№5 (175), май 2018

14 апреля в Мемориальной квартире Святослава Рихтера состоялся очередной концерт из цикла «Годы странствий: Англия – Америка». Без концерта, посвященного музыке поистине культового композитора – Джона Кейджа – такой цикл был бы немыслим. Ведь кто, как не он, философ музыки, совершил переворот не только в композиторском методе. Изобретатель и отчаянный экспериментатор, Кейдж не просто расширил границы понимания, что является музыкой – он их стер.

Входя в уютный и домашний зал квартиры Рихтера, меньше всего ожидаешь услышать музыку Джона Кейджа, которая до сих пор вызывает острые дискуссии. Меньше всего ожидаешь увидеть на сцене… струнный бензобак. Странно: сам зал, казалось бы, не располагает к непривычным электронным звучаниям, препарациям, разнообразным шумам и элементам перформанса. Тем не менее, никакого отторжения не возникло – подобные музыкальные эксперименты органично вписались в пространство музея и образовали цельное художественное явление.

Композитор утверждал: «Музыкой можно назвать абсолютно все. «Немузыки» просто нет». Так, эту установку в полной мере можно было прочувствовать на монографическом концерте-посвящении. Диапазон звучаний в произведениях Кейджа простирался от нежного, классического вокала до омузыкаленного дыхания, шепота, хохота, от привычных звуков акустического рояля до самых необычных электронных. Вступительное слово музыковеда Надежды Игнатьевой и краткий, но информативный экскурс по программе концерта от непосредственного его участника Дмитрия Чеглакова подготовили слушателей к музыке, чьи звуковые вибрации физически ощущались.

Концерт открыли три коротких соло из сборника Songbook: № 17 для голоса с электроникой (Дмитрий Чеглаков), импровизационное соло № 52 «Ария №2» для голоса в исполнении Татьяны Михеевой и соло № 74 для голоса (Дмитрий Чеглаков). Вслед за голосовыми миниатюрами Татьяна Михеева и Полина Николаева продемонстрировали медитативные «Литании для кита». Диалог певиц, перемещающихся в зале, завораживал, словно вводил слушателей в некий транс. Завершило первое отделение исполненное Дмитрием Чеглаковым «Дыхание» с электроникой (Соло № 22 из Songbook), демонстрирующее четыре разных типа дыхания.

Вторая часть концерта представляла собой hommage Кейджу. Прекрасным образным ответом «Литаниям» стало изысканное, тонкое звучание электроакустической композиции «Колыбельная для двух роялей: реального и виртуального» Татьяны Михеевой в ее же исполнении. В неспешно развивающемся диалоге двух инструментов рождалась простая диатоническая мелодия. Неожиданный эффект возник в самом начале произведения: создавалось ощущение, что звук зарождался внутри тебя самого, и лишь впоследствии, появившись в воображении зрителя, переходил к музыканту.

Последний номер программы окончательно поразил тех, кто осмелился досидеть до конца этого необычного концерта. Совместная импровизация Дмитрия Чеглакова (электроника) и Святослава Пономарева (перкуссия) «Очень тихая музыка» напоминала скорее мистическое действо: в полной темноте, с периодическим аккомпанементом дым-машины, музыканты создавали абсолютно неведомые звучания, распознать среди которых электронные и акустические было почти невозможно. После концерта публика разделилась на два лагеря: кто-то уходил в некотором замешательстве, а, возможно, и с радостью, что все закончилось. Но подавляющее большинство с нескрываемым любопытством отправилось изучать весь огромный арсенал перкуссиониста. Музыкант играл не только на представленном в самом начале концерта самодельном струнном бензобаке, но и использовал в качестве ударных и шумовых инструментов самые немыслимые предметы (причем, не все из них получилось идентифицировать): кости, разнообразные молоточки, сантехнические трубы, проволока и многое другое.

Судя по всему, некоторые постоянные слушатели концертов в квартире Рихтера никак не ожидали услышать то, что прозвучало в этот день – многие уходили посередине концерта. Удивительно: Кейдж родился более ста лет назад, но его музыка до сих пор terra incognita, несмотря на давние и многократные попытки исполнителей познакомить русских меломанов с его пьесами. Творчество Кейджа можно любить или не любить (впрочем, последний вариант более распространен). Однако, после знакомства с его сочинениями собственное восприятие музыкального материала неизменно меняется, обнаруживая новые грани понимания такого неоднозначного явления, как музыка.

Кристина Агаронян, IV курс ИТФ

№5 (175), май 2018

27 апреля в Большом зале выдающийся пианист Фредерик Кемпф дал сольный концерт. Название вечера – «20 лет в России» – было выбрано неслучайно. Выступление перед русской публикой для Кемпфа стало особой традицией. Именно в России он приобрел известность, когда в 1998 году на    XI Международном конкурсе имени П.И. Чайковского ему присудили 3-ю премию. Уже тогда в своем интервью он с восторгом восклицал: «В России очень страстная, эмоциональная публика. Чувствуется, что люди понимают музыку. Это прелесть – играть здесь!»

Концерт открылся вступительным словом музыкального критика Артема Варгафтика, который яркой эмоциональной речью подчеркивал степень таланта пианиста. Перед исполнением каждого номера ведущий представлял компактную, но очень емкую и содержательную аннотацию.

Программа включала в себя этюды op. 10 Шопена, этюды-картины op. 39 Рахманинова, а также прелюдию, интермеццо и финал Николая Капустина. Выбор этого композитора – весьма оригинальная находка. Сквозь колоритную, «пряную» джазовую аккордику, импульсивно-огненную ритмику проскальзывали черты шопеновской, а временами и рахманиновской экспрессии. Безусловно, это создавало поразительную слитность в драматургии всего концерта. Особое впечатление произвела прелюдия Капустина, которая в интерпретации Кемпфа звучала подобно музыкальному «полотну», заполненному гаммой многоцветных ассоциаций.

В этюдах Шопена Кемпф продемонстрировал блестящую технику, умение тонко чувствовать художественную задачу пьесы. При этом трактовка образов некоторых этюдов у музыканта индивидуальна. Например, в этюде С-dur Кемпф удивительным образом сочетал торжественную «космическую» высокопарность и мягкую игру, богатую различными нюансами (филигранное выделение басов, снятие педали в некоторых моментах).

В этюде E-dur пианист избрал более подвижный темп, что слегка нарушало сдержанность благородной напевной темы и движущейся фактуры. Превосходно прозвучал также и «Революционный этюд» c-moll в особо трогательном воплощении трагического пафоса. В этюдах-картинах Кемпф с живописной рельефностью воплотил образы рахманиновских музыкальных «фресок». А в «Чайке» картину моря с жалобными птичьими криками пианист передал удивительно трепетными интонациями.

На бис Фридерик Кемпф исполнил вторую часть «Патетической» сонаты Бетховена в манере, близкой этюду E-dur Шопена. Философская созерцательность мгновенно сменялась легкой взволнованной кантиленой.

Несомненно, каждое выступление английского пианиста является знаковым событием в концертной жизни России. К сожалению, в этот раз публики было не так много. Трудно сказать, с чем это связано – возможно, с высокими ценами на билеты, возможно, с отсутствием громкой рекламы. Тем не менее, успех концерта был оглушительным. Говоря словами А. Варгафтика, остается лишь пожелать Кемпфу «многих счастливых возвращений в Россию».

Андрей Жданов, I курс ИТФ

№5 (175), май 2018

Музыка, вышедшая в этом учебном году из-под пера молодых консерваторских композиторов, прозвучала 5 мая в зале им. Н.Я. Мясковского. Студенты II курса композиторского факультета представили любителям «чего-то нового» свои произведения. В прошлом сезоне они уже провели подобный концерт в Овальном зале Музея Рубинштейна, и тогда возникла прекрасная идея исполнять «новоиспеченную» музыку каждый год. Ребята показывали недавно написанные сочинения как самостоятельно, так и с помощью своих друзей-музыкантов.

Каждый молодой автор ищет свой стиль. Каждое сочинение требует индивидуального решения. Потому на концерте звучала очень разная музыка: иногда легкая и мелодичная, местами тревожная и настойчивая, где-то таинственная и магическая. В основном это были пьесы для фортепиано: Прелюдия на русскую тему Владимира Такинова, «Пьеса» Кристины Оганесян, «Фантазия» Романа Млодика, «Поэтические картинки» Виктора Корсакова. Виктор Зиновьев представил на концерте «Каденцию» для флейты соло.

Большое разнообразие в концерт внесло исполнение двух контрастных пьес для органа (Вера Петрова). Разными красками переливались обработки русских народных песен («По морю, морю синему» в обработке Петра Дятлова для виолончели и фортепиано), были продемонстрированы необычные тембровые сочетания (в «Плутониаде» для балалайки и тенора Елизаветы Згирской на слова А. Зайцева). Очень энергично прозвучало Flamenco Ынхе Им для ансамбля ударных инструментов и Квинтет для медных духовых Павла Микаеляна.

Некоторые композиторы комментировали свои сочинения. Так, Анастасия Рыкалова рассказала о своих Вариациях для виолончели и фортепиано: «Тему я писала долго, а начиная со второй вариации стало так легко, что, казалось, я не успеваю записывать. Музыка сама привела меня к неожиданному финалу в Fis-dur».

Квинтет для медных духовых инструментов П. Микаеляна находится еще в стадии завершения. По словам самого композитора, выбор инструментального состава объясняется просто – желанием «набить руку» под руководством профессора Ю.С. Каспарова в сочинении для всех групп инструментов (две трубы, валторна, тромбон и туба). Первая часть квинтета была написана осенью прошлого года, вторая в январе нынешнего, а буквально накануне концерта родилась идея третьей части.

Надеюсь, что музыкальные встречи с молодыми авторами, которые способны заинтересовать и порадовать публику своим творчеством, продолжатся и в следующем году.

Антонина Чукаева, II курс, муз. журналистика

№ 4 (174), апрель 2018

17 марта в Концертном зале им. П.И. Чайковского состоялся второй концерт Пятого Международного фестиваля «Опера Априори». В программе приняли участие Стефани д`Устрак (меццо-сопрано) и камерный оркестр «Musica Viva» под управлением дирижера Александра Рудина. Солистами также выступили Федор Строганов (клавесин), Владислав Песин (скрипка), Василий Антипов (теорба) и сам маэстро (виолончель и бубен).

Фестиваль «Опера Априори», в сущности, уникален: здесь каждый может найти музыку для своей души и интересов. Продюсер и создатель фестиваля Елена Харакидзян отмечает: «Отсутствие оперных шлягеров и неизвестные на слух названия произведений – та terra incognita, на которую бояться ступить даже поклонники оперного жанра. Это путь через «тернии – к звездам», путь к обретению своей собственной публики, которая разделяет мои музыкальные пристрастия и духовные ценности, и которая готова открыть вместе со мной новые двери в неисчерпаемый мир вокальной музыки».

Звезда мировой оперы Стефани д`Устрак посетила фестиваль «Опера Априори» уже во второй раз. Тембр голоса этой певицы всегда поражает своим богатством, сочностью звука, а также удивительной нежностью и красотой. В репертуаре артистки множество произведений – от эпохи барокко до XX века. Впрочем, программа концерта была представлена как вокальной, так и инструментальной музыкой композиторов французского барокко – Марка-Антуана Шарпантье, Жана-Батиста Люлли, Жана-Филиппа Рамо, Андре Кампра.

Весьма запомнилось исполнение д`Устрак арии Армиды из одноименной оперы Люлли. Благодаря великолепному актерскому мастерству певица ярко воплотила на сцене образ роковой волшебницы. Также хотелось бы отметить и номер «на бис» – знаменитую арию Орфея из оперы Глюка: французской диве в содружестве с маэстро Рудиным и его подопечными удалось вдохнуть хрупкость и утонченность в этот вокальный шедевр.

Musica Viva в тот вечер порадовала и обилием инструментальной музыки. Среди всего многообразия особенно впечатлила сюита из оперы Люлли «Мещанин во дворянстве» с турецким маршем (после концерта многие продолжали напевать его восточную тему). Весь вечер Стефани д`Устрак общалась с маэстро как со старым другом – например, часто шутила с ним во время пауз, и публике был слышен ее игривый смех. Эта легкость и непринужденность передалась зрителям, и концерт пролетел на одном дыхании.

Маргарита Говердовская,

I курс ИТФ

Фото Иры Полярной

№ 4 (174), апрель 2018

В Большом зале прошел концерт, посвященный юбилею сэра Эндрю Ллойда Уэббера. На сцене объединились давно знакомые, но такие любимые герои мюзиклов Уэббера: Иисус завел разговор с Эвитой, Кристина робко улыбнулась Марии Магдалине, Фантом почтительно пожал лапу коту Бастоферу Джонсу, а Иуда ласково гладил по спинке кошку Гризабеллу. «В темноте ликует зал… О, как долго он ждал!» – словно об этом самом концерте и пела Норма Десмонд.

Автор проекта – президент фонда «Опера» Вера Кононова, – в тот вечер вывела на главную консерваторскую сцену Государственный духовой оркестр России под управлением заслуженного артиста РФ Андрея Колотушкина, а также солистов: Ивана Ожогина (баритон), Игоря Балалаева (тенор), Оксану Костецкую (сопрано) и Елену Моисееву (сопрано).

Спящие люди присутствуют на всех концертах. Они наводняют партер, забивают балкон, клюют носом в фойе. Неудивительно: полутьма зала, удобное кресло и позднее время берут свое. Но на юбилее Эндрю Ллойда Уэббера они куда-то запропастились. Было не до сна – с дирижером танцевала половина зала, и публика едва не получила ожоги от горячего пения Ивана Ожогина.

Концерт завершился без сверхъестественных событий: люстра не упала, декорации не исчезли, люди не покинули зал после первого отделения. Но ария Фантома еще долго носилась в воздухе, проникая в автобусы, метро и автомобили…

Алиса Насибуллина,

II курс ИТФ

№ 4 (174), апрель 2018

12 марта в Московском государственном лингвистическом университете прошел авторский концерт камерной музыки Жанны Верениновой. Вечер был приурочен к выходу нового сборника романсов композитора на слова поэтов серебряного века и получил подзаголовок «Этот мир из серебра…».

Жанна Борисовна Веренинова, лингвист по образованию, профессор кафедры фонетики английского языка МГЛУ дар композитора открыла в себе давно. Сфера ее творческих интересов – русский романс. Записывать музыкальные темы и создавать к ним фортепианную партию Верениновой помогает пианист Олег Серебренников. На концерте он выступил в роли концертмейстера.

«Этот мир из серебра…» – уже пятый сборник романсов Верениновой. В него вошли миниатюры на слова Ахматовой, Цветаевой, Есенина, Блока, Северянина. Кроме вокальных пьес на слова поэтов серебряного века на концерте прозвучали опусы на тексты Тютчева и несколько песен на стихи самого автора.

Вошедшие в программу вечера романсы Верениновой обобщили лучшие традиции русского камерного вокального наследия XIX-XX веков. Мелодика свободного дыхания, разнообразие гармоний, текучесть муыкальной формы, экспрессивность образов в них близка Глинке, Балакиреву и Чайковскому. А вдумчивое отношение композитора к слову, детальное воплощение каждого сюжетного поворота в музыке – миниатюрам Даргомыжского, Мусоргского или Шостаковича.

Круг тем, затронутых Верениновой в вокальных пьесах невероятно широк. Здесь и любовная лирика («О тебе вспоминаю я редко», «Вот оно, глупое счастье», «Грустный вальс»), и пейзажные миниатюры, («Гроздья черемухи», «Звезды»), и религиозные романсы («Божий ангел зимним утром», «Образ Троеручицы»), и автобиографические опусы («Я – композитор»). Тему Востока автор самобытно раскрыла в романсе «Шаганэ ты моя, Шаганэ…», где к голосу и роялю добавился колоритный ориентальный танец.

Романсы Жанны Верениновой в концерте исполнили солисты театра Новая опера. Елена Терентьева (сопрано) отличилась проникновенной музыкальностью в лирических миниатюрах и непринужденной виртуозностью в задорно-характерных романсах. Александра Саульская-Шулятьева (меццо-сопрано) – грудным бархатным тембром. Дмитрий Орлов (тенор) – фирменными «зависаниями» на высоких нотах. Вениамин Егоров (бас-баритон) – сочными низами и ярким театральным артистизмом. В финале артисты объединились в ансамбль, исполнив «Посвящение романсу» на слова автора, которое торжественно завершило вечер.

Анастасия Попова,

аспирантка МГК

№ 4 (174), апрель 2018

3 апреля в Большом зале состоялся сольный концерт заслуженного артиста России, профессора Павла Нерсесьяна (фортепиано). В программу вошли произведения всеми любимых композиторов-романтиков – Фридерика Шопена и Роберта Шумана, которые в исполнении Нерсесьяна приобрели неповторимое звучание.

Для Нерсесьяна всегда важен образ – живой, цельный, предельно концентрированный и прекрасно сконструированный, сильный и убедительный. Что бы он ни играл, его концепции всегда говорят о самом главном, без излишеств, отвлекающих от создания художественной картины.

Пианист открыл концерт тремя Ноктюрнами Шопена (оp. 15). Это был восторженный гимн весне – особенно пленительно звучал Ноктюрн фа-диез мажор со своими «ручейками» мелких нот. На краю сцены поставили цветы на манер живой изгороди: все вместе производило очень приятное впечатление свежести и обновления окружающей природы. Ноктюрн соль минор напомнил о теме романтического странника (der Wanderer), путника, идущего навстречу природе. Весьма тихо, прозрачно Павел Нерсесьян исполнил хорал, который в конце достиг поистине бетховенской глубины.

Вечер продолжили Симфонические этюды Шумана (оp. 13) – повествование о пути и становлении романтической личности. Нерсесьян сыграл Симфонические этюды с дополнительными фрагментами, благодаря чему получилась четко очерченная трехчастная форма (середина – этюд №8 и четыре дополнительных номера). Этим грустным, полным тревоги образам были противопоставлены другие минорные эпизоды – настоящее фантастическое скерцо и финал, который Нерсесьян начал на paino, что лишь усилило могучее движение к итоговому торжеству. И после такого финала откровением стал последний лирический номер, воспринимавшийся как всеобщее примирение, успокоение.

«Детские сцены» Шумана во втором отделении были исполнены очень веско, убедительно. Нерсесьян не выводил изобразительность, программность на передний план, однако пьесы прозвучали живо и непринужденно.

Грандиозное окончание концерта в виде Третьей сонаты Шопена пианист провел на одном дыхании. Было очень приятно слышать это сочинение без «общих мест» и штампов. О мужестве, которым столь часто пренебрегают в музыке Шопена, говорил еще Альфред Корто. Но игра Нерсесьяна оказалась не лишена мужества, энергии, которая пронизывала вершины шопеновской лирики (например, побочную партию первой части или си-мажорное Largo).

Павел Нерсесьян говорит: «Нужно подготовить выступление как поэтическое послание, информацию. Очень важно музыку подать как сюжет». Возможно, именно поэтому интерпретации этого музыканта всегда очень осмысленны, информативны и содержательны, а в его игре ощущается высокая этическая ответственность музыканта перед слушателем.

Степан Игнатьев,

III курс ФФ

№ 3 (173), март 2018

В 2018 году музыкальный мир отмечает две памятные даты – 145 лет со дня рождения и 75 лет со дня смерти С.В. Рахманинова. Одним из первых в этом году мероприятий, посвященных великому композитору, стал концерт вокальной музыки под названием «Сергей Рахманинов и его современники», который состоялся 27 января в Музее им. Н.Г. Рубинштейна Московской консерватории.

Организатором концерта выступила кандидат искусствоведения, преподаватель МГК и АМУ при МГК Олеся Анатольевна Бобрик. В своей речи она отметила связь Рахманинова с консерваторией, которую он окончил по двум специальностям – фортепиано и композиции, получив золотую медаль. Были упомянуты и его современники, чьи произведения вошли в программу – А.С. Аренский, Р.М. Глиэр, Ц.А. Кюи, А.Н.  Глазунов. С ними Сергей Васильевич так или иначе соприкоснулся в жизни: Аренский являлся его учителем по композиции, Глиэр – почитателем и последователем, Глазунов дирижировал опусами, Кюи писал о нем критические заметки. Сочинения этих авторов, наряду с рахманиновскими, формировали музыкальную атмосферу 1890–1900-х годов, и слушателям представилась прекрасная возможность ее ощутить.

Концертную программу почти целиком исполнили студенты вокального отделения Академического музыкального училища при Московской консерватории. Их пение сопровождал за фортепиано известный концертмейстер Георгий Мигунов, который работает в вокальных классах консерватории, а также в Центре оперного пения Галины Вишневской и Фонде Ирины Архиповой. Все певцы представили свои номера на достойном уровне – практически ни у одного из них не чувствовалось ученической скованности. Многие интерпретации отличались настоящей артистической свободой и глубоким проникновением в художественный образ.

Среди участников концерта были те, кто произвел особенное впечатление на слушателей. Так, Екатерине Андреас удалось ярко передать настроение романсов Рахманинова «Дитя, как цветок ты прекрасна» и «Ночь печальна». Чутким ансамблистом, хорошо слышащим фортепианную партию, показала себя Анастасия Жуковская, которая спела романс Рахманинова «Она, как полдень, хороша». Контрастную драматургию романса «Сладко пел душа-соловушка» Глиэра творчески осмыслила Алина Харламова. Особо хочется отметить выступление Алисы Федоренко с романсами «Спросили они» и «Островок» Рахманинова и Екатерины Артемьевой, которая представила романс Нины из музыки Глазунова к драме Лермонтова «Маскарад» и романсы «Желание» и «Коснулась я цветка» Кюи. Обе певицы порадовали слушателей высоким профессионализмом, содержательной и эмоциональной наполненностью музыки.

Открытием концерта стало выступление Валерия Макарова. Он продемонстрировал талант не только певца, но и актера, блестяще исполнив романсы «Не пой, красавица» и «Здесь хорошо» Рахманинова. В его же интерпретации прозвучал романс Шостаковича «Пробуждение весны» из цикла «Сатиры» на стихи Саши Черного – «сюрприз», не заявленный в программе. Этот романс является пародией на знаменитый романс «Весенние воды» Рахманинова, который спела Виктория Кравченко.

Концерт прошел в теплой и заинтересованной обстановке. Желающих приобщиться к вокальному творчеству Рахманинова и его современников оказалось столько, что в маленький зал Музея им. Н.Г. Рубинштейна потребовалось поставить дополнительные стулья. Однако даже они не спасли положения – часть публики осталась стоять. Возможно, организаторам концерта стоит подумать о том, чтобы для следующих подобных мероприятий выбирать более вместительные помещения. Камерные вокальные вечера обладают удивительным свойством согревать и объединять слушателей. Судя по лицам людей, покидающих Музей, так произошло и в этот раз – значит, концерт удался!

Оксана Усова,

аспирантка ИТФ

№ 3 (173), март 2018

В Московской консерватории состоялась премьера двух опер композитора, заслуженного деятеля искусств, профессора Татьяны Алексеевной Чудовой. Прозвучали два новых произведения по мотивам великих классических произведений: «Горя от ума» А.С. Грибоедова и «Недоросля» Д.И. Фонвизина. Интересно, что либретто к операм создала сама композитор. Татьяне Алексеевне удалось схватить центральные крылатые фразы этих шедевров и не потерять при этом их глубины.

Первое сочинение, написанное для баса, тромбона, кларнета и фортепиано представляло собой монолог Чацкого, который, по мнению автора, мог быть просто героем, проникшим в тайны московского мещанского мирка. Он – единственное действующее лицо оперы. От его имени разоблачается жестокий мир, погоня за чинами и славой.

Главное же действующее лицо второй мини-оперы – фонвизинский недоросль. В лице Митрофанушки перед зрителями раскрывается животрепещущая подростковая тема. Она особенно актуальна в современном мире, где детство затягивается на неопределенный период времени. Высокий ломающийся голос, рассуждающий только о том, как вкусно поесть, сладко поспать и удачно жениться – не это ли портрет нашего современного подростка?

Настоящей изюминкой моноопер стало исполнение музыкантов, которые сыграли роли единственных действующих лиц и членов оркестра. Виртуозное пение артиста Камерного театра им. Б.А.  Покровского Анатолия Захарова в роли Чацкого ярко и «по-авангардному» передавало сарказм героя Грибоедова. Гротеск культуры карнавала, разудалого народного гуляния красной нитью прошел через все произведение. Это в равной степени относилось и к «Недорослю» Михаила Соколова.

И, конечно, стоит сказать о высоком уровне игры ансамбля. Техничная партия флейты (Мария Урыбина), завораживающие звуки виолончели (Юлия Мигунова) и точная, до малейших деталей выверенная партия фортепиано (Алексей Воронков) составили музыкальную основу оперы «Недоросль». Второе же произведение было не менее ярко представлено Александром Меркуловым (кларнет), Михаилом Журавковым (тромбон) и пианистом Алексеем Воронковым.

Концерт включал в себя также произведения юных композиторов. Прозвучали удивительно гармоничные и образные пьесы для фортепиано Дарьи Поповой («Грустный танец», «Темной загадочной ночью», «Осенняя песня» и «Зеркала»), тепло встреченные публикой. Михаил Никитин представил на суд слушателя свой неповоротливый и смешной «Марш неуклюжих пингвинят», который сам же исполнил. Весьма талантливо проявил себя Арсений Захаров, который продемонстрировал свою лирическую двухчастную сонату.

Студентка третьего курса АМУ при МГК Лариса Шиберт пропела гимн красоте и гармонии природы, исполнив собственную «Музыку» для голоса, кларнета, альта и фортепиано на свои же стихи. Далее в программе были исполнены два романса для сопрано и фортепиано того же автора (солистка – Саида Конджария): «Ласточка» на стихи А. Фета и «Жаворонок» на стихи В. Жуковского из цикла «Триптих птиц». Композитор представила неожиданную (мажорную!) интерпретацию известной всем со школьных времен песни «Жаворонок».

Знаком преодоления судьбы стали два произведения Алексея Михайлова –«Явление» и «Игра» для фортепиано в исполнении Ильи Бабурашвили. Несмотря на ограниченные физические возможности, композитор сумел создать удивительные пьесы, которые словно доказывали, что искусство может преодолеть недуг.

Нельзя не отметить трогательную заботу Т.А. Чудовой о своих учениках. Несмотря на двойную премьеру Татьяна Алексеевна дала возможность показать музыку своих талантливых студентов. Новых достижений, Татьяна Алексеевна, на Вашем непростом поприще!

Василиса Аверьянова,

студентка

№ 3 (173), март 2018

Ленинград. 1941–1942. Дневник Танечки Савичевой:

«28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12:00 утра 1941 года.

Бабушка умерла 25 января в 3 часа 1942 год

Лека умер 17 марта в 5 часов утра. 1942 год

Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи. 1942 год

Дядя Леша, 10 мая в 4 часа дня. 1942 год

Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра. 1942 год

Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня.»

Такие тексты сложно читать вслух. Проговаривание упрощает их смысл, превращает в обыденность, иногда –             в банальность. Безусловно, память страшных событий живет внутри нас, но как часто мы прячем ее подальше. Жизнь есть жизнь и незачем лишний раз тревожить глубокие раны. Но когда события почти 80-летней давности появляются, ничего не остается, как просто пропустить их через себя.

В музее истории ГУЛАГа состоялся концерт молодого ансамбля современной музыки KYMATIC, которые представили «Agnus Dei» Александра Кнайфеля. Премьера этого сочинения прошла 30 лет назад и до 27 января 2018 года оно больше нигде не звучало. Так совпало, что именно в этот день отмечаются две важных даты, которые имеют непосредственное отношение к пьесе Кнайфеля – Международный день памяти жертв Холокоста и День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Предложенная программа открыла серию моно-концертов «Realization», посвященных осмыслению травм прошлого и проблемам исторической памяти.

Александр Кнайфель написал музыку воскресения и очищения – с половиной часа глубокой медитации под звуки четырех саксофонов, чембало, электрооргана, фортепиано, контрабаса электроники и большого количества ударных. В одном из интервью Кнайфель подчеркнул, что «Agnus Dei» – это своего рода «приглашение на казнь», возможность стать агнцем, который оказался в блокадном Петербурге.

Для композитора это сочинение ставит «вопрос выживания, буквально – быть или не быть», то есть, пройти все круги ада, погрузиться в самые глубины греха и ужаса. Даже не зная всего этого, само название подсказывает, что слушателя ждет трагический путь – только вместо традиционного песнопения «Агнец божий» композитор использует дневник погибшей девочки.

Дневник Тани – это не только история ухода целой семьи. Дневник Тани – это Реквием памяти близких и всех жертв блокады. В нем нет игр и уловок – только смерть и воскресение. Но для воскресения сначала нужно умереть.

Текст дневника во время исполнения не произносится, а только читается музыкантами про себя. Слова записаны в партиях исполнителей поверх нот, чтобы дать представление о том, как надо играть ту или иную фразу. Они не слышны и слушатель может только догадываться о тексте…

Концерт стал непростым испытанием. Присутствующие порой отвлекались и не понимали что происходит, потому что тишина в этой музыке играла такую же важную роль, что и звуки. К звукам часто приходилось прислушиваться, зато как оглушительно действовала тишина! И все-таки люди в большинстве просто погрузились в рефлексию, наблюдали и наслаждались.

Слушая, я вдруг поняла, как много общего между музыкой и жизнью – звук, как и мы, рождается, живет и умирает, он не способен выйти за свои пределы. И в этом – наша общая несвобода. Звуки могут жить столько, сколько им отмерено, либо их можно «насильно» заглушить…

Анна Пантелеева,

IV курс ИТФ