№ 4 (165), апрель 2017

На современном телевидении не так много специализированных музыкальных передач. Но зато музыка звучит в каждой программе, в каждой рекламе, в каждом анонсе. Всегда ли так было? Может ли такая «прикладная» музыка иметь самостоятельную художественную ценность?

Смены исторических этапов развития музыки на телевидении напрямую связаны с развитием технологий. В ранний, «радиотелефонный» период (первое послевоенное десятилетие) самостоятельной телевизионной музыки как таковой не существовало – она в значительной степени была заимствована из водевилей, из театральных спектаклей. В «кинематографический» период музыка к телепередачам, равно как и все телевизионное производство, находилась под влиянием традиций киностудий (на Западе – Голливуда). С середины 1980-х годов появляется самостоятельная телевизионная музыка: «саундтреки» к телепередачам могут быть прослушаны отдельно: записаны на компакт-диски или выложены в различных аудиобазах сети Интернет.

Думается, что телевизионная музыка несет в себе двойную функцию – как и музыка в «высокой культуре», она остается художественным текстом, но при этом должны быть своего рода «звуковым логотипом» той или иной передачи, торговой марки. Такая музыка должна обладать по меньшей мере двумя качествами: быть узнаваемой и быть доступной. Ведь ее задача – привлекать широкую зрительскую аудиторию, а вместе с ней потенциальных спонсоров и рекламодателей.

Функции телевизионной музыки могут быть обобщены в три категории, согласно существующей терминологии, применяемой в различных телевизионных агентствах. Во-первых, это музыка «extradiegetic», которая используется для перехода между передачами, а также в анонсе графика вещания и в рекламных роликах.

Во-вторых, музыка на телевидении может быть «intradiegetic» – в таком случае она предстает в качестве фона в «повествовательных» программах, в драмах, комедиях, фильмах ужасов и документальных фильмах. Задача такой музыки – сообщить зрителю определенное настроение, которое соответствует показываемой на экране ситуации. Как правило, такая музыка – «акусматическая», то есть сам источник звука находится за кадром.

И, наконец, встречается музыка категории «diegetic» – в таких передачах, где источник звука показан на экране (то есть музыканты находятся в кадре). Как правило, это музыкальные программы – варьете, эстрадные концерты, клипы, музыкальные ток-шоу и песенные конкурсы. Конечно же, в таких передачах звучит в основном более «легкая» музыка (популярная, джаз, кантри, иногда рок).

Музыка категории «diegetic» всегда имеет самостоятельную художественную ценность – возникновение этих жанров никак не связано с телевидением; они абсолютно самостоятельны, а «голубой экран» выступает лишь в роли ретранслятора. Музыка из фильмов также вполне может воспроизводиться в концертах, но все же основная сфера ее применения – прикладная, в том конкретном фильме, при работе над которым она была создана. Наконец, короткие (по несколько секунд) рекламные ролики, заставки передач и «отбивки» являются сугубо прикладными – едва ли их музыка может быть где-то исполнена сама по себе. Однако и у этих «микрожанров», к тому же подчас завязанных на телевизионную картинку, есть свои особые законы. Так что создание прикладной музыки тоже требует специфического композиторского дара.

Дарья Орлова,
IV курс, бакалавриат

№ 3 (164), март 2017

Билли Бадд — Юрий Самойлов

Появление оперы Бенджамина Бриттена – в России явление нечастое, и потому каждый раз особое. В этом сезоне в Большом театре состоялась премьера оперы «Билли Бадд» в копродукции с Английской национальной оперой и Немецкой оперой (Берлин). Новый спектакль «Билли Бадда» – второй в нашей стране (первый прошел в Михайловском театре в 2013 году), хотя международное признание это сочинение получило еще в 1950-е, сразу после своего создания. Вслед за премьерой в Королевском театре Ковент Гарден в Лондоне оперу поставили в Швейцарии, Испании, Португалии – и даже в Австралии, а также выпустили телевизионную версию на канале BBC.

Действие оперы (либретто Эдварда Форстера по повести Германа Мелвилла «Билли Бадд, фор-марсовый матрос») разворачивается на борту британского линейного корабля «Неустраши-мый» в эпоху Французских революционных войн (1797 год). Оказавшись на корабле, юный Билли Бадд радуется и морской службе, и военному делу: он добр и отзывчив, готов помочь каждому из находящихся в ужасном положении моряков. Ему симпатизирует и его поддерживает сам капитан Вир. Но каптенармус Джон Клэггарт, старшина корабельной полиции, ненавидит матроса и в присутствии капитана безосновательно обвиняет в организации бунта. У Билли есть одна «ахиллесова пята» – в сложных ситуациях он начинает заикаться. И, не имея возможности ответить обидчику, юноша наносит ему удар. Клэггарт падает замертво, а над Билли проводят суд, на котором выносится страшный приговор – смертная казнь через повешение на рее.

Здесь совсем нет женских персонажей, нет никакой лирической линии. На сцене – только мужчины. И, как отмечал сам Бриттен, эту оперу солисты обычно поют остро, а надо мягко и плавно – даже наиболее технические места. Именно так удалось исполнить партию Билли Бадда баритону Юрию Самойлову: он смог донести образ чистоты на дне жизни в атмосфере всеобщего зла.

Билли Бадд — Юрий Самойлов, Клэггарт — Гидон Сакс

«Необходимым следствием порядка вещей становится то, что злой извлекает двойную выгоду: из собственной несправедливости и из честности других», – писал Жан-Жак Руссо. Бас Гидон Сакс отлично справился с партией садиста Джона Клэггарта в черном кожаном пальто и с тонкой дубинкой, наслаждающегося уничтожением жертвы. Его ария «Прекрасное, совершенное, доброе, зачем вы повстречались мне» – поистине монолог зла. Он хочет любым способом удержать свою власть в жестоком мире.

Светлый полюс в постановке Дэвида Олдена – ослепительно белая, как отсек космического корабля, каюта капитана Вира. Все считают Вира добрым и справедливым. Даже когда Билли ведут на виселицу, юноша поет: «Звездный Вир, благослови тебя Бог», продолжая верить и любить его. Ария Вира (тенор Джон Дашак) «Убиваем прекрасное, совершенное, доброе, святое», как лейтмотив появляется на протяжении всей оперы – то тише, то громче. Инфернальное звучание оркестра сопровождает его крик в зал: «Я – вестник смерти!»

Магнетизм бриттеновской музыки смог передать дирижер Уильям Лейси. Звуковая палитра оркестра – от гула, переливов арфы до «штормового» наката tutti – идеально «рисовала» образ моря. Но особенно эффектной получилась сцена морского боя с кульминационным выстрелом огромной пушки по французскому кораблю под восторженные крики «hooray!». Весь огромный «экипаж» (около ста человек) заполнил видимое пространство – артисты хора располагались и выше, и ниже пушки, которая выглядела как пусковая ракетная установка. Эта потрясающая и сложнейшая в музыкальном отношении сцена – один из моментов абсолютного единения хора, оркестра, солистов в общем порыве.

Среди первых «композиционных черновиков» Бриттена был его живописный эскиз для многоуровневой палубы «Неукротимого». Как и Вагнер для «Летучего Голландца», он четко представлял сцену и расположение персонажей в пространстве. В постановке Большого театра декорации (за исключением белой каюты Вира) выглядят как мобильный конструктор: прямоугольная платформа, с которой можно подниматься и спускаться по подставной лестнице – авторам спектакля необходимо было исключить привычные атрибуты мебели и провести параллели с жизнью людей. Постановка выдержана в черных, как «вихрь темных облаков», тонах. Мы находим сходство с изображениями из повести Мелвилла: «тускло сверкнул мрачный свет залива, растаявший снег в начале апреля, чуть задержался в некоторых возвышенностях черных гор».

Современная одежда артистов (художник по костюмам – Констанс Хоффман) это своего рода напоминание, что рассказанная история – о вечном, о неизбывной борьбе добра и зла, о личной ответственности каждого. До конца жизни капитана Вира продолжают терзать угрызения совести. Вспоминая прекрасный, светлый образ юноши, он вновь и вновь задает себе мучительный вопрос: «Почему я тогда вынес приговор смерти? Ведь я мог спасти его. От меня это зависело…». В финале моряки тянут канат – веревку, на которой повесили «светоча» Билли Бадда. Трагический финал наделен надеждой, что даже уничтоженное добро может прорасти в сердце у каждого и изменить мир.

Дарья Орлова,
IV курс, бакалавриат
Фото Дамира Юсупова

№ 8 (151), ноябрь 2015

Далеко не всем исполнителям нравится работать с юными дарованиями, многие предпочитают исключительно сценическую карьеру. Денис Владимирович Чефанов, напротив, с удовольствием воспитывает будущих профессионалов – от младших школьников до студентов вузов. При этом педагогическая работа отнюдь не мешает его артистической карьере.

Первой учительницей Дениса была его мама, профессиональная пианистка. Она не хотела, чтобы сын выбрал путь музыканта, поскольку считала, что пианист – это совершенно не мужская профессия. Однако Денису нравилось заниматься на фортепиано, и в семь лет он поступил в специализированную музыкальную школу при Казанской консерватории. Он жадно впитывал знания, которыми делились наставники, самым главным из которых для него стал преподаватель по специальности – Н. Л. Хакимова. В школе царила доброжелательпя атмосфера, воспитанники и преподаватели чувствовали себя как одна дружная семья. О своих преподавателях Денис всегда отзывается тепло и с любовью.

В 1992 году, после окончания школы с золотой медалью, он продолжил обучение в Московской консерватории которая, по его словам, «количество перевела в качество». Помимо специального класса многое дала ему игра в камерном ансамбле на занятиях у проф. Т. А. Алиханова.

Окончив в 1998 году ассистентуру-стажировку, Денис начал работать ассистентом в классе своего профессора – Н. Л. Штаркмана, а после его смерти – в классе проф. А. А. Наседкина. Сейчас Денис Владимирович Чефанов – ассистент кафедры специального фортепиано под рук. проф. С. Л. Доренского, преподаватель ЦМШ.

Еще в годы учебы Денис стал лауреатом международного конкурса пианистов в Киле (Швеция). Профессор считал, что конкурсы являются невероятным стимулом для профессионального роста – ведь ученик за полгода выучивает трехлетнюю программу! Став преподавателем, он в полной мере осознал, сколь важны творческие состязания в процессе профессионального роста. Поэтому к работе в жюри юношеских конкурсов он относится серьезно. Судить юных исполнителей – весьма ответственная задача.

У него большое количество учеников: помимо консерватории и ЦМШ он преподает в Московской академии хореографии, с 2013 года – в Университете Сакуё (Япония). Ежегодно Денис большое количество мастер-классов: более 10 лет занимается с одаренными детьми в летней школе «Новые имена» в Суздале, а с 2007 года – в творческой школе «Мастер-класс». Он является почетным гостем международного конкурса-фестиваля юных пианистов им. К. Н. Игумнова в Липецке, на родине знаменитого музыканта (более десяти лет жюри этого конкурса возглавлял ученик Игумнова – Наум Штаркман).

В качестве исполнителя Денис выступает с сольными концертами, в ансамблях, с симфоническими и камерными оркестрами как солист. Его концерты проходят в России и за рубежом – в Австрии, Италии, Франции, Китае, Бразилии. Он рад, что работа для него – одновременно хобби. И уверен, что в наше время академическая музыка как никогда актуальна, потому что публикой пианистов снова становится молодежь.

Дарья Орлова,
студентка III курса бакалавриата

№ 5 (148), май 2015

Сцена из спектакля «Царская невеста». Фото Дамира Юсупова

В марте Большой театр во второй раз принял участие в Гонконгском фестивале искусств – одном из крупнейших в Азии. Традиционно «выездной» балетный репертуар («Пламя Парижа» Ратманского и «Драгоценности» Баланчина) на этот раз дополнила «Царская невеста» в постановке Ю. Певзнер – спектакль в репертуаре Большого, удовлетворяющий самым взыскательным представлениям о русской классике с декорациями, выполненными по мотивам Ф. Федоровского. О выступлении оперной труппы на фестивале рассказал дирижер-ассистент музыкального руководителя постановки Г. Н. Рождественского – Дмитрий Крюков.

— Большой театр 13 лет назад уже ездил в Гонконг с операми «Борис Годунов» и «Любовь к трем апельсинами». Дмитрий, скажите, с какой целью была эта поездка?

— Боюсь, что не смогу ответить, так как в вопросе о цели поездки генеральный директор или гастрольный отдел театра были бы более компетентны. Вероятно, ввиду сложившейся напряженной обстановки в мире, можно говорить о политической значимости, укреплении дружбы наших народов, но, как мне кажется, первоочередная цель подобного рода поездок – представление национальной культуры. Нынешний фестиваль в Гонконге, на который были приглашены коллективы с мировым именем и сложившимися традициями, такие как Лос-Анджелесская филармония, Дрезденская капелла и наш Большой театр, как и все крупные мероприятия, планировался заранее. Обстоятельства сложились столь удачным образом, что Большой театр вновь смог не просто порадовать, но, не побоюсь этого слова, покорить китайскую публику.

— В чем это выражалось?

— Мы выступали в театральном зале, количество мест в котором превышает две тысячи, и на всех трех спектаклях яблоку некуда было упасть. Меня поразило то, как люди слушали музыку и смотрели спектакль, – все до одного сидели как вкопанные, с интересом откликаясь буквально на все перемены настроений. В Москве я такого не встречал. Публика не давала уйти со сцены – кланялись порядка 15 раз, и так каждый спектакль. Надо сказать, что оперы, в нашем понимании, там вообще нет. В театре идут преимущественно мюзиклы, различные китайские национальные представления.

— Как перенесли перелет артисты?

— Я бы сказал, удовлетворительно. Конечно, очень тяжело летать на восток из-за разницы во времени. Большинство артистов привыкли к Европе, где время «отстает» по отношению к Москве, есть возможность больше поспать, а здесь – наоборот. Но, думаю, главным камнем преткновения оказалась невыносимая, по нашим меркам, влажность, весьма затрудняющая пение из-за появления отечности в голосовом аппарате. По большому счету, в таких случаях необходим реабилитационный период минимум в неделю – у нас было два дня. Слава богу, в итоге все пели прекрасно и, на мой взгляд, без потерь.

Дмитрий Крюков

— Дмитрий, скажите, Вы сохраняете или меняете темпы Геннадия Николаевича, когда дирижируете?

— Стараюсь сохранять. Может быть, отдельные фрагменты невольно двигаются немного вперед: от чувства большой ответственности возникает сильное внутреннее волнение, с которым пока тяжело справиться, но эти сдвиги в темпах совершенно незначительны. Должен сказать, что чем больше я привыкаю к его темпам, тем больше я понимаю, что они единственно правильные, истинные. Есть люди, которые говорят, что они неверны, допустим, из-за того, что певцу тяжело петь в очень медленном темпе. Не надо забывать, что для арии Марфы нужно обладать широчайшим дыханием, беспрецедентным уровнем владения легато, и далеко не все даже очень знаменитые ныне певицы обладают такими данными. Появляется якобы традиция, что тот или иной фрагмент должен идти быстрее. Но это абсолютно неверно, и я бы даже сказал порочно. Темпы Рождественского дают почувствовать страдания, горечь, глубинные переживания, а также моменты счастья и ностальгии русской души, собственно говоря, все то, что вложил в свою музыку Римский-Корсаков. Лично я чувствую, когда за пультом стоит Геннадий Николаевич, что все мы имеем возможность приобщиться к великому, могучему русскому искусству.

— Вы регулярно выступаете в Большом зале консерватории, в Зале им. Чайковского, в Доме музыки. Скажите, есть ли разница между симфоническим дирижером и оперным?

— Глубочайшим образом убежден, что нет. Безусловно, в театре существует специфика, но это лишь моменты ремесла. Я всегда внутренне умиляюсь, когда певцы говорят, что разница между оперным и симфоническим дирижером существует. Я спрашиваю: «Правда? И какая же?» А в ответ слышу что-то вроде: «Ну, например, симфонический дирижер не может или не хочет подвинуть темп для певца там, где ему удобно или неудобно, а оперный с легкостью может это сделать». Когда я слышу подобное, мне больно за наше образование. Что значит подвинуть темп? Если возникают проблемы, необходимо заниматься технологией, нарабатывать широкие возможности дыхания, мышления. Категорически невозможно идти от того, удобно это или нет! Опера – это музыкальное сочинение, философское полотно, а не набор арий и дуэтов! Дирижер продумывает соотношения темпов, эмоций, мыслей, содействует самому непостижимому из таинств – рождению музыки. Он должен являться проводником энергии, уметь воодушевлять и заряжать людей своей внутренней силой.

- Есть ли для Вас разница в исполнении «Царской невесты» на родине или за границей?

- С художественной точки зрения, думаю, что все-таки нет, все стараются выложиться, как всегда, на полную. Но вы знаете, я почувствовал такое странное состояние: будто хочется показать «где раки зимуют», показать, что наша культура является одной из величайших культур на планете.

— Довольны ли Вы поездкой – хором, оркестром, солистами?

— Предельно доволен всеми! Хор несет в себе мощь, силу и традиции подлинного русского хорового пения. Оркестр прекрасен, все музыканты предельно чутко реагируют, играют с такой отдачей, что в отдельных моментах оперы начинаешь плакать. Певцам, кроме всех прочих заслуг, удалось сделать главное – донести исполинский размах русского духа с его интимными переживаниями и неистовствующими страстями. Были великолепны абсолютно все, но хочется особенно выделить Эльчина Азизова, Сашу Касьянова, Венеру Гимадиеву, Олю Кульчинскую, Свету Шилову, Агунду Кулаеву – молодых певцов с потрясающими возможностями и перспективами для роста, а также патриархов русского оперного искусства – Владимира Маторина, Ирину Удалову, Александра Науменко.

Беседовала Дарья Орлова,
студентка бакалавриата, II курс

№ 4 (147), апрель 2015

В «Центре молодежного парламентаризма» в Москве 3 марта состоялось заседание пресс-клуба главных редакторов и руководителей пресс-служб вузов «Грифель».

На встречу были приглашены руководители и редакторы студенческих СМИ, сотрудники пресс-служб, представители социальных сетей вузов. Целью создания такого информационного сообщества, по словам председателя совета проректоров, модератора встречи Артура Савёлова, должна стать помощь в популяризации внутривузовской работы: доступность информации о том, что происходит в других образовательных учреждениях города.

Совет проректоров по воспитательной работе образовательных организаций высшего образования России создан в 2007 году с целью объединения усилий по совершенствованию системы воспитания студенческой молодежи, межвузовского взаимодействия и является крупнейшим профессиональным объединением в сфере молодежной политики.

Создание единой информационной площадки – лишь одно из направлений развития информационного взаимодействия со студенческими СМИ в рамках большого комплекса мероприятий, запланированных «Московским студенческим центром» на 2015 год. В их числе – встречи с заместителем Мэра Москвы, проведение Всероссийского конкурса студенческих изданий молодых журналистов «Хрустальная стрела», циклы тематических встреч с известными московскими журналистами, курсы повышения профессиональной квалификации, содержащие лекции и практические занятия на темы создания визуальных образов в соцсетях, профессиональной журналистской этики и других направлений журналистской деятельности. Отдельное внимание было уделено конкурсу «Хрустальная стрела».

Работа со студенческими СМИ осуществляется «Московским студенческим центром» с момента создания в 2000 году, однако сейчас при поддержке Министерства образования России, Федерального агентства по делам молодежи и Правительства Москвы приобретает все более ощутимый масштаб.

После вступительного слова организаторов последовали вопросы: будут ли треннинги проходить в самих вузах и получат ли участники сертификаты, кто сможет в них участвовать, поскольку руководителями студенческих СМИ, пресс-служб и администраторами соцсетей, которыми являются, как правило, не студенты, а профессионалы. Уже в подготовленных к встрече материалах участникам был представлен перечень мероприятий на текущий год, однако руководители пресс-клуба подчеркнули, что открыты и к встречным предложениям, в том числе по организации работы. Уже сейчас любая информация от вузов, способная заинтересовать широкий круг лиц, может быть размещена на сайте «Московского студенческого центра» в Интернете в директории студенческого информационного агентства «Клик». На вопрос, где узнать о регламенте проведения конкурса «Хрустальная стрела», организаторы отсылали к публичным источникам. К сожалению, ни на сайте «Московского студенческого центра», ни в полученных материалах, сроки и условия конкурса в текущем году, не обозначены.

Собрание проходило в душном, маленьком, забитом людьми помещении. В соседнем зале гремела музыка, так как параллельно шла регистрация участников VIII Съезда молодых парламентариев. Неловкий момент возник с внезапным появлением заместителя Мэра Москвы – руководителя Аппарата Мэра и Правительства Москвы Анастасии Раковой и председателя Мосгордумы Алексея Шапошникова. Войдя в зал, чтобы поприветствовать собравшихся, московские чиновники прервали на полуслове речь одного из участников. Когда же после выступления госпожи Раковой ему удалось продолжить, чиновница, не обратив внимания на то, что в этом зале собрались не молодые парламентарии, а сотрудники студенческих СМИ, обратилась к нему на «ты». Такое чересчур самоуверенное поведение представительницы власти как-то не вязалось с общим тоном встречи, которая к тому времени перешла в фазу обсуждения сугубо профессиональных вопросов. Еще меньший энтузиазм встретили ее слова о разрыве между властью и журналистами, которую они хотели бы сократить путем осуществления целенаправленной совместной работы.

Присутствующих интересовало, для чего все-таки их собрали. Четкого ответа никто так и не дал. После прямого видео-включения с открытия Съезда молодых парламентариев зал начал пустеть. Те же, кто остались, переключились на обмен контактами с коллегами и начали искать поводы для встреч при Союзе журналистов.

Дарья Орлова,
II курс бакалавриата

№ 2 (145), февраль 2015

Кай — Борис Рудак, Герда — Кристина
Мхитарян. Фото Дамира Юсупова

Афиша главного театра страны не отличается большим разнообразием детских представлений, поэтому появление в ней нового наименования – уже само по себе событие. Тем более, если это зимняя сказка, которая могла бы составить оперную альтернативу нетленному «Щелкунчику»: 28 ноября на Новой сцене с успехом прошла премьера долгожданной детской оперы «История Кая и Герды» петербургского композитора Сергея Баневича.

Над спектаклем работали известные постановщики: режиссёр Дмитрий Белянушкин, музыкальный руководитель и дирижёр Антон Гришанин, художники Валерий Левенталь и Дамир Исмагилов, балетмейстер Наталья Фиксель. Коллектив понимал, какая ответственность перед ним, ведь для многих детей, возможно, это первая опера в жизни. Дирижеру и режиссеру несколько раз приходилось ездить в Петербург, чтобы переговорить о постановке с композитором.

Созданная ещё в 1979 году, опера долго шла в Мариинке, затем была поставлена в Новосибирском оперном театре, три раза редактировалась. В этот раз композитор сделал четвёртую редакцию – добавил оркестровое вступление, которое погружает нас в историю, а за ним пролог, в котором тролли завязывают интригу.

Опера идёт в двух действиях (по 50 минут каждое), рассчитанных на детское воприятие, ради чего композитором были сделаны даже некоторые сокращения. Либретто написала Татьяна Калинина по сказке Андерсена «Снежная королева». Ею введён новый персонаж Фонарщик (Александр Миминошвили), который сопровождает нас по всей истории. В исполнительском составе нет ни примадонн, ни звёзд. Молодёжная труппа была задействована до последнего человека, опытных певцов можно было услышать лишь в партиях Атоманши (Николай Диденко) и Бабушки (Ирина Удалова). Арии не отягощены сложностями, музыка мелодична, сам композитор не скрывает, что в ней чувствуется влияние Чайковского и Пуччини. Здесь есть ряд лейтмотивов, которые ребёнок сможет легко запомнить.

Снежная королева — Светлана Шилова.
Фото Олега Черноуса

Интересно, что Снежная королева представлена не как идеал холодной красоты, а как что-то страшное. С одной стороны, юной публике показан образ, олицетворящий современный гламур, за которым ничего нет – одна пустота. С другой – герои Кай и Герда, которые стремятся к настоящей любви, родному дому, преданной дружбе. Ярче всего они противопоставлены в спектакле визуально: черный цвет Снежной королевы, отсылающий скорее к стилю модерн, красное платье Герды, символизирующее огонь, небесно голубой костюм Кая.

Венцом являются декорации, выполненные художником В. Левенталем. Скалистая мрачная местность с троллями контрастирует красивому уютному дому Кая и Герды. Шумная, полная веселья площадь в Оденсе – глухому лесу, в котором прячутся разбойники. Вакханалия, разгул разбойников – мёртвой статичности дворца Снежной королевы. Всё это передано с применением спецэффектов и различных фокусов: жонглирование, погашение огня рукой, полёт оленя, перемещение деревьев по сцене.

Динамичная и насыщенная опера настолько впечатлила детей, что они не могли сдержать чувств. На моих глазах девочка плакала и говорила: «Прощай, Кай». Юные зрители скупо аплодировали Снежной королеве и троллям, зато бурными овациями встречали Кая и Герду. Всем очень понравились разбойники во главе с Атаманшей и Маленькой разбойницей (Ксения Вязникова).

В этой опере есть настоящая драма. Благодатный сюжет легендарной сказки, положенной на прекрасную музыку, заставляет задуматься о вечном: о человеческих взаимоотношениях, любви, умении надеяться и верить. Как говорил Ганс Христиан Андерсен, жизнь сама по себе является самой прекрасной сказкой.

Дарья Орлова,
студентка II курса, бакалавриат