку на ученика, похвалить его или дать родителям понять, что лучше отпустить ребенка позаниматься чем-то другим. Родителям – уверить ребенка, что он будет любим вне зависимости от профессии и бесконечно поддерживать его начинания. А ученикам важно не забывать о самом себе, хорошо отдыхать, чувствовать и слышать себя. Не каждому суждено прославиться, и это нормально. Не стоит ставить музыку выше себя. Она должна работать на нас, дарить нам удовольствие. И тогда мы будем любить не результаты, а сам процесс.

Марина Королькова, V курс НКФ, музыковедение

№5 (211), май 2022 года

Ни для кого не секрет, что прослушивание хорошей музыки имеет благотворное влияние на развитие слуха. В частности, речь идет об аудитории дошкольного возраста – времени, когда ребенок естественным путем воспринимает обилие музыкального контента в сопровождении яркого «визуала» в своих любимых мультфильмах. Запоминая эти мелодии и напевая их по многу раз, дети накапливают свой интонационно-слуховой багаж. Для тех, кто в дальнейшем изберет музыку профессией, эти ненавязчивые «уроки музыки» окажутся существенной базой.

Нам повезло иметь богатейшее песенное наследие СССР с его обширным пластом для самых маленьких. Кроме того, что тексты этих песен учат детей дружбе, верности и честности, их музыкальная составляющая весьма выразительна за счет гибкой рельефной мелодики и ясных тональных связей. 

Слух ребенка, предрасположенного к музыке, без труда «цепляет» эти мотивы, и позже ученику остается только связать практический навык с теорией. В мелодиях песен содержатся все так называемые интонационные «сложности»: ходы на тритоны, характерные интервалы, мелодии по звукам аккордов. Не стану перечислять много примеров, но чего только стоят шедевры Геннадия Гладкова, Владимира Шаинского и Максима Дунаевского!

К сожалению, в наши дни вместе с новыми мультфильмами в музыкальном окружении дошколят оказывается больше современных песен, зачастую примитивных в мелодии и аранжировке, в некачественном исполнении.

В решении этой проблемы большая ответственность лежит на родителях, определяющих досуг своего ребенка. Например, вместо очередной серии My little pony или «Смешариков» можно включить «Бременских музыкантов», а для автомобильных поездок составить плейлист с лучшими песнями из советских мультфильмов. Хочется надеяться и на то, что создатели новейших детских фильмов будут более трепетно относиться к музыкальному содержанию своих картин, привлекая к сотрудничеству молодых талантливых композиторов.

Марина Королькова, IV курс НКФ, музыковедение

№8 (205) ноябрь 2021 года

Среди академических музыкантов бытует мнение, что овладеть современными приемами игры можно лишь на Западе. По крайней мере, преобладающая часть наших исполнителей не берутся за них вовсе, оставаясь в рамках традиций. На эту и другие темы наш корреспондент пообщался с молодым кларнетистом и композитором, солистом «Студии новой музыки» Игнатом Красиковым.

– Игнат, ты являешься первым российским исполнителем технически сложнейшего «Арлекина» Штокхаузена. Расскажи о своем опыте.

– Я начал погружаться в современную музыку в 2018 году. До этого исполнял и исполнял. В итоге меня это заинтересовало, и я решил выбрать своей дипломной работой как раз «Арлекина». Купил ноты, написал работу и через полгода решил его наконец-таки сыграть. Нашел куратора, нашел площадку. Первое исполнение состоялось в «Рихтере» на Пятницкой. Были хорошие отзывы и с тех пор каждый год я его играю в начале лета.

– Где еще удалось его исполнить?

– Было выступление в Малом зале МГК, в Ростове-на-Дону на фестивале МОСТ. В пандемию выложил домашнюю запись в Instagram. Валентин Урюпин и его помощники увидели онлайн-версию, связались со мной и пригласили к себе на фестиваль.

– Как вообще откликается публика? Как реагирует?

— Замечательно. «Арлекин» у меня получился интерактивный, во взаимодействии со зрителем. Несмотря на то, что Штокхаузен написал над каждой ноткой целые тирады о том, что нужно делать и чего не нужно, все равно что-то свое я всегда добавляю.

– Как к тебе пришел интерес к современному исполнительству?

– Все началось со «Студии новой музыки». Скрипач Глеб Хохлов пригласил меня сыграть на его аспирантском концерте, мы репетировали, но в итоге этот концерт не сыграли.  С тех пор ребята из «Студии» начали меня звать, и как-то все зашевелилось, мне стало интересно. В отличие от классической музыки при исполнении новой ты как будто проживаешь этот временной отрезок.  В классическом произведении ты знаешь, что оно цельное, где так, где этак и чем это кончится. А когда играешь современное произведение, то проживаешь каждую секунду.

 – Недавно ты начал выкладывать разъясняющие ролики на своем Youtube-канале о современных приемах игры на кларнете. В сети этого недостаточно?

– Меня об этом просили другие кларнетисты и композиторы. Я сам учился по видео (в том числе), но зачастую они малоинформативные, основываются на ощущениях. Я стараюсь больше рассказывать о технологии.

 – Молодые композиторы хотят писать для кларнета соло?

– Да, и для ансамблей. Экспериментируют со звуком, микротóновостью, сплетают акустику с электроникой. Сейчас им наиболее интересен звук, общее звучание. Я сам в последнее время очень интересуюсь электроникой, постепенно осваиваю. Выпустил один экспериментальный альбом и двигаюсь к тому, чтобы выпустить следующий альбом уже полностью электронный. Естественно, будут обработанные акустические инструменты.

 – Что тебя мотивировало начать писать свою музыку?

– Внутренняя потребность. Первое произведение MLC было в наработках – это импровизация, которую мне захотелось доработать и записать. А в 2016 году в Консерватории был объявлен международный конкурс композиторов в рамках конкурса для духовых и ударных инструментов. Кто-то из кларнетового класса услышал тогда еще сырую версию моих MEPHISTO-танцев (мы – Moscow Clarinet Quartet, ансамбль, созданный мною в 2015 году, – с ними уже выступали) и предложил написать произведение для этого конкурса. Я загорелся идеей. Среди духовиков пошел слух, что я пишу, и все немножко напряглись, что я туда засуну кучу современных техник, а никто ими не владеет и может быть фиаско. Меня это взбодрило, я решился писать, подал заявку и победил. От этого мне стало весело! Тогда было несколько хороших исполнений.

– У тебя насыщенный концертный график. При этом ты еще пишешь музыку. Что в приоритете?

– На самом деле, приоритеты очень расплывчатые, стараюсь уделять внимание всему. Потому что я не могу сконцентрироваться именно на чем-то одном, погрузиться во что-то одно целиком и полностью. Хочется заниматься и тем, и тем, и тем…

– К чему больше лежит душа?

– Я до сих пор не определился. Уже несколько лет пытаюсь и никак не могу прийти к ответу.

– За последний год ты выпустил два диска – Nonsense, 4Lu. Они совершенно разные по стилю. Это поиск своего направления?

– Да, это эксперименты. И они, мне кажется, будут еще долго, потому что очень трудно остаться в одной стилистике. Голова разрывается, хочется разного. Что было в начале, лучше вообще не рассказывать, потому что хотелось усложнения. Сейчас я иду к максимальному упрощению, чтобы было понятно слушателям.

– Твое самое яркое впечатление от искусства?

– Фестиваль МОСТ потрясающий. Дягилевский фестиваль, на котором мы в этом году с Николаем Поповым на заводе Шпагина ставили перформанс //_diffusio.extensio на его музыку с народным ансамблем «Комонь» – тоже. Этот фестиваль идет круглыми сутками. Когда я увидел расписание, волосы встали дыбом: концерт в 7 утра, днем, вечером и в 3 ночи. Ребята из Этерны (musicAeterna – ред.) – они терминаторы. Фестиваль заряжает энергией. И Пермь потрясающий город, конечно же.

– Если не кларнет, какой инструмент ты бы выбрал?

– Фортепиано. Палитра тембров, штрихов неограниченная. Вообще еще играю на саксофоне и дудуке.

– Что или кто тебя вдохновляет?

– Жена.

– Какие творческие планы на ближайший сезон?

– Что касается кларнета – это сольное и ансамблевое исполнительство. В оркестре не могу сидеть. Запланирован концерт с LUX Ensemble 17 декабря в Лофт Филармонии у Алисы Куприёвой. 20 декабря полечу в Екатеринбург, там буду играть Интродукцию, тему и вариации Дж. Россини с оркестром под управлением Антона Шабурова.

Как композитор я продолжаю работу над спектаклем Black water. Я его некогда задумал, написал сюиту для октета и положил на полку. Фиксировал мысли, сюжет и не знал, как реализовать. Потом у меня начали появляться знакомые театралы, и спектакль начал приобретать какую-то форму. Это будет спектакль в жанре инструментального театра, перформанс, либо камерная опера.

Беседовала Марина Королькова, IV курс НКФ, музыковедение