№ 8 (124), ноябрь 2012

Что будет, если девять молодых музыкантов из солнечной Колумбии окажутся со своими инструментами в Рахманиновском зале? Праздник!.. Настоящее буйство звуков, рождающее удивительно хорошее настроение, ожидало тех, кто пришел 1 октября на концерт ансамбля солистов Молодежного оркестра Антиокии (Колумбия). Под руководством своего дирижера – маэстро Камило Хиральдо, который владеет инструментами как европейской, так и колумбийской традиции, ребята подарили слушателям поистине незабываемый вечер.

Музыка Колумбии, бесконечно добрая и светлая, обладающая какой-то изначальной мудростью, по природе своей никого не может оставить равнодушным. Излагаемая просто и непритязательно, она становится понятной любому, проникает в сердце человека независимо от того, как глубоко он был знаком с ней ранее.

Семеро молодых людей в кремовых рубашках и брюках и две девушки в белых, будто воздушных платьях показали уникальное богатство звуковой культуры своей страны. Любовь и грусть, острое чувство проживания каждого момента бытия, ощущение жизни как трудного счастья, бесшабашное веселье – все перемешалось тем вечером. Слушатели стали очевидцами культуры, которая оказалась так неожиданно близка их собственной. Наверное, у каждого в душе поселилась мечта увидеть воочию прекрасную и загадочную Колумбию.

Программа ансамбля не ограничивалась лишь инструментальными выступлениями. Почувствовать необыкновенные интонации произносимого слова помогала песня. Наполненная чувством собственного достоинства и крепкой внутренней силы, она стала особым знаком этого необычного вечера. Бесхитростные мелодии, сам тембр голоса певцов создавали ту атмосферу, в которой только и возможно искреннее и полноценное восприятие звуковой культуры. Как сольное, так и совместное пение молодых музыкантов было «изюминкой» замечательного концерта.

Апогеем вечера стало танцевальное выступление участников ансамбля. Отложив инструменты, двое юношей и две девушки в музыкальном сопровождении остальных ребят показывали «диалог» с помощью танца. Девушки, едва касаясь краев роскошных юбок, и их партнеры, сложившие руки за спиной, двигались навстречу друг другу и обратно, импровизируя в рамках национальной танцевальной традиции. В этом танце не было ни одного касания, никакого физического контакта, однако в каждом движении и взгляде танцующих выражались симпатия и достоинство, с которым они относятся друг к другу. Столь целомудренный и столь красноречивый танец поразил присутствующих своей сдержанной красотой.

В исполнении талантливых ребят известные любому колумбийцу мелодии звучали не просто великолепно – они стали родными для тех, кто находился в зале, вызывая бурные овации. Музыканты, поддержанные теплой атмосферой, загорались все более горячим желанием рассказывать о своей стране в звуках и не стремились уходить со сцены. Концерт колумбийской музыки, с таким успехом прошедший в Рахманиновском зале, стал еще одним шагом на пути познания русским слушателем музыки другой культуры – такой далекой и такой близкой.

Марина Вялова,
студентка IV курса ИТФ

№ 8 (124), ноябрь 2012

«…В центре – человек, его судьба, характер, взаимоотношения с окружающими. Главное – выразить “жизнь человеческого духа” в художественной форме» – так обозначила кредо Восьмого Международного театрального фестиваля «Сезон Станиславского», проходившего в Москве с 4 октября по 7 ноября, его директор-координатор Зейнаб Сеид-Заде. Концентрация внимания на человеке – одна из характеристик спектакля «Среди облаков», который был сыгран тегеранской труппой Mehr Theatre Group в рамках фестиваля на сцене Театра Луны.

Постановщик – молодой иранский режиссер и драматург Амир Реза Кухестани (1978 г. р.) – известен как в Европе, так и на родине. Он не впервые привозит свою работу в Россию: в 2003 году его спектакль «Танец на стекле» был показан на Международном театральном фестивале имени А. П. Чехова; в 2008-м – на Четвертом фестивале «Сезон Станиславского» зрители увидели «Квартет. Путешествие на север». Будучи драматургом, он не забывает отдать долг и бессмертной классике – в прошлом году режиссер выпустил «Иванова» по пьесе Чехова, которого, к слову, иранцы знают и любят. «Среди облаков» (2004) – пьеса самого Кухестани; премьера состоялась в Бельгии (2005), а затем ее увидели в двадцати городах мира.

Как всегда в иранских искусствах, подтекст – важнее текста. Полнота раскрытия смыслов зависит лишь от глубины знаний, богатства жизненного опыта и тонкости душевной организации воспринимающего, что позволяет произведению быть доступным любому, не теряя при этом своей художественной ценности. И хотя театральное искусство обладает большой долей реальности, режиссеру удалось почти невозможное: за кажущейся однозначностью происходящего у него скрывается множество смыслов (как в поэзии Хафиза, где один текст предполагает многочисленные варианты трактовки).

Очень взрослый, чрезвычайно смелый, детально продуманный спектакль, безусловно, обладает своей эстетикой. Он вряд ли доведет зрителя до слез, и, быть может, мало найдется тех, кто скажет, что эта работа завораживает; но атмосфера, созданная режиссером, заставляет задуматься. Черта менталитета иранцев, заключающаяся в нежелании выносить свой внутренний мир на всеобщее обозрение, стала причиной возникновения в их культуре естественной парадигмы выражения многого через малое. Отсюда – точность и тщательный отбор режиссером приемов, которые помогают сдержанно, но полно выразить любую мысль. Минимум декораций – три аквариума, удачно обыгрываемые и превращающиеся во всевозможные предметы; три луча света, бьющие на сцену слева, справа и сверху; паузы.

Спектакль рассказывает историю двух бредущих по Европе людей, по разным причинам покинувших Иран, – молодого мужчины и беременной женщины. То, что мы видим на сцене, есть только высвеченная часть жизни героев, начало и конец которой уходят далеко за рамки постановки. Открытая форма позволяет отвлечься от сюжетной канвы происходящего. Финал неоднозначен, ибо цель путешествия – не прибытие в пункт назначения, но само путешествие. Как цель жизни – не достижение смерти, но сама жизнь. Внешний мир оказывается лишь ареной встречи героев, делая объемными главные идеи спектакля, обозначенные символами – тишины, воды, света, материнства.

Отдаленные нити тянутся к фигурам Марии и Иосифа, к затерявшимся во времени матери и сыну, к путающимся мыслям умирающего и многому другому. Спектакль пронизан ощущением «предрождения», сам темп его будто соответствует тихому и радостному ожиданию появления на свет. Вокруг зрителя – теплая и мягкая темнота, звук воды, спокойные голоса мужчины и женщины. Кажется, будто весь зал – утроба матери и все мы еще только ждем своего прихода. Ребенок мыслится как символ спасения – и в элементарном плане (средство закрепления статуса в чужой стране), и в глубоко философском (ребенок – смысл жизни; его отсутствие – величайшее горе).

Режиссер не стремится раскрыть актуальную во все времена тему непростой жизни беженцев. Наоборот, он практически оставляет за кадром общие положения судеб этих людей, акцентируя внимание на их мыслях и чувствах, заставляя зрителя вдумываться в подтекст произнесенных слов, вслушиваться в тишину. Беседы героев в основном и протекают именно в тишине, которая дополняется минимальной по времени звучания, но прекрасно подобранной музыкой. Незаметно вливаясь в тело спектакля, тишина начинает звучать, и безмолвие становится то молитвой, то признанием, то просьбой. Застигнутый врасплох этой звучащей тишиной, зритель начинает смутно чувствовать, что среди окружающего хаоса гармонию олицетворяет только человек. Поэтому его нужно беречь и уважать. Эта мысль режиссера пропитывает каждое слово и движение героев, отношения которых вне зависимости от обсуждаемой ими темы светятся достоинством и бережным вниманием друг к другу.

В итоге – какой же реакции зрителя можно ожидать, если спектакль играется на незнакомом (и вербальном, и театральном) языке? И как быть, если даже для понимания сюжета требуется душевное и интеллектуальное напряжение? Просто нужно вспомнить, что иранская культура, ошибочно считающаяся «далекой» и «чужой», является, тем не менее, глубоко родной нам и другим народам индоевропейского ареала. История наших с иранцами духовных связей исчисляется тысячелетиями, а обширность пересечений в культуре и менталитете удивляет. Думается, именно поэтому спектакль во многом оказался понятен российской публике и, смею надеяться, произвел на нее впечатление произведения, созданного достойно замыслу.

Марина Вялова,
студентка IV курса ИТФ

№ 7 (123), октябрь 2012

Редьярд Киплинг был, наверное, одним из первых европейцев, чьи глаза видели мир цельным, ведь только такому человеку могла прийти в голову гениальная по своей объединяющей силе формула-заклинание: «Мы с тобой одной крови – ты и я!» Эта простая истина, знакомая нам с детства, почему-то забывается, когда дело доходит до встречи с музыкой других стран. Разнообразные, непохожие друг на друга музыкальные традиции Китая, Ирана, Японии, Индии, Кореи сливаются в общий котел с надписью «Восток», на крышку которого ставят устрашающие клеймо «примитив», «народная музыка», «устная традиция». Что мы знаем об этом? Откуда эта биполярная узость взглядов – «Восток» и «Запад»? Планета же не плоская!

Музыканту ХХI века невозможно жить по законам колониальной эпохи! Ведь прямо в Московской консерватории, хранительнице высоких традиций, регулярно звучит музыка самых разных культур: каждый год проходят три больших фестиваля – «Вселенная звука» (май-июнь), «Душа Японии» (сентябрь-декабрь), «Собираем друзей» (август-сентябрь). Музыканты со всех уголков света постоянно дают концерты своей классической и народной музыки, устраивают обучающие мастер-классы, участвуют в конференциях. А мы не интересуемся и тем, что происходит у нас под носом, и тем, что делается в мире! Ведь в лучших (и не только музыкальных) университетах Европы и Америки есть прекрасно оборудованные аудитории, в которых студенты на профессиональном уровне изучают музыкальные традиции разных стран, наряду с привычным для нас репертуаром европейской музыки нового и новейшего времени.

Так почему мы позволяем себе относиться с пренебрежением к тому, что весь мир признал достойным внимания? Почему позволяем себе опрометчиво делить все на черное и белое, правильное и неправильное, хорошее и плохое, необходимое и лишнее? Почему, толком не зная себя, не считаем нужным прислушаться к другим? Почему, едва прикоснувшись к иной культуре и заметив, что она отличается от нашей (впрочем, от какой такой «нашей»?!), тут же объявляем ее примитивной? Почему не хотим обогатить себя опытом других цивилизаций?

Мир был, есть и будет многополярным! Он огромен, и точек опоры в нем гораздо больше, чем сторон света! И если в нашей стране стрелка культурного компаса в основном направлена на Европу, это совсем не значит, что так происходит по всему свету. Огромными культурными магнитами служат, к примеру, Китай, Индия, арабский и персидский миры… Случаев культурных влияний множество, и изначально неверный термин европоцентризм должен уступить место другому, отвечающему настоящей ситуации в цивилизационном пространстве нашей планеты. Пора понять, что каждая культура уникальна, но ни одна из культур не универсальна, ни одну из них нельзя избрать мерилом для всех остальных!

Киплингу принадлежат не только великие слова «Мы с тобой одной крови – ты и я!», но и не менее известные, открывающие «Балладу о Востоке и Западе». Из них все цитируют лишь первые строки, однако мудрое напутствие оставлено в последних:

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток,
и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей
на Страшный Господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет,
что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу
у края земли встает?

Марина Вялова,
студенитка IV курса ИТФ

№ 6 (122), сентябрь 2012

Музей имени Н. Г. Рубинштейна в минувшем сезоне подарил слушателям цикл концертов, посвященных 100-летию со дня его основания и 20-летию восстановления в здании Московской консерватории. Программы концертов в Овальном зале включали произведения разных эпох в исполнении как студентов консерватории, так и музыкантов, для которых студенческие годы остались позади. Причем и те и другие показали мастерство, достойное зала, в котором они выступали.

Звучавшая музыка была связана с историей музея. Один из концертов был посвящен профессору Сергею Леонидовичу Доренскому, так как именно он предложил в 1995 году передать в музей из 45-го класса личный рояль Константина Николаевича Игумнова, благодаря чему появилась возможность проводить здесь музыкальные собрания.

Другой концерт был приурочен к юбилею Сергея Ивановича Танеева – композитора, дирижера, пианиста, педагога и музыкального ученого, жизнь и творческая деятельность которого тесно связаны с историей консерватории. Концерт стал великолепным итогом IV Международного конкурса камерных ансамблей им. С. И. Танеева, во всем блеске показав своих лауреатов. Настоящим наслаждением для слушателей стало выступление Трио в составе Александр Шайкин (фортепиано), Кирилл Кравцов (скрипка) и Федор Землеруб (виолончель).

Ежегодно в Музее проходит концерт в память о пианисте, дирижере, основателе Московского отделения Русского музыкального общества и первом директоре Московской консерватории Николае Григорьевиче Рубинштейне. Этот концерт всегда особенный, так как музей носит его имя. В минувшем сезоне в программу концерта вошли произведения из концертного репертуара пианиста, а также трио «Памяти великого художника» П. И. Чайковского, исполненное в первую годовщину со дня кончины Николая Григорьевича.

Однако одним из самых запоминающихся стал концерт, программа которого включала малоизвестные или редко исполняемые произведения композиторов ХХ века. В этом году была представлена уникальная возможность услышать сочинения Николая Рославца, Георгия Римского-Корсакова, Александра Мосолова. Жемчужиной программы стало исполнение произведения Артура Лурье «Плач Богородицы» для струнного трио и сопрано.

Концерты музея радуют своих посетителей не только прекрасно составленными программами, но и абсолютной доступностью – приглашение на концерт слушатели могут получить бесплатно непосредственно перед его началом. Музей во главе с директором Е. Л. Гуревич и при содействии ведущих профессоров – А. З. Бондурянского, В. В. Горностаевой, С. Л. Доренского, З. А. Игнатьевой, Л. В. Рощиной – и их молодых коллег – И. В. Красотиной, Р. А. Островского, А. А. Писарева, А. А. Ровнера – продолжает просветительское дело великих музыкантов прошлого.

Марина Вялова,
студентка IV курса ИТФ

№ 6 (122), сентябрь 2012

18 мая в своем доме в баварской коммуне Берг, не дожив 10 дней до 87-летия, скончался великий немецкий певец Дитрих Фишер-Дискау.

Одно это имя способно вызвать в памяти вереницу звуковых ассоциаций, навеянных его потрясающим голосом. XX век, благодаря своей сложной и неоднозначной истории, стал совершенно особой эпохой в европейской музыке, а творчество Фишера-Дискау для нас, живущих в начале века двадцать первого, – эталоном мастерства музыканта того времени. Сегодня едва ли возможно представить себе, как выглядела бы картина европейской музыки прошлого cтолетия, если бы на ней не присутствовала личность Фишера-Дискау.

Невозможно забыть наполненные глубокой человечностью интерпретации певца «Прекрасной мельничихи» и «Зимнего пути» Шуберта. Биением усталого, истекающего страданием сердца слышатся «Песни странствующего подмастерья» Малера. Становится страшно – стоит только вспомнить звучание «Лесного царя». Все эти образы – лишь малая часть той колоссальной работы музыканта, которая навсегда останется в анналах истории музыки.

Необыкновенной чистоты голос Фишера-Дискау, соединенный с огромным актерским даром и непрестанным саморазвитием чрезвычайно талантливого человека, – все это послужило причиной возникновения ряда образов, через которые мы теперь воспринимаем оперу и феномен европейской композиторской песни. Стиль исполнения Фишера-Дискау – яркий, но не ослепляющий – проникает в сердце каждому, оставаясь при этом глубоко индивидуальным и безошибочно узнаваемым с первых звуков.

Наверное, мало кто знает, что помимо высочайшего качества звуковых памятников Мастер оставил нам и литературное наследие. Его книга размышлений и воспоминаний «Отзвуки былого» не уступает образцам текстов лучших музыкантов прошлого – Бетховена, Шумана, Бородина. Сквозь описание своей жизни, наполненной личным творчеством и встречами со многими исполнителями и дирижерами, чьи имена давно стали для нас символами самой музыки, просвечивает великолепный ум автора – человека с богатой и тщательно организованной системой внутреннего мира, с теплым юмором рассказывающего о тех, кто вместе с ним шел по дороге, имя которой – Музыка, и об извилистых перипетиях того непростого времени, в котором ему выпала судьба творить. Для каждого, чье сердце оживает при имени Фишера-Дискау, эта книга станет символом задушевной беседы, в которой автор с присущей ему скромностью, тактом и обаянием раскрывает бытие европейской музыки во второй половине XX века, с большим достоинством отзываясь о героях своего повествования.

Слушая Фишера-Дискау, невозможно представить, что звучащее было пропето когда-то, – все ощущается так, будто происходит сейчас и звучит впервые. По-своему певец открыл «эликсир молодости» – голос Дитриха Фишера-Дискау, благодаря многочисленным записям, навсегда сохранит для нас свежесть звучания и неугасаемый жар артистического огня.

Марина Вялова,
студентка IV курса ИТФ