№ 2 (145), февраль 2015

В конце декабря в Большом зале консерватории состоялся концерт из цикла «Густав Малер и его современники» Государственной академической симфонической капеллы России под руководством Валерия Полянского. Исполнялись Четвертый концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова и Шестая («Трагическая») симфония Малера. Солировал Андрей Коробейников.

В первом отделении должен был царить Его Величество рояль. А как сказать иначе, зная, что исполняться будет один из концертов Рахманинова?! Правда, в музыкальных кругах бытует шутка: «Сколько концертов у Рахманинова? Два: Второй и Третий». При всей огромной любви к композитору, нельзя не отметить, что толика правды в этом есть. Наверное, действительно, по тематическому материалу, по мелодизму, по сочности гармоний, по выстроенности формы, наконец, по уровню накала в каждом звуке Четвертый – отнюдь не Второй… И все же это Рахманинов! Однако произведенный на концерте эффект отличался от ожидаемого.

Первая проблема была связана, возможно, со спецификой акустики зала: в моменты плотного звучания оркестра рояль практически не было слышно, что уж говорить о tutti. Лишь в сольных кусках он начинал звучать. Складывалось ощущение, что перед нами – концерт для оркестра с фортепиано, но никак не наоборот. Проблема вторая – крайняя невоспитанность публики! На протяжении добрых пяти минут звучания чудесной медленной части (фортепианное соло на нежнейшем фоне оркестра pianissimo) у одной дамы преклонных лет, явно не впервые попавшей в концертный зал, назойливо звонил телефон, полностью заглушая творение Сергея Васильевича…

Фото Дамира Юсупова

При этом исполнители заслуживают лишь похвалы. Оркестр играл исключительно слаженно, порадовала медная духовая группа – не было абсолютно никаких неточностей. Андрея Коробейникова зал окутал овациями, криками «Бис!» и «Браво!» (вероятно, тем, чьи места были в партере, солиста все-таки было слышно не в пример лучше, чем в ложах в конце зала). Артист исполнил на бис Этюд-картину Рахманинова fis-moll, и всем стало возможным оценить высокий уровень его пианизма.

Зато во втором отделении зарождавшийся скептицизм улетучился, благодаря мастерскому исполнению Шестой симфонии Малера. Невозможно не высказать восхищение дирижером В. Полянским: это была грандиозная, скрупулезнейшая работа. Оркестр под его руководством вел себя словно единый организм без неточностей и фальши. Ничто не отвлекало от процесса наслаждения малеровским шедевром. И восторг слушателей, выразившийся в бурных овациях, стал заслуженной наградой музыкантам.

Александра Митрошкина,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (145), февраль 2015

Сцена из спектакля. Фото Олега Черноуса

Подчас многие режиссеры стараются представить какое-то необычное, авторское видение спектакля с целью обнаружить в нем и раскрыть перед широкой аудиторией что-то принципиально новое. Иной случай – «Богема» Дж. Пуччини в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко, не сходящая со сцены уже почти двадцать лет. Здесь – гениальное попадание в сердцевину, следование замыслу композитора и, как следствие, – нарисованный в слегка импрессионистических красках точный портрет парижской богемы начала прошлого века. А, как известно из концертной практики, сделанные с исторической достоверностью спектакли всегда привлекали и будут привлекать публику. В этом отношении не стыдно повториться, согласившись со многими критиками, и назвать постановку «классической».

Спектакль Александра Тителя, премьера которого состоялась еще в 1996 году, выдержавший огромное количество показов как на своей сцене, так и на гастролях, фактически можно назвать «идеальным». Невероятно отточена каждая деталь: дивные декорации, воссоздающие атмосферу Парижа начала ХХ века с его мансардами, кабачками (художник-постановщик – Юрий Устинов), пестрой палитрой молодежи и особым ощущением любви, витающей повсюду и пронизающей всё происходящее. Абсолютно четко выверены и слажены движения всех участников постановки.

Мими — Наталья Петрожицкая. Фото Олега Черноуса

Довольно сложно сказать что-либо новое о спектакле, который с момента появления на сцене театра называют образцовым. Единственный вопрос, возникающий в связи с тителевской версией «Богемы»: в чем секрет ее столь триумфального долголетия?

Ответ можно получить, суммируя каждую представленную нашему вниманию деталь. Разумеется, главный секрет – в профессионализме исполнителей. В очередном спектакле, данном театром 21 декабря, особо хотелось бы выделить Рудольфа – Нажмиддина Мавлянова, Мими – Наталью Петрожицкую, Мюзетту – Марию Пахарь. Их особый актерский талант, глубокое, подлинное переживание эмоций магнетически воздействовали на слушателей. Повторяя в последнем действии ариозо «Меня зовут Мими» волшебный, проникающий в каждый уголок зала голос Натальи вызывал мурашки, бегущие по всему телу. В момент, когда Рудольф последним из всех осознавал смерть возлюбленной, из глаз непроизвольно начинали течь слезы. Оркестр под управлением Феликса Коробова был безупречен, представляя единый организм с певцами.

Еще одна составляющая успеха, лежащая на поверхности – восхитительная музыка Пуччини, задевающая глубинные струны души, заставляющая сопереживать героям. Ее невероятная прелесть также объясняет, почему на этот спектакль всегда были и будут раскуплены билеты (как было и в этот раз).

Предугадать дальнейшую судьбу этой «Богемы» очень просто: став живой классикой, она и дальше будет радовать любителей оперы, собирая полный зал и заставляя сердца замирать в такт с волшебной музыкой.

Александра Митрошкина,
студентка IV курса ИТФ

№ 6 (140), сентябрь 2014

Силами Московской консерватории в Библиотеке иностранных языков на Таганке проводятся вечера камерной музыки из цикла «Музыкальные среды». На одном из них в конце прошлого сезона вниманию слушателей была представлена программа из сочинений Шумана, Франка, Крамаржа и Паскулли.

Романтическая музыка – своеобразный «мейнстрим» в выборе программ для этого зала. Первые два композитора всем хорошо известны, по поводу остальных же необходимо дать небольшой комментарий. Франтишек Крамарж (1759-1831) – популярнейший венский композитор чешского происхождения, живший и работавший в эпоху Бетховена и Шуберта, знаменитый своими произведениями для гобоя и других деревянных духовых инструментов. Антонио Паскулли (1842-1924) – итальянский композитор и блистательный гобоист, получивший за свой виртуозный талант прозвище «Паганини гобоя».

Вечер был полностью посвящен камерному ансамблю – выступили два дуэта: Антон Бальцевич (гобой, английский рожок) и Михаил Барашков (фортепиано), Анна Щеголева (виолончель) и Татьяна Дорохова (фортепиано). Все ребята либо проходят обучение, либо уже окончили Московскую консерваторию (кроме М. Барашкова – он выпускник РАМ имени Гнесиных). Их высокий профессионализм и вдохновенная игра не оставили равнодушным ни одного слушателя.

Аудитория библиотеки иностранных языков – особенная. Основной контингент – молодежь, оказавшаяся здесь по долгу учебы, друзья и родственники исполнителей (трогательный момент: поддержать гобоиста пришли его супруга и кроха-дочь; малышка слушала завороженно, не иначе, спустя какое-то время, в их семье станет одним музыкантом больше!). Но особо ценная «прослойка» – публика пенсионного возраста. Есть и те, кто не пропускает ни одного музыкального вечера в этом зале, невероятно внимательно слушает рассказ ведущих, даже фиксирует что-то в своих записных книжечках! А после концерта всегда подходит к исполнителям, чтобы произнести теплые слова благодарности за волшебную музыку. Этот феномен очень хорошо известен всем консерваторским музыкантам, поэтому концертная программа расписана чуть ли не на год вперед. Помимо особенной публики, к этому располагает и сам концертный зал – просторная гостиная со шкафами, в которых хранится множество старинных книг, словно наполнена светом и уютом…

В тот вечер абсолютно все слушатели получили грандиозное удовольствие от мастерской игры исполнителей, а музыканты – от их невероятно благодарной реакции. Это было одно из тех замечательных событий, когда всё: выбор программы, вдохновение музыкантов, внимание слушателей – сливаются в едином творческом порыве, образуя необычайно мощный резонанс.

Александра Митрошкина,
студентка IV курса ИТФ

№ 6 (140), сентябрь 2014

Константин Сергеевич Шумилов – многогранная личность. Он – военный дирижер Оркестра Первого отдельного стрелкового Семеновского полка, яркий саксофонист и композитор. После окончания Военно-музыкального училища (2008) он поступил в Институт военных дирижеров (как известно, до 2006 года кафедра военного дирижирования базировалась в Московской консерватории). Блестящим завершением обучения стала премьера сочинения, исполненного под собственным управлением в Большом зале консерватории (2013). Его произведения издаются в Америке, Швейцарии, а сейчас начинают приобретать известность и в России. Несмотря на огромную занятость, дирижер любезно согласился побеседовать, обсудить как свое творчество, так и судьбу духовой музыки в целом.

- Константин, чем привлекает многих музыкантов военное дирижирование?

- Хотелось бы сразу внести поправку: нет такого понятия, как военное дирижирование, правильнее сказать – «управление военным оркестром». Школа изначально была единой, основы были общие, но потом произошло отделение военного дирижирования от симфонического, со временем оно как бы «законсервировалось». Меня захватила сама специфика военной музыки, поэтому я остановил свой выбор на институте военных дирижеров.

- Кто стоит у истоков отечественного военно-музыкального образования?

— Непосредственно у истоков стоит Петр I. Когда были задуманы факультеты военных дирижеров в Московской и Ленинградской консерваториях, в их создании приняли участие выдающиеся дирижеры-симфонисты: Н. Рахлин, С. Самосуд, Е. Мравинский.

- Не мешает ли наличие жесткой военной дисциплины и уставных рамок творческим занятиям?

- Рамки были всегда. Оркестр – такое же военное подразделение. На него возлагается боевая задача. Параллельно с музыкальным процессом музыканты изучают стрельбу, строевую подготовку, уставы. Мой основной вид деятельности – это, конечно, управление оркестром, но на практике очень часто дирижер является еще и исполнителем. Я отношусь к разряду именно таких дирижеров – по сей день продолжаю играть на саксофоне, занимаюсь сольной концертной деятельностью, играю в ансамблях.

- И еще музыку сочиняете?

- Когда я оканчивал институт, моей дипломной работой по дирижированию стал Концерт для тубы с духовым оркестром, написанный по просьбе однокурсника, очень хорошего музыканта, тубиста Александра Звонова. С ним мы концерт и исполнили вместе с образцово-показательным оркестром Минобороны России. Произведение сейчас издается в Америке. До этого были мелкие ансамбли, фортепианные пьесы. Еще есть «Ирландская сюита» для фортепиано, изданная у нас в России, «Фанк» для духового оркестра, изданный в Швейцарии…

- В сознании гражданских людей музыка для духового оркестра связана, прежде всего, с сопровождением парадов и воинских ритуалов. Есть ли у нее какие-то другие сферы применения?

- Военная музыка направлена на воспитание личности, патриотизма у военнослужащих, поэтому, конечно, у многих в сознании она связана, в первую очередь, с проведением военных торжеств. Но сегодня проводятся различные фестивали военных оркестров, где они на высоком профессиональном уровне показывают свое мастерство, выходя далеко за пределы сугубо военной специфики – включают в свой репертуар различные переложения классических произведений, популярных песен. Существует и огромное количество невоенных духовых оркестров.

- Как принимает публика исполнение любимой музыки в такой непривычной форме?

- Реакция слушателей, как правило, бурная и положительная, потому что духовой состав имеет очень яркую звучность, и это всегда ассоциируется с исполнением музыки на открытом воздухе. Количество может быть небольшим – человек двадцать, но такой состав за счет использования медных духовых инструментов звучит эффектно. Это людей привлекает.

Беседовала Александра Митрошкина,
студентка IV курса ИТФ