№ 1 (144), январь 2015

Международный фестиваль современного танца «DanceInversion» имеет богатую историю, начавшуюся в 1997 году с Фестиваля современного американского танца (ADF). Осенью 2014 года программу фестиваля вновь составили «Пять вечеров американского балета», показанные на сцене Московского академического музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. Участвовали два коллектива из США: «Aszure Barton & Artists» со спектаклем «АBАА» на музыку Льва Журбина и Куртиса Макдоналда и «Shen Wei Dance Arts» с «Весной священной» Игоря Стравинского, а также балетом «Сложения» на музыку Джона Тавенера и песнопений тибетских монахов.

Компания «Азур Бартон и Артисты», сообщество танцовщиков и художников в сфере визуальных и звуковых эффектов, основана в 2002 году. Глава коллектива – Азур Бартон, известная благодаря яркой хореографии, как для сцены, так и для кино, активно гастролирует со своим ансамблем в Европе, Азии, Африке, Северной и Латинской Америке. Спектакль «АBАА», или «AWAA» (слово Awaa на языке северо-западных индейцев Канады означает мать) исследует главные аспекты бытия: что есть рождение, пол, как трудно жить в оболочке человеческого тела… Он был создан в 2012 году для семи исполнителей – шести мужчин и одной женщины.

Основанная в 2000 году компания «Танцевальное искусство Шен Вея» – специализируется на полижанровых спектаклях, рожденных из синтеза различных культур. Сам создатель коллектива – Шен Вей – хореограф, режиссер, танцовщик, художник и дизайнер известен во всем мире своими смелыми визуально-пластическими сценическими произведениями. Особую популярность он приобрел после работы в 2008 году над постановкой церемонии открытия Олимпийских игр в Пекине. С момента своего основания коллектив выступил в 138 городах – в 29 странах на 5 континентах. Свои спектакли Шен Вей готовит «от и до»: концепция, хореография, костюмы, декорации, грим. Для него характерны смешение ярких насыщенных цветов, цепляющее оформление, необыкновенно фантазийное превращение пространства в театральные, кинетические картины.

Лично мне удалось побывать на одном из вечеров фестиваля, когда труппа «Танцевальное искусство Шен Вея» представляла московской публике два спектакля: «Весна священная» и «Сложения». В первом Шен Вей воплощает собственную концепцию, возникшую в результате многолетнего осмысления музыкального материала балета: «Когда я впервые услышал «Весну священную» Стравинского (это было в Китае в 1989 году), я был очарован богатством и глубинными корнями этой партитуры. В течение последующих двенадцати лет я продолжал погружаться в эту музыку, и наконец, в 2001 году занялся ее серьезным изучением. Партитура Стравинского сочетает в себе техническую сложность и страстный рассказ. В результате подробного знакомства с партитурой я пришел к тем пластическим идеям, которые отвечают характеру музыки». Для хореографа важны только импульсы, движения, пластика, которые рождает звучание. Сцена похожа на шахматную доску. Танцоры двигаются, то кажлый сам по себе, то объединяясь в группы по определенным принципам (например, канон). Возникает ощущение и замкнутости, и, моментами, расширения пространства. В целом, хотя спектакль и не имеет сюжета, в нем есть определенная композиция – она ведет к кульминации, когда все танцуют одновременно. «Это история моих отношений с музыкой Стравинского, понимания этой музыки», – поясняет Шен Вей.

Во втором спектакле – «Сложения» – сразу поразили костюмы, вызывающие ассоциации с одеяниями тибетских монахов. Сюжета как такового нет, но сочетание двух ярких цветов – черного и красного, делит участников на две группы. Сплетение тел, пластика рождают самые разные ассоциации и образы: и подводного мира с русалками, и поклонения неизвестному божеству во главе с неким жрецом, которого в кульминации спектакля покидает свита, воспаряя ввысь, к солнцу. Важной составляющей спектакля, которая способствует погружению слушателя в этот нереальный мир, служит, конечно же, звуковое оформление. Для своего спектакля Шен Вей взял «Последнюю песнь спящей Девы» для колоколов и струнного квартета Джона Тавенера (1944–2013), большого мастера духовной музыки, и песнопения буддистских тибетских монахов. Их сочетание получилось очень органичным. Сам Шен Вей поясняет свое решение следующем образом: «В 2000 году Компания современного танца Гуандуна пригласила меня поставить «Сложения» – мою первую работу в Китае с тех пор, как я покинул его в 1995 году. В этот период меня очень привлекали простые процедуры сложения: бумаги, ткани, плоти – всего на свете. В «Сложениях» традиционные буддистские песнопения комбинируются с неземными мелодиями Джона Тавенера».

Газета «Вашингтон Таймс» назвала Шен Вея (обладателя множества премий и наград) «одним из величайших художников нашего времени». Думаю, столь высокая оценка его таланта вполне оправдана. Московская публика приняла абстрактный танец Шен Вея и, несомненно, запомнила это новое для нашей страны имя.

Александра Маркевич,
студентка IV курса ИТФ

№ 8 (142), ноябрь 2014

Как известно, талантливый человек талантлив во всем. Природа наградила Федора Серафимовича Дружинина (1932–2007) удивительным созвездием достоинств, которые сочетались в нем невероятно гармонично – и как в человеке, и как в творческой личности. Если перевернуть страницы жизни музыканта, насыщенной исключительными свершениями, несложно увидеть, что к этому человеку, судьба была особенно благосклонна. Согласитесь, общение с Д. Д. Шостаковичем, кумиром многих музыкантов, возможность наблюдать за его творческим процессом – щедрый подарок. Шостакович же в свою очередь отметил в Дружинине музыканта, сочетающего дар исполнителя и самобытный талант композитора.

Он учился в классе выдающегося педагога В. В. Борисов-ского – основателя московской школы игры на альте, который приложил огромные усилия к тому, чтобы сделать альт не только оркестровым и ансамблевым инструментом, но и сольным. В Дружинине Борисовский изначально разглядел своего преемника – выдающегося исполнителя, успехи которого были отмечены высокими наградами нескольких международных конкурсов, и тонкого ансамблиста. Начав как ассистент, вскоре Дружинин создал собственный класс, в котором царила особая атмосфера содружества педагога и ученика, класс, в который стремились попасть многие. Естественно, некоторые из них заняли свое место на «альтовом Олимпе»: Юрий Башмет, Юрий Тканов (ему Федор Серафимович передал свой альт), Александр Бобровский.

Как композитор Федор Серафимович проявлял особый интерес к камерной и духовной музыке. Обе привязанности легко объяснимы. С одной стороны, он был участником знаменитого Квартета имени Бетховена, прекрасно знал и любил весь квартетный репертуар. С другой стороны, духовная музыка всю жизнь сопровождала его как человека глубоко верующего, находившего в религии важнейшую точку опоры.

Федору Серафимовичу посчастливилось общаться в жизни с крупнейшими писателями, знакомство с которыми состоялось в доме его тестя – литератора и переводчика Сергея Васильевича Шервинского. В их числе Борис Леонидович Пастернак и Анна Андреевна Ахматова, которая, услышав в его исполнении Чакону, посвятила одно из стихотворений этому бессмертному творению Баха.

О замечательном музыканте, оставившем значимый след в отечественной музыкальной культуре, друзья и поклонники не забывают. В консерватории регулярно проходят концерты, посвященные Ф. С. Дружинину, где можно услышать его музыку и узнать много интересного о личности великого исполнителя.

Александра Маркевич,
студентка IV курса ИТФ

№ 8 (142), ноябрь 2014

Фото А. Молчановского

Второй год в Москве проходит общегородская акция «Ночь музыки», приуроченная к празднованию Международного дня музыки. На этот раз в ней приняло участие более 250 различных площадок – от школ, библиотек и музеев до академических театральных и концертных залов, в том числе самых крупных. Проект, стартовавший 4 октября в полдень, закончился глубоко за полночь.

Программа «внеурочного» концерта в Большом зале консерватории, начавшегося в одиннадцать вечера, была составлена в честь грядущего события – 175-летия со дня рождения П. И. Чайковского – и одновременно учитывала необычный формат проекта. Помимо хорошо узнаваемой на слух Баркаролы Ж. Оффенбаха из «Сказок Гофмана» в нее вошли Скрипичный концерт и Сюита из балета «Щелкунчик». Как и Оффенбах, Чайковский обратился к Гофману, и эта сказочная гофманиана, создающая ощущение волшебства и праздника, послужила прекрасным обрамлением для жемчужины виртуозного концертного репертуара.

Главным участником концерта выступил Государственный академический Большой симфонический оркестр имени П. И. Чайковского – один из ведущих оркестров Москвы, уделяющий большое внимание пропаганде творчества великого композитора. Лично меня в этот вечер поразило трепетное отношение главного дирижера коллектива Владимира Федосеева не только к оркестру и солистке, но и к публике, которая была очень «разношерстной»: несомненно, мероприятие вызвало больший интерес у любителей ночной жизни, чем у консерваторских завсегдатаев. Его контакт с залом, начавшийся с приветствия, а затем продолженный комментариями и даже шутками между произведениями, помог создать непринужденную атмосферу, способствовавшую восприятию классической музыки.

Фото В. Широкова

В концерте Чайковского с блеском солировала молодая, но уже добившаяся признания исполнительница Алена Баева. И гениальная музыка, и виртуозное исполнение, и насыщенный благородный тембр уникального инструмента Страдивари, некогда принадлежавшего самому Г. Венявскому, предоставленного скрипачке фондом Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов, и даже как нельзя более к месту и ко времени пришедшийся роскошный вечерний наряд Алены определили кульминацию этого музыкального события. Ее исполнение покорило тонкой музыкальностью, идеальной слаженностью с оркестром, мастерски сопровождавшим исполнительницу под чутким руководством дирижера.

Завершение концерта «Щелкунчиком» было очень кстати – всегда приятно встретить в программе знакомую и любимую музыку, особенно если учесть, что перед организаторами стояла задача привлечь и заинтересовать ту часть публики, которая, скорее всего, никогда не слышала симфонический оркестр «вживую» (вход в зал был бесплатным – требовалась лишь регистрация на сайте). В программе, рассчитанной примерно на час, были сконцентрированы максимально яркие эмоциональные впечатления, переполнившие зал, который аплодировал стоя: несмотря на позднее время, усталость совсем не ощущалась.

Приятно, что подобные события в Москве становятся традицией, и с каждым годом она приобретает все большую популярность: «Ночь музеев», «Библионочь», «Ночь искусств»… Меняется формат жизни – а это значит, что и концертные залы должны искать новые пути к слушателю.

Александра Маркевич,
студентка IV курс ИТФ

№ 6 (140), сентябрь 2014

Известно, что в консерватории учится много талантливых молодых композиторов. Но немногие знают, что они готовы своими знаниями делиться. Например, в секторе педагогической практики можно освоить различные дисциплины, в том числе и сочинение. Там тоже проходят отчетные концерты, где свои достижения показывают как студенты-учителя, так и их ученики. В этом году я была одним из исполнителей музыки такого «ученика» – Александра Овчинникова, и мне захотелось задать автору сочинения несколько вопросов:

- Саша, когда и почему у тебя возникло желание сочинять?

- Сочинять я начал с 11 лет. Этому способствовала домашняя атмосфера, так как родители у меня музыканты, дома с детства было фортепиано. Естественно, меня отправили в музыкальную школу, которую, кстати, я не окончил из-за переезда в Москву. В дальнейшем я продолжал сочинять, но в основном электронную, танцевальную музыку. После того как я получил высшее образование по специальности звукорежиссера в Гуманитарном институте телевидения и радиовещания им. М. А. Литовчина, меня заинтересовала классическая музыка, в особенности в кино, а музыкального образования, чтобы углубиться в это направление, не хватало.

- Видимо поэтому ты оказался здесь. Как ты попал в сектор педагогической практики?

- Вообще, я просто хотел заниматься музыкой, стал искать разные варианты. Естественно, сразу подумал о консерватории, позвонил в приемную, и мне рассказали о секторе педагогической практики. Жаль, что его деятельность не предана широкой огласке, думаю, многие бы воспользовались возможностью позаниматься со студентами консерватории.

- Ты проучился уже два года. Появились результаты?

- Безусловно. Я очень рад, что здесь есть и уроки сольфеджио, и музыкальной литературы, которые расширяют кругозор. И сам предмет композиции помог узнать об искусстве сочинительства много нового, тем более, что все законы и принципы сочинения распространяются на киномузыку.

- И каковы твои творческие цели сегодня?

- Хотелось бы писать киномузыку так, чтобы впоследствии ее можно было бы легко воспринимать вне изображения как полноценное произведение (вспомним музыку С. Прокофьева к фильму «Александр Невский»). А вообще, меня больше всего привлекает создание музыкальных образов именно в сфере полиискусства, где разные выразительные средства направлены на достижение эмоционального результата, где люди из разных творческих областей (сценаристы, режиссёры, актеры, декораторы, гримеры, дизайнеры, художники, композиторы и т.д.) создают нечто такое, что невозможно сделать одному человеку.

- Все кинокомпозиторы ставят перед собой такие задачи?

- К сожалению, нет. Сейчас в России музыка в кинематографе часто уходит на задний план – далеко не все режиссеры и продюсеры придают ей особую значимость. Чего не скажешь, например, о Голливуде. Либо это связано с финансовой стороной производства кино, либо с тем, что там люди лучше знают, как сделать картину эффектнее и интереснее. Не верится, что за рубежом больше талантливых людей, нежели у нас… Самое интересное, что изначально американские композиторы в кино отсылали в основном к русской классике – Чайковский, Прокофьев, Шостакович, Стравинский…. А где сейчас отечественные таланты? Я уверен, что у нас их предостаточно, но, возможно, они просто не считают киномузыку серьезным видом творчества.

- Может быть, сочинению музыки для кино нужно специально учиться?

- Занятия по искусству киномузыки в стенах консерватории очень помогли бы многим выпускникам работать по специальности. Тем более, что композиторы с классическим образованием, успешно работающие в киноиндустрии (такие как Эдуард Артемьев, Юрий Потеенко и другие) у нас есть. А значит, есть, у кого учиться.

Беседовала Александра Маркевич,
студентка IV курса ИТФ

№ 4 (138), апрель 2014

В Москве 12 февраля в Еврейском музее и Центре толерантности открылась выставка «Энди Уорхол: Десять знаменитых евреев ХХ века». Уорхол (1928–1987) – культовая фигура в истории поп-арта и искусства ХХ века. Вся его жизнь была временем провокаций, что видно из скандальной биографии, тусовок со знаменитостями, равно как и выраженной в его фильмах идеи сексуальной революции. Все это не могло меня не заинтересовать, и я решила – сходить стоит, тем более что много слышала об этом художнике, но его работ никогда вживую не видела.

Первое ощущение, которое сразу возникло на выставке, – как будто Э. Уорхол сфотографировал знаменитостей и обвел их фотографии мелом (видимо, я ничего не понимаю в современном искусстве!). Как выяснилось позже, эта коллекция выполнена в манере позднего Уорхола. Он предпочитал конструировать подобные портреты на базе собственных полароидных снимков, но в данном случае речь шла не о живых моделях, поэтому художник работал с архивными фотографиями и методом шелкографии переносил их на холст. К каждой фотографии на выставке давались подробные сведения об изображенном человеке: Сара Бернар, Луис Брандайс, Мартин Бубер, Джордж Гершвин, Франц Кафка, Братья Маркс, Голда Меир, Гертруда Стайн, Зигмунд Фрейд и Альберт Эйнштейн. О ком-то я услышала впервые, о ком-то узнала новые подробности.

Но больше всего меня поразил сам музей. Кроме выставки Уорхола, там есть основная экспозиция, повествующая об истории еврейства. О древнейшем народе мне рассказали высокие технологии – на экранах показывали карты переселения евреев, снимки типичного еврейского местечка царской России с домиками, рынком, синагогой и религиозной школой (хедер). Ну и, конечно же, ужасы многих войн: Холокост, Вторая мировая война, революции в России, Гражданская война… Нажав на экран, можно было выбрать знаменитого еврея и услышать слова гордости о том, кем он является и к какой стране принадлежит, а из Торы, книги с иудейскими традиционными законами, – любой кусок перевести на русский язык. Также на территории музея находятся центры Толерантности, Авангарда, Детский центр, Библиотека Шнеерсона (подразделение Российской государственной библиотеки).

В этот день я значительно обогатила свои познания о судьбе древнейшего народа и современном искусстве. Вышла усталая, но довольная, хотя прийти сюда еще раз, несомненно, стоит, потому что посмотреть все за один день очень трудно. Советую всем посетить этот необычный музей.

Александра Маркевич,
студентка III курса ИТФ