№ 9 (170), декабрь 2017

В рамках II фестиваля «Видеть музыку» на сцене Детского музыкального театра имени Наталии Сац дважды прозвучала «Сильва» – ярчайшая оперетта всех времен, жемчужина в творчестве Имре Кальмана, которая уже более ста лет входит в репертуар многих театров и продолжает волновать сердца. Иркутский музыкальный театр им. Н. М. Загурского и Алтайский государственный театр музыкальной комедии показали каждый свою «Сильву».

«Сильва». Алтайский театр музыкальной комедии

Я шла на спектакли как на праздник. И не только потому, что они должны были состояться в Детском музыкальном театре им. Н. И. Сац – в театре, где поют настоящие живые птицы, где можно посидеть среди зимнего цветочного сада, где публика любуется картинами, скульптурами, рисунками, да и просто находится в теплой уютной атмосфере. Я ждала мою любимую оперетту. Слушая ее уже множество раз, я не перестаю вновь и вновь переживать за судьбу главных героев, смеяться до слез над остроумными шутками и испытывать нескончаемый восторг и радость после спектакля.

Свежей и веселой показалась постановка Иркутского театра благодаря тщательной работе главного режиссера Анны Фекета. Интересной была идея вывести на сцену Стасси на роликовых коньках. Эта, незначительная на первый взгляд, деталь очень соответствовала образу непосредственной, легкой, непринужденной девушки. Анна Захаренкова (Стасси) меня просто очаровала. В ней все было идеально: и актерская игра, и пение, и пластика, игривость в движениях, взгляде. Да, в такую Стасси Бони действительно мог влюбиться без памяти!

Украшением спектакля стали юмористические пантомимы трех мимов (Роман Винокуров, Роман Лукьянчук, Наина Шмелева), которые становились безмолвными участниками действия. Кроме того, режиссер добавила в спектакль несколько комедийных сцен: в начале второго акта появился эпизод с журналистами, где Бони бегает от них по сцене; запомнился смешной кастинг для новой звезды вместо уезжающей Сильвы. В кабаре попробовать себя пришли колоритные персонажи: «очень скромный» молодой человек, который не может связать и двух слов; «обольстительница», совершенно не умеющая петь; «серая мышка», все время забывающая текст песни; «дама с опытом и контральто», которой Ферри всё-таки пришлось отказать со словами: «Вы поёте слишком хорошо для нас». Непонятной для меня осталась излишняя акцентировка внимания на персонаже по имени Микки (Василий Степанов), которого почему-то все рьяно обижали…

«Сильва». Иркутский музыкальный театр

В версии Алтайского театра было сделано много купюр, что с одной стороны более отчетливо выделило общую драматургическую линию, выстроенную режиссером-постановщиком Константином Яковлевым (интересно, что он же является художником спектакля). С другой стороны, оказались утрачены многие жемчужины известной оперетты. Очень огорчило отсутствие удивительного по красоте и изяществу дуэта Эдвина и Стасси. Также исчезла история любви Ферри и Юлианы, да и самого Ферри было на сцене меньше, чем обычно. Зато добавились вставные танцевальные номера с восточными мотивами.

Известно, что оперетта требует универсализма. Необходимо не только петь, но и говорить – двигателем сюжета, как правило, служат динамичные, часто злободневные, остроумные диалоги. Перестроиться с пения на речь бывает весьма непросто. В «Сильве» – особенно, ведь её знают абсолютно все, да так хорошо, что могут подпевать из зала.    К сожалению, некоторым артистам не всё удалось.

Сильва в исполнении Татьяны Бочкаревой (Иркутский театр), к сожалению, не оказалась для меня убедительной: обратили на себя внимание невыразительные движения рук, скованные перемещения на сцене, специфический тембр голоса в среднем регистре, местами явное переигрывание. Хотя ее Сильва была эффектной и яркой, чему в большой мере способствовали наряды, новые в каждой картине (броский красный цвет сопутствовал ей на протяжении всего спектакля, за исключением помолвки в кабаре, где она предстала как настоящая невеста в белоснежном платье с длинной фатой). Возможно, в первом акте сказалось волнение, с которым ей постепенно удалось справиться. Благодаря Гейрату Шабанову (Эдвин) главная пара звучала весьма гармонично. Он был великолепен и держал зал в своих руках.

Виктория Гальцева (Алтайский театр) в образе Сильвы всех очаровала. Когда она появилась на сцене в национальном костюме, её красивый и сильный голос разлился по залу как горный родник. Не могу не отметить выразительное, тонкое пение, эмоциональность в игре. Сильва в ее исполнении была не просто «шансоньеткой», а настоящей драматической героиней, горячо любящей женщиной, нежной, обольстительной, страдающей, гордой. На ее фоне Эдвин (Петр Борисенко) померк. Он спел свою партию блестяще, но ему не хватало внутреннего стержня, военной выправки, «герой» показался противоречивым персонажем, эгоистичным и самовлюбленным.

В обоих спектакля присутствовали действующие лица, только один вид которых поднимал настроение. Они словно излучали свет, своей энергией и теплотой преображая все вокруг. Таким жизнеутверждающем персонажем, конечно же, был «простак» Бони – шутник, «сват, жнец и на дуде игрец». Глядя на Станислава Чернышева (иркутский Бони) хотелось улыбаться, в знаменитых куплетах «Без женщин жить нельзя на свете, нет!» он выступил в облике милого зайчика со смешными ушами. А Александр Каминский (алтайский Бони) кроме остроумных шуток и песен, стал исполнять акробатические трюки, садясь на идеальный шпагат.

В оба вечера в зале царила благоприятная обстановка, оперетта воспринималась легко благодаря огромному количеству юмористических вставок. Зал чутко реагировал на множество шуток. Отдельно хочу выделить Владимира Яковлева в роли князя Леопольда. Как он выразительно картавил, как восхитительно подчеркивал свою «породу»! Его актерское мастерство подарило зрительному залу много веселья.

Оркестр в каждой из постановок выглядел очень достойно. Под управлением чуткого мастера, каким показал себя Михаил Тарасов (иркутский театр), инструментальные краски органично вплетались в насыщенное действие. Оркестровые эпизоды в алтайском спектакле (дирижер Владимир Рылов) также звучали одухотворенно и ярко, но, иногда в соединении с вокальной партией складывалось ощущение, что оркестр мешает певцам, он будто сковывал их, заставляя снижать темп.

«Сильва», поставленная Иркутским и Алтайским театрами, в Москве прошла с блеском. Постановщики и артисты устроили для зрителей настоящее шоу с традиционными для кабаре перьями, яркими нарядами, зажигательными танцами и захватывающей любимой музыкой.

Ирина Поликарпова, IV курс ИТФ

№8 (169), ноябрь 2017

Второй концерт фестиваля «Красное колесо», посвященного 100-летию Октябрьской революции состоялся 11 октября в Рахманиновском зале консерватории. Пожилой человек, который делал снимки с помощью доисторического фотоаппарата; женщина, стеснявшаяся своих крупных серёг; мужчины – один в просторном красном костюме, другой – с не менее просторной бородой; господин, вытягивавший шею на каждое музыкальное событие и слушая музыку «боком», глядя в проход… Все они ровно в семь часов вечера держали на коленках программу концерта «Плюс электрификация всей страны!»

И помчался концерт. Перед нами встали полузабытые кадры давно минувших дней – блеск авангардных экспериментов В. П. Задерацкого, джазовый фокстрот пока лишь наполовину известного Л. Половинкина, «Нонет» В. Щербачева, исполняемый девятью музыкантами в девять вечера… Не все выдержали оригинальный эксперимент Задерацкого: во время аплодисментов после Второй фортепианной сонаты одна из слушательниц стремглав покинула зал. Но самые стойкие были награждены Камерной симфонией композитора и остались очень довольны.

Нонет? Но, нет… Исполнитель пластичного танца в этом сочинении, к несчастью, отсутствовал. Однако девятым, по выражению В. В. Задерацкого, стал дирижер. Девушка в клетчатой рубашке перестала перечитывать программу. Ее подруга тихонько покачивала головой в такт. Кто сказал, что современная музыка не может быть красивой, искренней, доступной?

Пора признать, что удивительный XX век – это не только пресловутая программа музыкальной школы. Пониманию способствуют настоящие «рудокопы» – ансамбль «Студия новой музыки» под управлением заслуженного артиста России проф. И. А. Дронова при художественном руководстве проф. В. Г. Тарнопольского. Композиторы, волею судьбы затерявшиеся во времени, не будут забыты, ведь у этого коллектива хорошая память.

Пристальный взгляд в прошлое. Так вот откуда они – Прокофьев, Шостакович, Стравинский… Крупные, давно известные нам фигуры на размытом фоне. Но постепенно он приобретает все более четкие очертания. Уже можно различить другие лица. Неожиданно фон и передний план меняются местами: Задерацкий, Половинкин, Щербачев улыбаются и протягивают нам руки.

Зал не был полон, но для теплой атмосферы это и не нужно. Единственный недостаток концерта – его небольшую длительность – можно восполнить 3 декабря в неизменно уютном Рахманиновском зале Московской консерватории. Колесо завертелось!

Алиса Насибулина, II курс ИТФ

фото Ф. Софронов

№ 7 (168), октябрь 2017

В последние дни уходившего сезона в стенах Московской консерватории прошел II Международный фестиваль современной музыки «Magister Ludi / Магистр Игры», посвященный творчеству крупнейшего немецкого композитора XX века Карлхайнца Штокхаузена (1928–2007). Организаторами выступили директор и исполнительный продюсер фестиваля Павел Скороходов и руководитель Музыкального центра «Институт К. Штокхаузена» Михаил Просняков.

Штокхаузен – личность, без существования которой немыслима современная музыкальная культура. Его многочисленные открытия и новшества определили пути развития мирового музыкального искусства на многие годы. Грандиозный проект-приношение, каковым предстало прошедшее событие, оказался впечатляющим и востребованным.

Отчасти фестиваль явился продолжением серии концертов марта 1990 года, в которых еще выступал сам композитор. И в этот раз участие приняли сотрудничавшие с ним музыканты, а также директор фонда Штокхаузена, флейтистка и муза автора Катинка Пасвеер. Также в рамках фестиваля был организован показ фильмов о маэстро и проведены творческие встречи с исполнителями: Катинкой Пасвеер (специально для которой были написаны многие сочинения), Флорианом Цвисслером (звукорежиссер), Карин де Фле, Микеле Марелли, Аланом Луафи, Миxаилом Просняковым, Беньямином Коблером, Ласло Xудачеком. В результате публика получила возможность по-настоящему погрузиться в атмосферу музыки Штокхаузена, лучше понять и прочувствовать ее неповторимую суть.

28 мая в Большом зале состоялось открытие фестиваля. После приветственных речей публика смогла услышать голос самого композитора: в сочинении 24 Tȕrin, которое предстало в записи, Штокхаузен проговаривает                  «24 Благородных слова» (по его определению) – радость, доверие, вера, мир и др. Его голос в сочетании с чередой ударов сразу открыл слушателям «дверь» в мир неповторимых звучаний.

Затем завороженной публике представили одно из самых известных сочинений Штокхаузена – INORI для трех солистов и оркестра (в записи). В этом произведении каждый солист – танцор-мим, каждый жест связан с высотой, громкостью, продолжительностью звука оркестра, а музыка и движение образуют нерасторжимый символичный ряд, погружающий зрителя в почти медитативное состояние. В роли солистов выступили: Алан Луафи (Франция – Швейцария), Ангежка Кус (Польша – Германия), Михаил Просняков (Россия).

29 мая – второй концерт фестиваля, уже в Рахманиновском зале. Его открыла электронная музыка Штокхаузена – «Пение отроков» (Gesang der Jünglinge). Звучание в прямом смысле охватило все пространство зала. По замыслу автора оно «двигалось» по пяти группам акустических систем, распределенных вокруг слушателя. Пространство было по-особому организовано и для следующего сочинения – Гармонии (Harmonien) для флейты, которое Карин де Флё (Бельгия) играла, находясь на балконе, что, безусловно, придавало музыке оригинальное звучание. Кульминацией вечера стала пьеса Арлекин (Harlekin) для кларнета. Меняющего маски и проживающего разные роли Арлекина ярко представил кларнетист Микеле Марелли (Италия).

30 мая исполнили сочинения Uversa для бассетгорна и электронной музыки (солист – М. Марелли), Песнь Катинки как Реквием Люцифера (Kathinkas Gesang als Luzifers Requiem) – версия для флейты и электронной музыки, «Танец кончика языка» (Zungenspitzentanz) для флейты-пикколо и электронная композиция «Телемузыка» (Telemusik).

31 мая в Рахманиновском зале звучала исключительно фортепьянная музыка, а именно – знаменитые Klavierstücke (Клавирштюки XI, V, VII, VIII и IX) и Natürliche Dauern («Натуральные продолжительности» № 1, 4, 5, 6, 10, 13, 15). Технически безупречное исполнение немецкого пианиста Б. Коблера сложнейших фортепьянных произведений, довольно редко бытующих на сцене, произвело неизгладимое впечатление. Одна из пьес представляла собой образец алеаторики, а значит, ее форма предполагала индивидуальную интерпретацию музыканта. Тем, кому удалось побывать на концерте, несказанно повезло услышать по-настоящему уникальное, в буквальном смысле неповторимое выступление.

1 июня состоялось закрытие фестиваля, на котором были представлены Zyklus («Цикл») для исполнителя на ударных инструментах; масштабный Klavierstück X для фортепьяно – наверное, один из самых сложных у Штокхаузена, и Kontakte («Контакты») для электронных звуков, фортепиано и ударных инструментов.

Исполнение «Цикла» Л. Худачеком (Венгрия) стало настоящим шоу – перкуссионист в соответствии с замыслом автора предложил свою индивидуальную версию сочинения со специальными перемещениями по сцене. После Klavierstück X, сыгранного Коблером, оба музыканта (вкупе с электронной музыкой) объединились в сочинении Kontakte – оно и стало достойным, ярким завершением фестиваля.

Кристина Агаронян, Александра Локтева, IV курс ИТФ

№ 7 (168), октябрь 2017

Михаил Просняков

Одним из творческих организаторов фестиваля «MAGISTER LUDI» стал преподаватель Московской консерватории М. Т. Просняков, который с удовольствием согласился рассказать читателям «Трибуны» о прошедшем уникальном событии:

– Михаил Трофимович, Вы познакомились со Штокхаузеном в 1990 году в Московском университете им. М. В. Ломоносова, где проходил Первый фестиваль его музыки. А сейчас, спустя четверть века, Вы стали одним из организаторов Второго фестиваля.

– Начну с того, что знакомству со Штокхаузеном предшествовала долгая и тщательная работа с его произведениями. Многие считали, что подобная музыка абсолютно не поддается изучению, и у нас нет ключа к ее пониманию. Тем не менее, было проанализировано одно сочинение, потом еще несколько, затем я списался с самим композитором. В марте 90-го Штокхаузен приехал в Россию, и я показал ему свои аналитические материалы. Он все одобрил и сказал, что я должен впредь присутствовать на всех его репетициях, концертах – приглашал на гастроли в Лиссабон, а во время Дармштадских курсов допустил меня до работы в своем архиве, где можно было познакомиться с его партитурами. С того момента я стал посещать репетиции, а их были сотни, едва ли не тысячи.

 – Помимо исследования творчества Штокхаузена, с некоторых пор Вы один из исполнителей его «Inori». Как Вы к этому пришли?

– Впервые я увидел «Inori» с двумя солистами в 2000-м году. Именно тогда и решил, что выучу эту партию. И к лету 2001 она была готова. Это необыкновенно полезный практический опыт по проникновению в мир Штокхаузена. Ничем другим заменить его невозможно – ни чтением книг, ни разглядыванием партитур, ни слушанием компакт-дисков. Самое главное – живой контакт. Штокхаузен считал тотальной профанацией и дилетантизмом, когда люди начинают писать о философских аспектах музыки, не понимая для чего она, «изучив» лишь теоретические работы и просмотрев ноты. У нас такое происходит сплошь и рядом. Глубже понять музыку помогают репетиции. А ведь его музыка совершенно другая! Музыкальный язык непривычен и для исполнителей, и для слушателей.

Исполнение INORI. БЗК, 28 мая 2017 г. Слева направо танцоры-мимы: Михаил Просняков, Алан Луафи (Франция – Швейцария), Агнежка Кус (Польша)

 – В чем на Ваш взгляд состоит сложность для исполнителей?

– Основной принцип Штокхаузена – каждое последующее исполнение должно быть лучше предыдущего. Прошла тысяча репетиций, прежде чем мы смогли довести все до уровня того, что можно показывать на сцене. Перед этим в 2009 году мы выступили на конкурсе с «INORI» и заняли первое место. При исполнении некоторых сочинений композитора музыкант находится как бы в другом измерении, обладает качеством трансцендентности. Был важен живой контакт Штокхаузена с солистами. Но выдержать его требования трудно: на курсы приезжали лауреаты престижных международных конкурсов, а для него это не имело значения. Музыканты помогали друг другу независимо от возраста, количества работы, они платили ему ответственностью, трудолюбием.

– Что можете сказать о других участниках фестиваля? Насколько известно, они входили в творческий круг композитора, можно сказать, учились у него…

– Да, входили. Но прямых учеников у него нет. Для того, чтобы стать таковым, нужно было выполнить небольшое «условие» – выучить все его партитуры от первого до последнего звука наизусть. Перед нами же – просто музыканты-солисты, с которыми он работал в течение многих лет. До кетенских курсов 1998 года их оказалось совсем немного. С 98-го – больше, исполнители стали готовить своих учеников. С 2017-го для подготовки «Inori» в такой роли выступал уже я.

– У Штокхаузена в центре всего стоит музыка. Звучавшие сочинения создавались для исполнения именно в таких залах. И это тоже пространственная музыка. Другое дело – его «Группы», где важно специальное распределение звука между тремя оркестрами и слушателями. Но есть композиции, которые не требуют специальной рассадки слушателей, а нуждаются в особой расстановке акустической системы. «Inori» вообще не является пространственной музыкой, для нее достаточно стереозаписи.

Нам повезло, что в Большом Зале очень качественное воспроизведение звука. «Gesang der Junglige» /«Пение отроков» – электронная музыка для четырехканальной записи, и ее точно воспроизвели, как задумал автор. Другое дело, что зрителю, чтобы это услышать, нужно было сесть ближе к центру, где находился микшерный пульт, за которым сидел звукорежиссер Флориан Цвисслер. «Арлекин» – сценическая пространственная музыка, где солист-кларнетист перемещается с одной точки сцены на другую. Осуществляется это с помощью акустической системы. Все было соблюдено, мы ни на шаг не отходили от концепции композитора.

Концерт-закрытие. РЗК, 1 июня 2017 г.

– Чем Вы руководствовались при выборе программы?

– Здесь несколько факторов. Первый – качественное исполнение: должны были участвовать музыканты, прошедшие школу композитора. Второй – разнообразие репертуара, показ стилевых особенностей в разные периоды творчества. Третий – техническая реализация. Мы не могли представить произведения, технически нереализуемые на сегодняшний день.

– Как «Группы»?

– Именно. Три дирижера, три оркестра, месяцы репетиций…

– Почему музыка Штокхаузена так редко исполняется в России?

– Из-за ее необычности и небольшого количества настоящих исполнителей. То, что у нас исполняется под названием «произведение Штокхаузена» – это (не хочется говорить резких слов…) далеко от оригинала.

– А за рубежом дела обстоят намного лучше?

– Конечно! Катинка Пасвеер с 1982 года провела более тысячи концертов по всему миру. И другие солисты тоже. У Штокхаузена время выступлений было расписано по дням на несколько лет вперед. Поэтому, когда после 90-х мы пытались пригласить его еще раз, он отвечал, что в ближайшие 2-3 года никак не получится.

– Есть ли у российских слушателей возможность услышать музыку Штокхаузена в ближайшее время?

– Хотелось бы… Пока мы думаем о проведении теоретического симпозиума. Сначала он был запланирован одновременно с фестивалем, но, к сожалению, не вышло. Мы хотели провести фестиваль еще в 2014, и каждые полгода вынуждены были его переносить из-за неурядиц с залом. Наконец, все получилось благодаря А.С. Соколову и К.В. Зенкину.

– Что Вы можете сказать о реакции публики?

– Если честно, мы не очень об этом думали. Конечно, музыкантам нравится «умная» публика. Мне показалось, что во время фестиваля она была хорошо подготовлена, чему способствовали вступительные комментарии, направлявшие ее. Одно из качеств музыки Штокхаузена – внутреннее изменение человека. Для того он ее сочинял. В 2008 году один известный композитор сказал, что после «Inori» он стал другим, а когда спросили каким, ответил: «Я стал лучше…».

Беседовала Олеся Бурдуковская, IV курс ИТФ

№ 6 (167), сентябрь 2017

Каждое лето в город Пермь приезжают исполнители, музыковеды, композиторы, музыкальные критики и студенты со всего мира для того, чтобы стать частицей грандиозного культурного события под названием Международный Дягилевский фестиваль. Он стартовал еще в 2003 году и с тех пор продолжает неустанно расширять свои границы. Главный организатор этого масштабного проекта – Пермский театр оперы и балета имени П. И. Чайковского, художественный руководитель – дирижер Теодор Курентзис.

Имя Дягилева выбрано неслучайно. Мультижанровый характер фестиваля в своем роде отражает многостороннюю деятельность великого импресарио, чье детство прошло в Перми. Пересечения видов искусств, музыки разных эпох и стилей, новые форматы концертов, уникальные премьеры, музыкальные откровения и сюрпризы – это далеко не все, чем можно обозначить Дягилевский фестиваль, который по своему уровню ничуть не уступает культурным европейским событиям.

Структура фестиваля включает в себя основную и образовательную программы, а также фестивальный клуб. С недавнего времени внутри проекта учредили Всероссийскую премию для молодых музыкальных критиков «Резонанс» (куратор – А.  Зубарева). По словам председателя жюри П. Поспелова, в этом году количество конкурсантов было огромным, поэтому его коллегам – хореографу В. Варнаве, критику Д. Ренанскому, композитору Б. Филановскому и поэту Л. Рубинштейну пришлось нелегко. На церемонии награждения в Пермском театре огласили имена лучших авторов. В номинации «Лучшее СМИ» победил интернет-портал Colta.ru, «Лучшим критическим текстом» оказались работы А. Светличного (II и III премии) и А. Рябина (I премия), Почетную премию получила обозреватель газеты «Коммерсантъ» Т. Кузнецова, а специальной награды удостоились тексты П. Дорожковой, Е. Бабуриной и М. Монаховой.

«Свадьба» А. Соколович

Фестивальный клуб – своеобразное пространство для гостей и участников фестиваля. Это и ежедневные лекции перед концертами, и розыгрыш подарков, и презентация книг, и пресс-конференции, и лектории, длящиеся весь день. Яркими и запоминающимися моментами клуба стали творческие встречи с Т. Курентзисом, хореографом А.  Адасинским, балетмейстером А. Мирошниченко, балеринами Н. Осиповой и Д.  Вишневой. Для юных любителей искусства действовала «Театральная продленка», где ребята создавали музыкальные сказки, а позже проходили квест-экскурсию по Театральному скверу, в то время как их родители участвовали в «Семейной программе». Так называемый «культурный нетворкинг» подразумевал танцевальную импровизацию у театра, знакомства разных сообществ и обмен фотографиями. С утра можно было позаниматься йогой, а вечером – выпить кофе в уютном кафе-шатре в стиле ретро, покупая сувениры и футболку с изображением Дягилева.

Образовательная программа фестиваля представляла собой мини-школу для студентов музыкальных вузов (пианисты, струнники, хоровые и оперно-симфонические дирижеры, вокалисты), и для музыкально-театральных режиссеров и балетоведов. Те, кто прошел предварительный отбор, могли посетить мастер-классы музыкантов каждого направления – помимо этого, музыковеды Л.  Акопян, А.  Парин, О. Манулкина читали для них лекции, а кураторы подготовили экскурсию по выставке, посвященной творчеству Стравинского. Стоит также отметить проект «Брэдбериопера», реализованный выпускниками прошлой программы, где принцип сотворчества композитора, дирижера и режиссера послужил импульсом для создания двух мини-опер по рассказам Р. Брэдбери.

В основной программе фестиваля мероприятия проходили не только в театре, но и других точках города –                   в Пермской художественной галерее, Доме Дягилева, органном зале филармонии, частной филармонии «Триумф», музее современного искусства PERMM и др. Для спектакля-путешествия «Remote Perm», созданного немецкой командой Rimini Protokoll, потребовался…целый город: участники этой «бродилки» гуляли по кладбищу, супермаркету, скрывались от кондуктора в трамвае и залезали на крышу высотки – и все это возникало по заданию голоса, который каждый слышал в своих наушниках.

Любителям старинной музыки несказанно повезло услышать вокально-инструментальный «Ensemble Micrologus» из Италии, исполнивший светскую музыку XV-XVI веков в виде театрализованного карнавального представления. Другие коллективы представили противоположные музыкальные направления: так, квартет имени Д. Ойстраха исполнил музыку П. И. Чайковского, Д. Шостаковича и Г. Канчели; Московский ансамбль современной музыки – пьесы Ж. Гризе, О. Бьянки и А. Сюмака; вокальная группа Interactive – минималиста М. Фелдмана; американское трио Three for silver – стиль ретро-фолка; liederbend П. Муррихи (меццо-сопрано) и Т. Блайх (фортепиано) включал в себя сочинения Брамса, Малера, Грига, Дебюсси, Равеля и ирландские народные песни; а квартет MusicAeterna, ансамбль А. Гасымова (Азербайджан) и П. Чаурасия (Индия) познакомили публику, сидевшую на подушках, с пряной музыкой Востока.

Фестиваль традиционно открылся концертом оркестра MusicAeterna, который под руководством Т. Курентзиса сыграл Первую симфонию Г. Малера и Скрипичный концерт А. Берга (солист – А. Притчин). Грандиозный старт проложил путь серии не менее ярких событий, в числе которых уверенно лидирует одноактная опера для скрипки соло, камерного хора и ударных А. Сюмака «Cantos», основанная на фактах биографии поэта-модерниста Э. Паунда. Еще одна фестивальная опера – исключительно вокальная «Свадьба» композитора А. Соколович – воспроизвела сербский свадебный обряд языком пластического танца и современной вокальной техники.

«Cantos»А. Сюмака

Необычные сюрпризы подготовили хор MusicAeterna и датский проект Aquasonic – и если первый из них проходил в 4 часа утра в Пермской галерее-соборе и зрители, впечатленные после духовной музыки, встречали рассвет на Каме, то второй состоялся…под водой: музыканты играли и пели в аквариумах, размещенных на сцене. Не обошлось и без перформансов: в спектакле «Скрытые изречения» труппа центра Ежи Гротовского по-своему интерпретировала песни южных штатов Америки, вовлекая в свой ритуальный танец остальных; другое, не менее запоминающееся «шоу» принадлежало А. Батагову, который в своем фортепианном цикле зачитывал письма игумении Ново-Дивеевского монастыря Серафимы. Большое впечатление также произвело выступление профессора МГК А. Любимова, погрузившего всех в эпоху Сати и Кейджа.

Балет – главное «детище» С. Дягилева – в этом году предстал весьма широко. В пластическом спектакле «Распад атома» хореографа Л. Бурдинской  участвовали танцоры ее компании и актриса А. Хазанова, передавшие, по их словам, «одиночество и хрупкость человека». А на закрытии фестиваля состоялись целых три премьеры постановок балетов Стравинского – «Поцелуй феи» версии В. Самодурова, «Петрушка» В. Варнавы (в главной роли – прима-балерина Д. Вишнева) и «Жар-Птица» А. Мирошниченко.

«За кадром» остались незабываемые встречи, прогулки по городу, ежедневные открытия, знакомство с новой музыкой и, главное, – радушная и творческая атмосфера, после которой остались теплые воспоминания…

Надежда Травина,

V курс ИТФ

Фото Никиты Чунтомова и Марины Дмитриевой

№ 5 (166), май 2017

Церемония награждения

В этом году вновь состоялся фестиваль и Российская национальная театральная премия «Золотая маска». Уже в двадцать третий раз он объединил лучших актеров, режиссеров, драматургов, художников и, конечно же, спектакли со всей страны. Событию предшествовала кропотливая деятельность экспертного совета, члены которого тщательно отбирали самые яркие театральные работы из разных городов России. По результатам их решения был сформирован список наиболее заметных постановок прошедшего сезона (так называемый лонг-лист) и учреждены номинанты основной конкурсной программы.

В течение трех месяцев зрители и жюри могли увидеть претендентов на заветную «Маску» на самых крупных театральных площадках столицы (исключение составили лишь пермская «Травиата» и «Кабинет редкостей» питерского инженерного театра АХЕ – их смотрели на «родине»). Помимо показов опер, мюзиклов, драм большой и малой формы, в рамках «Маски» проходили и другие, не менее интересные мероприятия. Одним из них стал фестиваль перформансов «Золотая маска в городе», где актеры компании «Яркие люди» устраивали оригинальные шоу в парках, в метро, на вокзалах… Или электронное издание «Maskbook», для которого волонтеры-журналисты почти ежедневно готовили интервью с участниками премии. Театральный марафон завершился 19 апреля: на сцене Музыкального театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко прошла торжественная церемония награждения.

Радостный момент обретения долгожданных наград предварила минута молчания – в память об ушедшем из жизни Георгии Тараторкине, актере и бессменном президенте «Маски». И в дальнейшем вечер не казался чрезмерно пафосным: режиссер Нина Чусова построила его в виде чередования собственно вручений и остроумных диалогов ведущих (Анна Чиповская и Сергей Епишев), а расположившийся в дальнем углу сцены Московский ансамбль современной музыки сопровождал выходы лауреатов произведениями Ф. Гласса, С. Райха, Я. Ксенакиса… Для того чтобы публика не скучала, благодарственные речи органично «разбавлялись» появлением артистов мимического ансамбля Большого театра и Московского Государственного Театра пластического балета «Новый балет». Сценическое пространство, выполненное в черно-белой гамме (художник – Ксения Перетрухина), придавало действу благородную строгость.

«Золотая маска» 2017 года оказалась богатой на количество номинаций – 37 (!). И это, не считая премий Союза театральных деятелей РФ, лауреатами которой стали А. Айгумов, И. Богачева, А. Борисов, Р. Габриадзе, Г. Котов, Н. Мартон, О. Табаков, В. Этуш.

Лучший актер — Д. Козловский

В категории «оперетта/ мюзикл» лучшую женскую роль присудили Марии Биорк, сыгравшей Соню в рок-опере по роману Достоевского «Преступление и наказание» в режиссуре А. Кончаловского. Виктор Кривонос взял свою «Маску» за роль Аблеухова в мюзикле «Белый. Петербург», а Андрей Алексеев – в нем же за дирижерскую работу (петербургский Театр музыкальной комедии). В Самару увез награду лучший актер второго плана Владимир Гальченко (князь Серпуховской в мюзикле «Холстомер»). Спектаклем-победителем назвали работу красноярского ТЮЗа «Биндюжник и король», в котором сочеталось несочетаемое – игра света и тени, вокал актеров и выступление рок-музыкантов. Режиссер Роман Феодори, которого также отметило жюри, воплотил драматические события дореволюционной Одессы в новой эстетике.

В балете лидером стал «Скрипичный концерт №2» Мариинского театра, представивший одноименное сочинение Прокофьева языком танца. Хореограф Антон Пимонов, получивший свою премию, опирался на модели легендарного Баланчина: балерина Виктория Терешкина (еще одна обладательница «Маски») в черной пачке убедительно передала задуманную постановщиком идею томления и преодоления трудностей. Лучшую мужскую роль в этой номинации завоевал блистательный Игорь Булыцын в партии Меркуцио («Ромео и Джульетта» в Театре оперы и балета Екатеринбурга). Дирижер Павел Клиничев соревновался… с самим собой – эксперты представили три его интерпретации балетных сочинений, но в итоге «Ундина», поставленная в Большом театре, явилась первой. Не проигнорировали и так называемый contemporary dance: здесь всех обошел театр «Балет Москва», где семь танцовщиков в костюмах эпохи Голливуда наглядно продемонстрировали путь становления личности (спектакль «Все пути ведут на север»).

Музыкальный театр собрал самые громкие имена и неординарные постановки. Пермский театр оперы и балета имени П. И. Чайковского увез к себе целых три «Маски»: первая принадлежала восходящей оперной звезде Надежде Павловой (Виолетта в «Травиате»), вторая – еще более знаменитому режиссеру Роберту Уилсону (правда, за работу художника по свету); последнюю уже привычно забрал дирижер Теодор Курентзис. Опередив своих молодых коллег, лучшим композитором стал мэтр отечественной музыки Эдуард Артемьев, который написал партитуру к рок-опере «Преступление и наказание». Липарит Аветисян за роль де Грие в опере «Манон» был назван номером один среди мужских оперных певцов. Лучшей постановкой оказалась «Роделинда» в Большом театре – новое прочтение оперы Генделя режиссером и еще одним лауреатом Ричардом Джонсом. Среди художников жюри выделило Этель Иошпу, оформившую сцену в «Саломее» Новой оперы, среди костюмеров – Елену Турчанинову за «Снегурочку» театра «Новый дом» (Новосибирск). Специальной премии удостоились создатели спектакля «Геракл» из Уфы – дирижер Артем Макаров и солистка Диляра Идрисова.

Самая «молодая» номинация – «Эксперимент» –  оправдала свое название. Зрители то оказывались участниками «Разговора беженцев» (пьеса Бертольда Брехта), то переживали историю человеческой коммуникации с актерами-аутистами петербургского «Языка птиц»… В итоге приз достался уже упомянутому спектаклю «Снегурочка», где композитор А. Маноцков создал музыкальное царство из шумов, скрипов и скрежетов.

Театр кукол, увы, не так популярен у широкой публики, однако и здесь нашлись свои триумфаторы. Это Анна Сомкина и Александр Балсанов (категория «работа актера»), режиссер Наталья Пахомова («Сказка с закрытыми глазами «Ежик в тумане»», представление от Московского театра кукол) и художник Виктор Антонов («Железо», Петрозаводск). Лучшей кукольной постановкой по праву оказалось «Колино сочинение», в котором авторы продюсерского центра КонтАрт обратились к внутреннему миру ребенка с синдромом Дауна.

Наконец, настал черед и драматического театра. Здесь велась нешуточная борьба, поскольку номинанты не уступали друг другу в таланте и мастерстве. Актер Данила Козловский получил свою «Маску» за роль Гамлета в постановке Л. Додина, Евгения Симонова – за роль Софьи Толстой в «Русском романе» (театр имени Вл. Маяковского). Кстати, этот спектакль был отмечен премией и в номинации «Большая форма», равно как и его драматург Марюс Ивашкявичюс в своей категории. Лучшие второстепенные «герои» – актеры Елена Немзер и Хольгер Мюнценмайер (работы «Ворон» Александринки и «Жили-были» Шарыпово). Художественный руководитель питерского БДТ Андрей Могучий унес «Маску» лучшего режиссера, Николай Рощин – художника уже упомянутого «Ворона», Елена Соловьева была отмечена за костюмы к фарсу «Корабль дураков». В разделе «Малая форма» вперед вырвался «Магадан/Кабаре»: «продукт» столичного театра «Около дома Станиславского» рассказал о жизни северного города времен ГУЛАГа, а также о тщетном поиске смысла жизни. Отдельная награда заслуженно досталась «Трем сестрам» режиссера Тимофея Кулябина, где актеры четыре часа передавали сюжет чеховской пьесы языком глухонемых.

Автору этих строк посчастливилось не только присутствовать на церемонии награждения, но и быть частичкой этого, безусловно, грандиозного культурного события. Огромное спасибо всей команде «Золотой маски» во главе с президентом Игорем Костолевским и генеральным директором Марией Ревякиной за то, что три месяца мы, волонтеры-журналисты, находились в музыкально-театральном калейдоскопе и переживали настоящий катарсис. Ведь, как справедливо писал Шекспир, «весь мир – театр, в нем женщины, мужчины – все актеры. У них свои есть выходы, уходы. И каждый не одну играет роль…»

Надежда Травина,
IV курс ИТФ
Фото Дмитрия Дубинского

№ 3 (164), март 2017

М. Вайнберг

В конце зимы любой желающий мог стать свидетелем эпохального события в Большом театре: с 16 по 19 февраля там проходил Международный форум «Мечислав Вайнберг (1919–1996). Возвращение». Три постановки опер Вайнберга; три концерта камерной музыки и мировые премьеры; четыре круглых стола; шесть творческих встреч; научная конференция с участием 40 музыкантов, ученых-музыковедов из восьми стран – такая грандиозная программа была заявлена. И она действительно оказалась очень яркой.

Опера «Идиот». Большой театр, 2017

Примечательна даже сама история зарождения Форума. Не секрет, что мероприятия такого масштаба обычно приурочены к крупным юбилеям или годовщинам, а до 200-летия М. Вайнберга еще два года. Но сегодня интерес к творчеству композитора невероятно высок за рубежом, актуальность и острота его тем приобретают все более злободневный характер, и российский музыкальный мир не остался в стороне. Только в 2016 году сразу два крупных театра страны представили новые постановки опер Вайнберга: «Идиот» в Мариинском театре (июль, концертное исполнение) и «Пассажирка» в Екатеринбургском театре оперы и балета (см. «Трибуна молодого журналиста», 2016 №8 – ред.). А в 2017-м в Москве вышли еще два спектакля: «Пассажирка» на сцене театра «Новая опера» и «Идиот» в Большом театре. Именно в это время и родилась идея Форума как обобщающего и объединяющего начала, способного глубоко погрузить зрителя-слушателя в необъятную и во многом еще непознанную звуковую Вселенную композитора Вайнберга.

Опера «Пассажирка». Новая опера, 2017

Главными организаторами Форума стали Государственный академический Большой театр России и газета «Музыкальное обозрение», куратором Форума и конференции – главный редактор «Музыкального обозрения» Андрей Устинов, научным консультантом – научный сотрудник кафедры истории еврейской музыки Университета музыки им. Ф. Листа в Веймаре Антонина Клокова. Среди участников Форума такие значительные организации, как Государственный институт искусствознания, Институт Адама Мицкевича в Варшаве, Государственный Мариинский театр, Екатеринбургский государственный академический театр оперы и балета, Московский театр «Новая опера». Время проведения также было выбрано неслучайно: именно на февраль Большой театр запланировал премьеру оперы Вайнберга «Идиот».

Форум торжественно открылся 16 февраля двумя круглыми столами: «Оперы Мечислава Вайнберга в контексте современного театра» и «Опера “Идиот” на российской сцене». И если первое событие представляло собой широкую общественную площадку для всех участников Форума, то вторая половина заседания вылилась во встречу с постановщиками нового спектакля – режиссером Евгением Арье и дирижером Михалом Клауза, – которая затем плавно переросла в доклад музыковеда Светланы Войткевич о самом оперном произведении.

Новая постановка Большого театра не вызвала однозначного восторга. Невольно напрашивалось сравнение с концертным (но, пожалуй, не менее полноценным) исполнением «Идиота» в стенах Мариинского театра в июле 2016 года. И если в Петербурге после спектакля не возникало желания разделять музыкальное и сценическое воплощение оперы – настолько цельным, единым, глубоким и по-настоящему «достоевским» оно получилось, то в послевкусие от московской постановки, помимо восхищения, вплеталось четкое ощущение излишних или, возможно, не до конца сложившихся решений.

Спорным показался образ Аглаи (Виктория Каркачева), довольно неожиданным было появление на инвалидной коляске Епанчиной (Елена Манистина), и, наконец, ярое несогласие вызвал образ Князя Мышкина (Станислав Мостовой) – как преувеличенно чрезмерно больного, убогого человека. Абсолютно нелепо и ужасающе выглядело ожившее на экране, иногда передернутое нелепыми гримасами с высунутым языком лицо Настасьи Филипповны. Да и три точильщика (само по себе крайне интересное решение!) не так органично, как хотелось бы, вписались в сюжетную канву постановки.

При всем этом «Идиот» Вайнберга в сценическом прочтении Арье, несомненно, не утратил «дух» Достоевского. Полифоническое ощущение пространства и времени создавалось за счет подвижного разделения сценической площадки и эффектного использования экрана в ее глубине. Помимо упомянутого выше неудачного момента в финале, образы, рожденные на экране, как и весь визуальный ряд, появляющийся из глубины сцены (отображенный для зрителей портрет, рассматриваемый кем-то из героев; изменяющиеся образы расшатанной реальности в момент приступа Князя, огонь, поезд…) – все эти детали значительно углубляли и расширяли пространственно-временной континуум. Дизайнерское решение спектакля (Галина Соловьева), как и световое (Дамир Исмагилов) и, особенно, пластическое (Игорь Качаев) были отлично продуманы. Запомнились и красно-черная гамма первого действия, кульминационно взорвавшаяся сценой брошенных денег… И белоснежные оттенки второго, когда тонкая грань миров еще не пройдена, но это непременно произойдет… И пластичный миманс на фоне событий (подобный заводным куклам, марионеткам), лишь подчеркивающий трагизм и неотвратимость развязки…

Фантастически хороши были образы трех героев оперы: это Настасья Филипповна (Мария Лобанова), Рогожин (Николай Казанский) и Лебедев (Константин Сучков). Особенно Лебедев! Непростая в интерпретации Вайнберга роль резонера, в каком-то смысле злого гения происходящего действия, была значительно нивелирована режиссером, но даже оставшихся деталей хватило солисту, чтобы едко и иронично сплести свою сюжетную нить. Да и Настасья Филипповна с Рогожиным вышли очень «достоевскими»!

Но, бесспорно, наиболее ярким, напряженным и взрывным моментом в спектакле стал конец первого акта. Сначала сцена у Иволгиных, затем именины и, наконец, эпизод сожжения денег – это, конечно, были самые цельные и самые захватывающие мгновения сценического действия.

Растущее внимание к музыкальному театру Мечислава Вайнберга не может не радовать. Хочется надеяться, что оно будет преумножено, и мы еще не раз подискутируем о художественных решениях его сценических работ, включая постановки его последнего творения – оперы «Идиот». Тем более что налицо явное возрождение всестороннего интереса к творчеству этого выдающегося композитора ХХ века.

Ольга Ординарцева,
выпускница МГК
Фото Дамира Юсупова

№ 9 (161), декабрь 2016

Международный хоровой конгресс, основанный профессором С. С. Калининым – ежегодное событие, дающее уникальную возможность познакомиться с хоровой музыкальной культурой различных стран и народов. Верный идеалам просвещения и творческого сотрудничества, третий по счету Конгресс познакомил московскую публику с коллективами России (Москва, Нижний Новгород), США, Белоруссии и Латвии, причем все хоры обладали поистине неповторимым «лицом». В этот раз Конгресс проходил с 22 сентября по 28 октября и был посвящен 150-летию Московской консерватории.

Хор «Balsis» после выступления

Хор храма в честь Собора Всех Белорусских Святых под руководством Натальи Гапличник из города Гродно (Беларусь) запомнился слушателям невероятно глубоким исполнением, редким сочетанием трепета души и вдумчивой монументальности, придающим совершенно особое звучание духовной музыке.

Рижский хор «Balsis» («Голоса») Интса Тетеровскиса произвел неизгладимое впечатление обработками народных латышских песен и произведениями композиторов Латвии. Самобытный коллектив завораживающе действовал на публику и неизменно вызывал бурю восторженных оваций.

Американский хор «Славянка» из Сан-Франциско под управлением Ирины Шачневой (в двух составах – мужском и смешанном), с одинаковым блеском справился как с русской, так и с традиционно американской программой. Особо выдающимся стало исполнение Казачьих песен в обработке И. Шачневой: сильные голоса звучали в тембровом согласии, а от низких звуков трепетали и стены и сердца. Такая прочувствованная и мощная музыка не оставила никого равнодушным.

Хоры Нижегородской консерватории – смешанный и женский (дирижеры Борис Маркус и Николай Покровский), продемонстрировали высокую планку исполнительского мастерства, тщательную работу над литературным текстом и глубокое понимание художественных образов. Многим запомнилась интерпретация произведения Бенджамина Бриттена «Ad majored dei gloriam», которую представил смешанный хор.

Выступление хора Московс-кой консерватории под руководством проф. С. С. Калинина завершало хоровой Конгресс. Это был особенный концерт в день юбилея художественного руководителя коллектива, большой музыкальный праздник для публики и всех участников (см. об этом событии  – «РМ» 2016, ноябрь).

Нововведением этого года стали не только взаимные мастер-классы дирижеров, но и совместное музицирование хоров. Так, концерт великолепного «Balsis» в Рахманиновском зале венчало совместное с хором МГК исполнение народной песни «Put vejiņi» (дирижировал И. Тетеровскис). А исполнением русской народной песни «Вниз по матушке, по Волге» в обработке Свешникова закончилось выступление хора «Славянка» из Сан-Франциско, к которому присоединились и москвичи (дирижировала И. Шачнева).

Совместное хоровое пение – это живой мост культур, позволяющий проникнуться чужой традицией, не теряя собственной уникальности. Такое единство людей, их чувств и голосов, звучащих в согласии, – живое свидетельство того, какими должны быть наши идеалы.

Ирина Панфилова,
III курс ДФ

№ 9 (161), декабрь 2016

Violinfest – масштабный многоформатный проект, цель которого –популяризация скрипичной классической музыки, просветительская и образовательная деятельность. Фестиваль имеет свою концепцию, своих друзей, спонсоров и партнеров, проходит в разных точках земного шара. В России это Москва и Петербург.

Среди исполнителей – мэтры скрипичной музыки Максим Венгеров, Шломо Минц, Дэниел Хоуп, Марианна Васильева, Григорий Калиновский, Антал Залай, а также молодые музыканты, подающие обоснованные надежды стать выдающимися скрипачами в будущем. Например, девятилетний виртуоз из Санкт-Петербурга, скрипач в четвертом поколении Александр Кулицкий, лауреаты пятнадцатого Международного конкурса имени Г. Венявского – Верико Чумбуридзе (Турция – Грузия), Сейдзи Окамото (Япония), Бомсори Ким (Южная Корея).

Замечательно, что в программах фестиваля принимают участие не только мастера скрипичной музыки, но и прекрасные исполнители других специальностей: Полина Осетинская (фортепиано), Рустем Сайткулов (фортепиано), Петр Лаул (фортепиано), Юлиан Милкис (кларнет), дирижер Петр Сулковский. Проводятся и мастер-классы, лекции для детей и взрослых. Оригинальным событием стал спектакль «Неизвестный друг» – в нем приняла участие актриса, народная артистка России Ксения Раппопорт. В январе грядущего года зритель сможет побывать на благотворительном концерте «Желтые звезды», в котором известная актриса Чулпан Хаматова выступит в качестве чтеца.

Один из концертов уже второго Международного скрипичного фестиваля состоялся 4 ноября в Большом зале. Знаменитый скрипач-виртуоз Максим Венгеров в дуэте с замечательным пианистом Рустемом Сайткуловым сыграли сонаты Шуберта, Бетховена, Равеля, а также сочинения Эрнста, Крейслера, Паганини – блестящие, скрипичные пьесы, которые пользуются большим успехом у публики.

В концепции фестиваля указано, что он ассоциирует себя с именем Альберта Эйнштейна. Известно, что великий ученый, лауреат Нобелевской премии по физике, был виртуозным скрипачом. В контексте всего события Эйнштейн – символ, человек, который использовал скрипичную музыку как стимул для интеллектуального развития. Последнее и является главной целью Violinfest.

Мария Невидимова,
I курс ИТФ

№ 9 (161), декабрь 2016

Фестивали современной музыки всегда полны сюрпризов – как для искушенной публики, так и для того, кто впервые решил приобщиться к свежему потоку нынешней музыкальной мысли. Одно из самых знаменитых событий подобного рода – фестиваль «Московская осень», открывшийся уже в 38-й раз. Из всех предложенных «блюд» обширного «меню» фестиваля меня особенно заинтересовал концерт под названием «Гости из Франции». О них и пойдет речь.

Итак, вечер 2 ноября в Доме композиторов обещал быть чем-то из ряда вон выходящим, к тому же с французским акцентом. Иногда французское преломлялось сквозь испанские корни (Хосе Мигель Фернандес), уходило далеко на Восток – в Японию (Иширо Нодаира), Китай (Жанг Ксиао Фу), или вовсе рассеивалось в фигуре бразильского американца (Пауло Шагас). Концерт официально приурочили к 40-летию ансамбля Марка Пекарского, и потому на сцене сперва прозвучали вступительные слова председателя московского отделения Союза композиторов Олега Галахова и самого Марка Пекарского. Вся «юбилейная» музыка была написана для ударных и исполнена выдающимся музыкантом Тьерри Миролио, увлекшего публику своей энергетикой.

Особую атмосферу создавали электронные звучания – они сопровождали каждое сочинение. Организаторы явно рассчитывали на стереоэффект и разместили 6 динамиков в разных углах зала. Первый поток электронных звуков пошел словно бы из-за закрытой двери слева и все головы (моя тоже) невольно повернулись в том направлении. Хитрость электроники заключалась в том, что частенько она синтезировала сиюмоментную комбинацию ударных, и потому движение голов было вызвано и любопытством: у них что же, за дверью еще один ударник сидит?! Мало-помалу публика убедилась, что ловкий г-н Фернандес, отвечавший за электронику, водит ее за нос, и продолжила созерцать происходящее на сцене.

А созерцать было что: сцена оснащалась большим экраном, и к каждому произведению подобрали свой видеоряд. Местами он представлял съемки движений исполнителя в режиме Live (камера спряталась где-то в недрах барабанной установки, и проецировала изображение в небывалых оттенках). Le Grand Jeu композитора Бруно Монтовани по картине Марко Дель Ре повлекло за собой видео из целой серии картин. Их несколько первобытный и оригинальный стиль органично сочетался с особенностью исполнения: звук извлекался исключительно руками в некой шаманско-архаичной манере. Дополняла этот ансамбль пантомима: изящная девушка в трико a la картина на экране двигалась то нарочито медленно, то превращалась в ураган.

Три сочинения потрясли меня более всего. Первое из них – Homotopy Фернандеса. Вероятно, одной из причин успеха и криков «браво» по окончании был органичный синтез музыки и ее технического воплощения. Сначала, буквально из темноты (свет на сцене минимальный, чтобы не мешать восприятию видео) возникал звон двух округлых пластин; звук (на грани затухания) поддерживался медленным, почти ритуальным трением пластин друг о друга, подхватывался электроникой и обволакивал весь зал. Затем взмах руки исполнителя порождал некие световые блики на экране, движущиеся в ритме музыкального пульса. Глаз просто наслаждался этими линиями, не понимая, что конкретно он видит. Постепенно свет начинал выхватывать из темноты обнаженную женскую фигуру со скрещенными на груди руками: высвечивая одну часть тела за другой и никогда не освещая ее полностью, он провоцировал почти эротическое ощущение. Это было самое мистическое впечатление вечера.

Другое сочинение – Nourilang г-на Жанг Ксиао Фу – несло в себе сильный отпечаток буддизма. Бесконечно крутящиеся на экране сутры и магия дыма от благовонных палочек складывались в нечто надвременное; возникала иллюзия движения между двумя рядами вращающихся сутр навстречу солнцу. Ослепительный свет в конце пути вкупе с оглушающим crescendo заставили меня буквально подпрыгнуть в кресле. Но сила этой композиции, разумеется, заключалась не в звуковой мощи, а в общем (скорее, духовном) впечатлении. Синтезированное хоровое пение и уход исполнителя за сцену в конце только укрепили его.

На «десерт» было оставлено нечто, погрузившее всех в легкое недоумение. В программе произошли изменения, и ведущая концерта звонко объявила: «Пауло Шагас – “Сизиф в ушах”». Честно скажу, сначала я подумала, что ослышалась. Но надпись на экране развеяла сомнения относительно собственных ушей. Что же автор хотел сказать таким названием? Пожалуй, сизифовым трудом можно считать усилия исполнителя, который в абсолютной темноте и лишь при свете экрана неистовствовал за своими барабанами. Хотя и напрасно – внимание слушателей целиком сосредоточилось на фильме: все с замиранием сердца следили за приключениями немолодого мужчины весьма опрятной наружности и его тщанием пересечь некий холм, покрытый мелкими подлыми камнями – он пачкал в пыли изящный плащ при почти натужных попытках съехать вниз как с детской горки. Страшно хотелось, чтобы он, наконец, оседлал этот холм и прекратил мучить публику – что ему, собственно, и удалось (правда, при невыясненных обстоятельствах…).

В целом, вечер доставил много удовольствия. Очень жаль, что не все слушатели остались до конца и насладились разнообразием художественных эффектов предложенной музыки. Среди публики я с приятным удивлением отметила группу юношей из военно-морского училища, организованно совершивших культпоход на это мероприятие и жарко обсуждавших наиболее запомнившиеся моменты. Стоявшие неподалеку старички были увлечены аутентичным произнесением новой для них венгерской фамилии. Хорошо, если каждый концерт будет вызывать такую живую реакцию!

Маргарита Попова,
IV курс ИТФ