№8 (214), ноябрь 2022 года

«Волшебник с дирижерской палочкой» – так называют выдающегося дирижера современной мировой культуры Владимира Ивановича Федосеева. В 2022 году маэстро исполнилось 90 лет! Внушительную дату он отметил концертами в «Зарядье» и Московской консерватории. В эти памятные дни вспоминаем о нелегкой, но блестящей жизни музыканта.

«Я родился три раза». Эти слова любит повторять Владимир Иванович, и неспроста. Подобные «рождения» повлияли на всю последующую судьбу маэстро. «Первый раз меня родила мама. Вторым рождением считаю то, что выжил во время блокады. А третий случай произошел немного позже» – рассказывает Владимир Иванович. Но обо всем по порядку.

Владимир Федосеев родился 5 августа 1932 года в Ленинграде в семье инженера Ивана Ивановича и Елены Николаевны Федосеевых. Отец работал на заводе – заведовал складами, а мама была домохозяйкой, но иногда ходила в церковь петь на клиросе. Тяжелые годы ленинградской блокады оставили глубокий след в памяти музыканта: «Детства я был лишен – сидел дома, никуда не выходил. Даже учился в своей квартире. Я сидел как затравленный зверек, потому что на улицу выйти было невозможно. Очень опасно, людей просто съедали». В 1943 году по «Дороге жизни» через Ладожское озеро семья эвакуировалась в Муром.

В Муроме маленький Владимир стал брать первые уроки музыки. Родители, особенно отец, очень хотели, чтобы сын выучился игре на баяне. Маэстро вспоминает знаменательный день в его жизни: «Когда освободили Ладожское озеро, нашу семью со всем скарбом погрузили в машины, и мы стали под бомбежками переправляться по льду в направлении на Муром. И на первой же станции – Войбокало – нас всех погрузили в эшелон. Вещи мы поместили в товарный вагон, а сами пошли погулять. Тут налетели немцы и стали бомбить эшелон. Меня взрывной волной куда-то закинуло, очнулся в жутком помещении – то ли в подвале, то ли в подъезде. Вокруг лежали умершие, контуженые люди, а я один – маленький, и ни мамы, ни папы, ни сестры… Опять мне помог Бог! Я стал бегать, кричать и в конце концов нашел всех живыми и здоровыми. К вечеру, когда мы опять обрели друг друга, стали искать вещи. Видим костер, который уже не горит, а догорает, тлеет, и в нем вся наша мебель, весь скарб… А сверху на этой обуглившейся куче стоит папин баян – невредимый! Его-то мы и взяли с собой в Муром» – так произошло третье «рождение» великого музыканта. 

В 1948 году семья Федосеевых вернулась в родной город, где Владимир поступил в Ленинградское музыкальное училище им. М. П. Мусоргского по классам дирижирования и баяна, где проучился четыре года. «Моим первым педагогом стала Вера Николаевна Ильина, – вспоминает Владимир Иванович. – Я учился параллельно по двум классам: баяна и дирижирования. Но дирижировал под рояль – оркестра там, конечно, не было. Почему я стал этим заниматься – не секрет: меня всегда привлекало, когда по улице шли духовые оркестры. Помню, как еще до войны маленьким мальчиком выскакивал из дому и бежал за ними, изображая, будто дирижирую… И эта мечта – дирижировать, видно, во мне засела».

По окончании учебы по двум специальностям перед музыкантом встал вопрос – куда идти учиться дальше? В консерватории северной столицы факультета народных инструментов не оказалось. Он был только в Государственном музыкально-педагогическом институте им. Гнесиных (ныне – РАМ им. Гнесиных). Туда будущий дирижер и отправился. «Приехал в Москву, уже на профессиональном уровне выдержал экзамен по игре на баяне, и меня приняли в институт Гнесиных. Пять лет я учился, параллельно занимался дирижированием, жил в общежитии. И тогда окончательно понял, что хочу быть дирижером». 

Во время учебы маэстро играл в оркестре русских народных инструментов Центрального телевидения и Всесоюзного радио под управлением Николая Аносова, отца Геннадия Рождественского. Сидя за пультом в оркестре, музыкант мечтал окончить аспирантуру Московской консерватории по классу симфонического дирижирования. Мечта сбылась – он попал в класс выдающегося дирижера Лео Гинзбурга.

Занимаясь в аспирантуре, юный маэстро не покинул и оркестр народных инструментов, став теперь уже его руководителем. Тем не менее мечта возглавить симфонический коллектив его не покидала. И вот в 1971 году первым шагом на этом пути стало приглашение самого Евгения Мравинского дирижировать оркестром Ленинградской филармонии (ныне – Cанкт‑Петербургская академическая филармония им. Д.Д. Шостаковича). Там же, в Ленинграде, состоялся и его дебют в качестве оперного дирижера – в театре им. Кирова (Мариинском театре).

Путь к дирижерскому Парнасу – посту руководителя симфонического оркестра, – был тернистым. Главным препятствием было «клеймо» на карьере музыканта – он ведь баянист, руководит оркестром народных инструментов, куда ему до симфонического! Пробивал он эту стену тяжело. Но вопреки всем недоброжелателям Федосееву все же удалось (по справедливости!) занять пост дирижера БСО Всесоюзного радио и телевидения. Это случилось в 1974 году, когда место главного дирижера покинул Геннадий Рождественский.

С тех пор Владимир Иванович возглавляет этот замечательный оркестр, который с 1993 года носит имя П. И. Чайковского. На 85-летие маэстро в 2017 году Денис Мацуев сказал очень верные слова: «За это время он превратил его в один из лучших оркестров мира с безупречной репутацией. В оркестр приходят молодые музыканты, и при этом преемственность поколений сохраняется, дух остается прежним, а уровень профессионализма – высочайшим. Это уже признанный бренд мирового уровня со своей философией и культурой»!

Слава, наконец, пришла к Владимиру Ивановичу. Теперь он не только выступает с БСО в лучших концертных залах мира, но и получает пост руководителя престижнейших зарубежных оркестров: Венского симфонического, оперного Цюрихского, Токийского филармонического. Список можно продолжить. Помимо этого, он блестяще проявил себя и как оперный дирижер. В его багаже, к примеру, оперы Чайковского, Римского-Корсакова, Мусоргского, Верди, Берлиоза, Яначека, поставленные на сценах Милана, Флоренции, Вены, Цюриха, Парижа, Болоньи и других оперных театров Европы. Особого признания удостоилась его запись оперы «Борис Годунов» Мусоргского, известная во многих странах.

Владимир Федосеев не скрывает своего патриотизма. Есть у него и любимые авторы. На первом месте – Петр Ильич Чайковский. По мнению Федосеева он, как и Рахманинов, – подлинный выразитель русской души, только не все оркестры, особенно западные, могут передать ее. На Западе, как говорит Владимир Иванович, Чайковского часто делают сентиментальным, но ведь открытость и непосредственность чувства – это не просто сентиментальность. Помимо Чайковского дирижер очень любит музыку Георгия Свиридова, которая, к его сожалению, не так часто звучит со сцены. В свои же концертные программы маэстро всегда стремиться включить что-нибудь из произведений Свиридова, прежде всего, конечно, хоровых.

В 2015 году Владимиром Федосеевым был запланирован тур по университетским городам России с песнями военных лет в честь 70-летия Победы. Хотя из-за финансовых трудностей и не удалось в полной мере осуществить задуманное (соответствующие концерты прошли в Минске, Санкт-Петербурге, Москве), сама идея была грандиозной. Далеко не молодой маэстро, которому к тому времени исполнилось 83 года, поставил себе и своему оркестру такую сложнейшую задачу.

Своей главной наградой, помимо бесчисленного количества почетных званий, Народный артист СССР В. И. Федосеев считает возможность преподавать. Так, с 2004 года Владимир Иванович ведет класс дирижирования в Российской академии музыки им. Гнесиных. Ему очень важно общение с молодым поколением. В совместной работе музыкант стремится привить не столько техническое совершенство (чему и так учат в консерваториях), сколько способность глубоко чувствовать музыку. Это, по мнению мастера, чуть ли не самое важное для дирижера, ибо научиться дирижированию нельзя. Передать сухие схемы и технические приемы – да, но научиться чувствовать можно только самому. В этом и заключается главная сложность. При этом маэстро предостерегает от чрезмерного увлечения техникой, в противном случае получается этакая «акробатика», лишенная смысла.

Владимир Иванович Федосеев продолжает творить. Каждый его концерт с нетерпением ждут слушатели. Свое уникальное чувство музыки он передает оркестру, а от него – публике. В этом гибком и живом взаимодействии, наверное, и таится главный секрет маэстро. Юбилейные концерты в Большом зале консерватории и в Зарядье в тысячный раз подтверждают это. Поистине дирижер с волшебной палочкой!

Никита Зятиков, IV курс НКФ, музыковедение

№8 (214), ноябрь 2022 года

24 сентября в галерее ГРАУНД Солянка прошло открытие выставки композиторов и медиахудожников «Лебедь сдох». Эта выставка – совместное детище Центра электроакустической музыки Московской консерватории (ЦЭАМ/СEAM) и галереи ГРАУНД-Солянка при поддержке Союза композиторов России. Как заявляют учредители, основная идея выставки – привлечь к созданию инсталляционных работ профессиональных композиторов, чье творчество находится на стыке различных аудиовизуальных процессов. Казалось бы, ничего нового в сотрудничестве композиторов и художников нет, но в данном случае оно обернулось неожиданной стороной.

Культурное пространство в XXI веке все больше стремится к синтезу звукового, визуального и кинетического искусств, объединенных общим принципом развития и изменения во времени. На выставке (кураторы – Катя Бочавар и Николай Попов) представлены как работы опытных медиахудожников, так и композиторов, впервые пробующих себя на поприще синтетического творчества. А интригующее название выставки «Лебедь сдох» копирует название произведения Антона Светличного, основанного на трансформациях мелодии из «Лебединого озера».

На данный момент ЦЭАМ является заметной платформой для экспериментов с электроакустической и мультимедийной композицией. При большом разнообразии техник и стилей визуального оформления проектов, звуковые эффекты выдержаны в едином направлении, заданном кураторами.

Выставка занимает три этажа галереи и разделена на тематические локации, связанные общими темами, идеями и символикой. «Играет» даже лестничное пространство, где нас встречает МРОТ-колокол и красочная абстрактная визуализация аудиоряда художника Давида Ру. Первый этаж разделен на две зоны. Первая – выдержанная в технологическом тоне механистическая часть, где представлены труды Эльдара Садыкова, Алексея Наджарова, Олега Макарова, Николая Попова и Василия Ёлшина. Вторая – разношерстная акустическая часть, которая показалась более «музыкальной» при всем многообразии видов работы со звуком, образов и идей, начиная от самоиграющего большого барабана Алексея Сысоева до VR-реальности Антона Светличного.

Пять мультимедийных композиций «О Москве. Ретроспектива», которым посвящен верхний этаж креативного пространства, были созданы под эгидой первой лаборатории молодых композиторов и видеохудожников Центра электроакустической музыки в 2021 году. 

Психоделическое торжество урбанизма в композиции «Moscow music» для саксофона, рояля и контрабаса с живой электроникой композитора Аркадия Пикунова и видеохудожника Александра Плахина, сталкерский индустриальный «Moscow’s deep bunker» Дмитрия Ремезова и Артема Григорова – произведения близкие по духу и объединенные конструктивной идеей. «Новая песня о Москве» Кирилла Архипова, Екатерины Калашниковой и Яны Джигсо представляет собой «мета-композицию», выведенную из куплетной формулы и сотканную из лоскутов пьес Леонида Десятникова, Яни Христу и текстовых осколков песен о Москве. Подача композиторского текста выглядит как параноидальный бред: сочетаются, складываются, наслаиваются, нагромождаются электронные и акустические звуки, неразборчивые речевые фразы в жутком круговом вращении. «Ждите» Романа Пархоменко и Александры Голиковой сосредоточено на идее текстур. Не будучи привязанными к конкретным атрибутам столичной атмосферы, они, как показалось из-за большого увеличения визуальных объектов и движения по внутренней стороне, дают долгожданный воздух, ассоциируются с природным, живым, естественным, чего так сильно не хватает в каменных джунглях.

Центральное положение занимает довольно опасная, но завораживающая интерактивная инсталляция Егора Савельянова «Панельки». Мигающий холодный свет, разбитые оконные стекла, двери, раскиданные трубы, однотипные фольгированные боксы, в которых замкнуты цифровые обитатели серых девятиэтажек, – зона для шумовых фантазий посетителей (здесь все можно трогать, греметь, стучать).

«Квартирный вопрос» связывает эту работу с композицией Ильи Вязова «Детская». Ослепительно белая комната заполнена игрушками – плюшевыми тиграми и бегемотами, мохнатыми гномами, пластиковыми погремушками, шариками и развивающими конструкторами. Все объекты любовно вручную связаны цепью проводов с датчиками, а в руках посетителей оживают, озвучивая пространство таинственными шумами и шорохами. Очень сильная энергетически вещь отсылает к психологическому триллеру.

Выставка о потере актуальности музыки как отдельного вида искусства и рождении новых синтетических форм, констатирует успешный выход на новый уровень музыкально-мультимедийного искусства. Да, лебедь все же жив и рвется в облака.

Аглая Наумова, IV курс НКФ, музыковедение

Фото: ЦЭАМ

№8 (214), ноябрь 2022 года

«Сижу на хоре, а молодость проходит…» – эта ироничная фраза хорошо отражает настроения современных студентов дирижерско-хоровых отделений, где порой ученость заменяет творчество, а рутина вытесняет инициативу и энтузиазм.  В области дирижерско-хорового образования давно назревают проблемы, о которых нигде не говорят, кроме коридоров учебных заведений и студенческих чатов в интернете. Однако тема важная, и тут есть о чем поразмышлять. 

К примеру, не так давно произошло событие: в Московском государственном институте культуры ликвидировали кафедру хорового дирижирования и академического пения. Обучение дирижированию в институте теперь будет происходить на кафедре музыкального образования. Конечно, разгорелись дискуссии. Некоторые оценивают это действие негативно, пафосно предрекая смерть певческой культуры. Многие говорят об упадке хоровой культуры в целом и о том, что ликвидация кафедры во МГИК – это закономерно. Кто-то считает, что дирижеров массово не хватает и оттого совершенно не оправдывает решение закрыть кафедру в МГИК. Это событие имеет отношение не только к самому институту культуру, но и ко всей хоровой культуре, поскольку заставляет задуматься о проблемах хорового образования. 

На самом деле, если случайному человеку предложить петь в хоре, то скорее всего он подумает, что речь идет прежде всего о хоре церковном. На протяжении многих столетий у нас хоровая музыка существовала только в православной культуре, и до сих пор большое количество выпускников-дирижеров уходит работать именно в храмы. О том, что пение в хоре может быть захватывающим и интересным хобби, знает очень малое количество людей. Как правило, хор считают либо работой, либо собранием людей со специфическими интересами. 

Практически некому рассказать людям о том, что хор – это не работа, а удовольствие. И что это не «для избранных» или «искушенных», а для каждого, и даже для того, кто никогда нигде не пел. В европейских странах проводится множество фестивалей любительских хоров, где нормальным явлением считается петь хором на улице, на площади, в барах, на вечеринках, где устраиваются хоровые «баттлы». И поют любительские хоры не только аранжировки популярных песен, но и ренессансные мотеты, и серьезную светскую музыку. Грань между любительским и профессиональным музицированием не так велика, и в некоторых западных странах хоровое пение становится популярным увлечением среди молодежи.   

В Москве существует около десятка вузов, где обучают хоровому дирижированию. В одной консерватории в год выпускается порядка 30 дирижеров. Но 9 лет учебы, включая среднее и высшее звено, совершенно не предполагают, что выпускник готов и умеет создать хоровой коллектив с нуля. Студенты в консерватории имеют один месяц дирижерской практики в учебном году, десять часов хора в неделю, бесчисленное количество часов дирижирования под рояль, и, наконец, на пятом курсе выпускник должен работать с коллективом в 150 человек (если он делает это неуверенно или сомневается в себе, то ему внушают чувство некомпетентности и непрофессионализма). 

Эти 150 студентов хорового отделения – профессионалы, способные петь практически любую музыку, удивительный коллектив, попасть в который мечтают многие. Но, когда попадают, то быстро устают от «калейдоскопа дипломников» на протяжении года, грустнеют от отсутствия творчества и дирижерской практики. Тот, кто пять лет назад с трепетом слушал «Пушкинский венок» Свиридова, сегодня, сидя на хоре, с неудовольствием смотрит в ноты «Стрекотуньи-белобоки», ожидая 20 безрадостных минут разучивания и ошибок. И, в конце концов, получает прививку от академизма, нередко решая и вовсе сменить поле деятельности после получения заветной корочки. 

К сожалению, не учат главному – тому, что делать после окончания. Как организовать свой хор, как показать обычным людям многогранность и красоту хорового пения, куда применить свои пусть и несовершенные, но навыки. По инерции 9 лет профильного образования несут на клирос. Забывается главное – это своя же любовь к хоровому пению, желание заряжать ею окружающих. Хотя многие выпускники помнят, с каким азартом и пылом они сдавали вступительные экзамены, мечтая в будущем иметь свой коллектив (пусть даже любительский, но свой!), с которым можно будет делать музыку и выступать. 

Принципы обучения практически столетней давности, которые гордо именуются «консерваторскими традициями», все меньше отвечают запросам и возможностям современной молодежи. Больше музыки, больше творчества, больше работы с хором – это, пожалуй, главное желание любого хоровика! Молодое поколение дирижеров и студентов может дать ответы на многие вопросы. Нужно только заглянуть им в глаза…

Анна Боярова, V курс НКФ, музыковедение

№8 (214), ноябрь 2022 года

На пути освоения творческой профессии многие сворачивают на иную дорогу. Некоторые выгорают, некоторые понимают, что это не конечная цель их жизни. Так ли это, и возможно ли этого избежать? 

Возьмем мальчика Мишу, который приходит в музыкальную школу по настоянию своих родителей. Что и зачем, он, конечно, не понимает. Сдает экзамены, пишет контрольные. Музыка, как мы знаем, занятие затратное по времени. Здорово, если родители замечают его нежелание и дают попробовать что-то новое. Но так происходит, увы, не часто, некоторые родители из-за своих собственных амбиций не могут принять выбор своего ребенка. 

И вот уже Миша выпускается из училища. Ничего не хочет, ничего не умеет. И страшно, больно, обидно, что столько времени на это потрачено. Перед ним возникает вопрос, поступить в консерваторию или начать все с начала. Все это заставляет Мишу почувствовать себя неправильным, неполноценным, ведь другие могут, а он чем хуже? И он поступает в музыкальный вуз. А теперь подумаем, каков шанс, что музыка, при абсолютном безразличии и занятиях «из-под палки» сможет его прокормить? Ему не светят хорошие рабочие места, и после выпуска он идет работать аккомпаниатором в детский сад или местный камерный театр.

Теперь рассмотрим девочку Лину, действительно жаждущую. Помимо уроков и специальных инструментов она посещает множество мастер-классов, ее глаза горят, а желание достичь высот не дает ей спать по ночам, она – будущая звезда своего места обучения, родители и педагоги возлагают на нее большие надежды и, бывает, не дают продохнуть. Она пашет, занимается по 7-8 часов день, успевает всё и вся. Добавим к этому стресс во время экзаменов, желание всем угодить. И мы заметим, что сияние глаз потихоньку уходит. 

В какой-то момент организм не выдерживает и происходит выгорание. Лина начинает прокрастинировать, информация все хуже усваивается в голове. Добавим к этому любимую мантру: «вот балерины по ночам в подушку плачут от боли и усталости, и ничего». Появляются тревожность и самобичевание. И девочка просто больше не хочет – не хочет не только музыки, а не хочет ничего! Лина устала. И как ей помочь?

К сожалению, взять академический отпуск по этой причине невозможно, хотя, по-моему, к людям творческих профессий (как минимум) нужно проявлять лояльность и учитывать их «состояние духа». Ученик должен быть уверен, что ему тоже позволяется иногда полениться и завалить тест. И это не ставит на нем крест ни как на музыканте, ни как на человеке. Мы все разные, и у всех свой максимум нагрузки.

Но есть и другой вид людей, у которых всегда есть план «Б». Они любопытны, их интересует многое, и иногда музыка просто оказывается не на первом месте. Они понимают, что дать себе больше и сделать жизнь лучше и красочнее поможет другая деятельность. Музыка, несомненно, остается, но как хобби.

Музыканту, его родителям и образовательному учреждению важно слушать и слышать друг друга. Педагогам – вовремя сбавить нагрузку на ученика, похвалить его или дать родителям понять, что лучше отпустить ребенка позаниматься чем-то другим. Родителям – уверить ребенка, что он будет любим вне зависимости от профессии и бесконечно поддерживать его начинания. А ученикам важно не забывать о самом себе, хорошо отдыхать, чувствовать и слышать себя. Не каждому суждено прославиться, и это нормально. Не стоит ставить музыку выше себя. Она должна работать на нас, дарить нам удовольствие. И тогда мы будем любить не результаты, а сам процесс.

Марина Королькова, V курс НКФ, музыковедение