№ 2 (56), март 2005

В Камерном музыкальном театре шла опера Моцарта «Дон Жуан» (режиссер-постановщик – Б. А. Покровский, дирижер – Л. М. Оссовский; главную роль исполнял Алексей Морозов). Эта постановка может порадовать ценителей академичности. Никаких «модерновых» нововведений, никакого «осовременивания». Костюмы, декорации, как предписывал Моцарт.

Самое яркое в спектакле – комическая линия. Игривый, фривольный моцартовский дух воссоздан превосходно. Комические персонажи смотрятся пикантно и живо, актерское мастерство и вокальные данные певцов прекрасно дополняют друг друга. Лепорелло (Герман Юкавский) великолепен. Над его ужимками, ухватками, перепалками с Дон Жуаном зрители хохотали в голос.

Две замечательные находки постановщика освежили музыкальное повествование. Первая – ария Лепорелло со списком. В качестве означенного списка я (и, думаю, не я одна) ожидала увидеть разворачиваемое длиннющее полотно. Ничего подобного! Лепорелло извлекал из множества кармашков, нашитых на плаще, маленькие квадратные карточки с именами. Алфавитная картотека – вот что значит научный подход к проблеме!

Вторая находка – ария Церлины (Юлия Моисеева) «Ну, побей меня, Мазетто». Церлина исполняла арию, держа в руках мешок, из которого доставала последовательно кувалду, плетку, ножик и предлагала Мазетто (Сергей Васильченко) использовать сии предметы, чтобы прибить ее. А Мазетто по мере утихания своего гнева складывал «орудия боя» обратно в мешок.

К сожалению, трагическая линия получилась гораздо хуже комической. Серьезные персонажи – донна Анна, дон Оттавио – смотрелись довольно вяло. Где пламя ненависти, горящее во взгляде донны Анны, где неистовая жажда мщения? Елена Кононенко в этой роли больше походила на смиренную овечку, чем на разъяренную фурию. Дон Оттавио (Александр Пекелис) не лучше. Образ лирического героя явно не удался ему. Из-за отсутствия актерского таланта побледнели и его вполне приличные вокальные данные.

Впечатление неудачности трагических эпизодов усиливал и оркестр. Как в увертюре, так и в финале зловещие ре-минорные аккорды тромбонов звучали бледновато и не вызывали трепета при мысли о неотвратимости рока. Недоумение вызвало и появление в финальной сцене Командора в… ночной рубашке. Понятно, конечно, что это та самая одежда, в которой он был в первом действии, когда его убил Дон Жуан, но всё же, всё же… Совсем это не вяжется с образом зловещего призрака и грозного мстителя. Доспехи бы лучше подошли для этой цели.

Однако хватит о плохом. Не все такие любители мрачной музыки и трагических финалов. Думаю, те, кто ценит Моцарта за свежесть и искрометный юмор его музыки, получили, послушав «Дон Жуана» у Покровского, большой заряд хорошего настроения.

Ольга Тюрина,
студентка IV курса

№ 8 (54), декабрь 2004

Концерт из произведений Валентина Сильвестрова под названием «Диалоги и посвящения» состоялся в Рахманиновском зале 15 октября. Программу концерта составили камерные опусы – сольные и дуэтные композиции с участием скрипки, альта, виолончели, голоса (сопрано) и фортепиано. Автор представил на суд слушателей как сочинения прежних лет («Эпитафия» для альта и фортепиано, соната «Post scriptum» для скрипки и фортепиано, вторая фортепианная соната, Три песни на стихи Геннадия Айги для голоса с фортепиано), так и несколько новых произведений, прозвучавших в этом концерте впервые. Среди них «Два диалога с послесловием» для фортепиано, Lacrimosa для альта соло, «8 июня 1810… Ко дню рождения R. Sch.» для двух виолончелей.

Мотив диалога, заявленный в названии, становится чем-то вроде сквозного лейтмотива концерта. Композитор словно вступает в беседу с тенями классического прошлого, то продолжая и обрабатывая фрагменты музыки Шуберта или Вагнера, то посвящая мастерам-классикам свои собственные миниатюры.

Музыка Сильвестрова пленяет проникновенной искренностью и теплотой. Это ускользающая гармония, щемяще-грустная в своей хрупкой красоте. Композитор открывает нам заново прелесть звучания трезвучия, очарование чистых созвучий, подолгу вслушивается в них. Таковы «Два диалога с послесловием» для фортепиано, в которых слышатся отзвуки то романтического вальса, то серенады. Нежные, доносящиеся из невозвратно-прекрасного прошлого звуки Шуберта вызывают чувство ностальгии.

Лирическая природа дарования Сильвестрова очень полно проявляется в прозвучавших сочинениях, так же как и его мелодический дар. Широкие, свободно льющиеся фразы он поручает струнным инструментам. Это и певучая мелодия альта в «Эпитафии», и удивительная по красоте, парящая в высоком регистре мелодия скрипки из Сонаты «Post scriptum».

Иную стилевую грань представляют нам произведения Сильвестрова для голоса с фортепиано: «Мгновения поэзии и музыки» на слова Пауля Целана в переводе М. Белорусца, Три песни на стихи Геннадия Айги, «Диптих» на слова Ф. Тютчева. Свободная декламация сопровождается в них таинственными созвучиями у фортепиано – падающими, подобно каплям, или повисающими в воздухе, как неясные, мерцающие тени.

Грусть иногда прорывается обостренным трагизмом, порывом несдерживаемой душевной боли, как во Второй фортепианной сонате. В целом же впечатление, оставляемое прозвучавшей музыкой, – тихая печаль, сквозь которую лучится незамутненный свет. Или, быть может, наоборот – свет, омраченный печалью… Как знать? В произведениях Сильвестрова свет и печаль сливаются в бесконечности. Звук рождается из тишины и в ней же угасает. Из этой тишины встают забытые образы, отголоски мыслей и чувств, которые каждый слышащий может наделить дорогими ему воспоминаниями.

Музыка Сильвестрова почти не от мира сего, она словно приходит из-за грани невидимого. Очень созвучны ей строки стихотворения Геннадия Айги: «И уступаете вы место дальнейшему: уже незримому, тому, чей трепет обособлен, чего и воздух не коснется, чему не содержаться в мире в пыли движения и времени»…

Ольга Тюрина,
студентка IV курса

№ 6 (52), октябрь 2004

Состоялся очередной концерт межфакультетской кафедры фортепиано. По традициикаждому концерту нашей кафедры дается название, говорящее о звучащей в нем музыке. Прошедший концерт назывался «От песни до рапсодии. Музыкальный фольклор в композиторском творчестве». И соответственно было представлено все разнообразие работы композитора с народной мелодией: от нехитрой обработки народной песни до сложной многокрасочной фортепианной композиции.

Звучала музыка самых разных авторов. Среди них как знаменитые имена – Лист, Дворжак, Стравинский, Щедрин, так и не всегда известные слушателю: Весчей, Пьяццола, Хинастера, Сарасате. Фольклор, представленный в концерте, удивлял разнообразием: русский, испанский, венгерский, чешский, армянский, а также более экзотический для слушателя бурятский, татарский, корейский, китайский.

Программа концерта была разнообразна и по исполнительскому составу. Чтобы не наскучить слушателям, звучание фортепиано разбавлялось вставками инструментальных ансамблей и вокальных номеров. Это приятно оживляло звучание.

Следует отметить отличный профессиональный уровень выступлений. Не будучи исполнителями-профессионалами, студенты-музыковеды, композиторы, дирижеры нередко не уступали в мастерстве пианистам. Подтверждение тому блестящее исполнение «Армянской рапсодии» Бабаджаняна-Аратюняна, переложения для двух фортепиано «Ночи на Лысой горе» Мусоргского, «Креольских танцев» Хинастеры. И, наверное, в этом и есть задача наших концертов (помимо стремления доставить удовольствие слушателям): не дать забыть, что музыковеды тоже артисты и музыканты, а не только «веды», умеющие разглагольствовать о музыке.

Ольга Тюрина,
студентка IV курса