Мы разыгрались
№3 (200), март 2021 года
Маэстро Николай Толоконников возник передо мной как всегда неожиданно, в одном из консерваторских коридоров. Приветливо блеснув своим горящим взглядом, он достал из портфеля кипу бумаги: «Возьми, почитай». Я спросил: «Зачем?»
Он: Просто так. Я: Ничего не понимаю. Он: Дома, в спокойной обстановке, ознакомься, а денька через два расскажешь, на какие мысли тебя это навело. Я: Ты что-то задумал! Он: Позже поговорим. Я: Я заинтригован, объясни. Он: Пока рано. Я: Но теперь мне трудно будет заснуть. Он: Потерпи чуть-чуть. Я: Сейчас или никогда. Он: Я хочу это поставить. Солдатом будешь? Я: Да. Он: Хорошо. Тогда скажи, что ты делаешь в пятницу вечером?..
В пятницу вечером из-за закрытой двери комнаты № ***, что находится в общежитии Московской консерватории, чей-то голос авторитетно заявил: «Эта книга стоит миллионы! Ее достаточно только открыть, и оттуда посыплются биржевые акции, банковские билеты, дорогие ассигнации, золотые монеты, золото!». «Я хочу быть Чертом, – извиваясь, шептал Артемий Милков (студент МФТИ), – я прирожденный Черт». Сказав это, он прогнулся назад и снизу вверх выразительно посмотрел на маэстро Николая Толоконникова. «И что же ты теперь будешь делать», – с расстановкой произнес Александр Цыплихин (студент МФТИ), стоящий в позе «торговца скотом» перед входной дверью. «Да, приятель, ты пропал».
С этого дня то там, то здесь москвичи и жители ближайших пригородов столицы стали натыкаться на отголоски весьма странных явлений. В один из солнечных сентябрьских дней, например, в самом центре Кутузовского проспекта все отчетливо услышали: «Я умер, умер. Я – вне жизни. Я – мертвый среди живых». А двумя сутками позже, на платформе Болшево (близ Мытищ) группой очевидцев был замечен молодой человек, который, подбоченившись, прохаживался взад-вперед и рассуждал: «Вот я и говорю. А почему бы не я? Почему бы мне и впрямь не взять, да и не обзавестись подружкой для себя одного?!»
Надежда Зиновская (аспирантка РГГУ, театровед) уже собрала огромное множество материалов, касающихся истории постановок «История солдата». Борис Мукосей (студент МГК, музыковед) уже практически обдумал вступительное слово, которое он произнесет на спектакле. Анастасия Демьяшкина (выпускница МГУК, художник по росписи ткани) уже была близка к завершению работы над декорациями, когда, наконец, появились – балерина Ярославна Крюкова (студентка МОКИ), исполнившая роль Царевны, и ее подруга Елена Мещерякова (студентка РГГУ), поставившая и срежиссировавшая танцевальную сцену из второй части спектакля. Как заметила дежурная: «Здесь балет? У нас в Консерватории ничего подобного никогда не было».
…И вот долгожданный день. День премьеры. Рядом с костюмами в беспорядке разбросаны игральные карты, патроны, оружие, портреты милой (несколько вариантов, некоторые из которых не были допущены к спектаклю по цензурным соображениям), деньги бумажные, деньги металлические, смычки скрипичные, бутылки, стаканы и кое-что еще. Александр Комаров (студент МГК, музыковед) и Александр Праченко (солист театра им. Станиславского и Немировича-Данченко) – «бойцы невидимого фронта». Они водружают на место занавес, ширмы и, под руководством Анастасии Демьяшкиной, устанавливают декорации. Декорации выполнены на хлопке в технике батик. Одна из них представляет собой пейзаж на берегу ручья (для первой сцены), другая – изображение села с виднеющейся вдали колокольней. Для заключительной сцены уже приготовлен, но пока отложен в сторонку, пограничный столб.
Идет генеральная репетиция. После начального диалога Солдата и Черта на авансцене остается лежать рюкзак. В следующей картине Солдат ударяется головой о перекладину занавеса, а Черт падает со стула настолько натурально, что вся конструкция импровизированного театра еще долго и зловеще вздрагивает. Маэстро Николай Толоконников при этом не сохраняет спокойствие. Добрались до финала. Вот Черт уводит Солдата куда следует, но они оба не слышат криков, которые полагаются в этом месте за сценой. Маэстро Николай Толоконников прекращает дирижировать и медленно опускается на стул: «Вы еще здесь? А я думал, что вы уже ушли».
Две минуты до начала представления. Голос маэстро Николая Толоконникова из-за ширмы: «Как только Чтец выйдет на сцену, музыканты должны садиться и разыгрываться».
– Нам не надо разыгрываться, мы и так разыграны.
– Вы будете разыгрываться. Это входит в мой замысел. Спектакль должен начаться неожиданно.
Николай Орловский, III курс ИТФ, 1998, №1
Москва – шумный город. Талантливые молодые люди рассеяны в нем, подобно драгоценным жемчужинам на дне морском. Одна из таких жемчужин – Елена Пронина, студентка третьего курса дирижерско-хорового факультета консерватории, основатель и художественный руководитель ансамбля старинной музыки под названием «RENAISSANCE», любезно согласилась побеседовать со мной.
26.11.1998 в Доме композиторов состоялся не обычный вечер, а очередное заседание Молодёжного музыкального клуба, прошедшее в рамках фестиваля «Московская осень». Функцию ведущего выполнял, как всегда, создатель (1965) и бессменный руководитель Клуба известный композитор Григорий Фрид. Прозвучало шесть новых сочинений разных авторов, пять из которых написаны для разных камерных инструментальных составов.
Юрий Чугунов, автор сонаты для фортепиано № 3 (1997), прозвучавшей в концерте (Елена Каретникова), признался, что она явилась полной неожиданностью для него самого. Известный джазмен обратился к додекафонной технике! Сам композитор прокомментировал это так: «Я перестал быть действующим джазовым музыкантом вот уже несколько лет. Хотя джаз – это такая штука, что, если им заболел, то уж на всю жизнь. Поэтому джаз в моём творчестве существует параллельно с разными другими стилями». Знатоки утверждают, что «лицо автора» в этом произведении вполне узнаваемо. От себя я могу добавить, что в таком случае оно весьма симпатичное.