№9 (215), декабрь 2022 года

29 октября в нижегородском зале «Пакгаузы» на концерте фестиваля «Болдинская осень» слушатели повстречались с двумя яркими музыкальными воплощениями пушкинской темы: мировой премьерой музыки Юрия Красавина к одноактному балету «Пиковая дама» и кантатой Леонида Десятникова «Пинежское сказание о дуэли и смерти Пушкина».

Этот фестиваль традиционно проходит в Нижегородском театре оперы и балета имени А.С. Пушкина, ежегодно собирая гостей и участников не только со всей России, но и из-за рубежа. Неподалеку от театра, в 200 км юго-восточнее, в родовом имении Пушкиных, почти 200 лет назад появилась на свет целая россыпь шедевров поэта – его «Маленькие трагедии», «Повести Белкина», стихотворения. Тогда же Пушкин работал над последней главой романа «Евгений Онегин», позже в том же месте родилась и повесть «Пиковая дама».

В этом году центральным событием фестиваля стала написанная совсем недавно, в ковидные годы, музыка к балету «Пиковая дама». В присутствии автора ее с большим азартом и мастерством исполнил оркестр La VoceStrumentale под управлением Федора Леднёва, лауреата премии «Золотая маска». Звучание оркестровой сюиты без труда являет зримые и понятные образы пушкинской повести – Германна, которым все более овладевает идея-фикс и сумасшествие, наивной Лизы, их окружения. Оно моделирует конкретные ситуации, вполне обходясь без сценического воплощения, но оставляя пространство для жеста и работы фантазии. В музыке соседствуют изящные вальсы, легкие галопы, медленные лирические сцены с дуэтами оркестровых инструментов, впитавшие все лучшее из балетной музыки XIX века, и прямо противоположные по характеру номера с напористыми синкопированными ритмами а-ля Стравинский. Взаимодействуют полифонические приёмы, мотивное развитие, четко централизованная тональность и жесткие диссонансы, прорывающиеся в ее структуру.

Автор, по его признанию, всячески старался избегать отсылок к опере Чайковского и, похоже, что с этим он справился, хотя совсем без интертекстуальных гиперссылок не обошлось. В конце прозвучали деконструированные вступительные такты Первого фортепианного концерта Чайковского, затем шутливо и зловеще задергалась тема «Польки» из «Детского альбома», перемежаемая беспристрастным «тиканьем часов» – похожий отсчет времени завершал сцену перед разлукой Ромео и Джульетты в балете Прокофьева. А вот элементы главной темы своими мелодическими очертаниями навеяли воспоминания о других «роковых» музыкальных темах: из оперы Бизе «Кармен» и Рондо из Первого кончерто-гроссо Шнитке. Впрочем, такие аллюзии, намеренные или спонтанные, абсолютно не оставили налета вторичности, они, напротив, лишь инкрустировали произведение.

Первое исполнение красавинской «Пиковой дамы», которое периодически прерывалось зрительскими овациями, заставило с интересом ждать продолжения ее шествия по миру: уже анонсирована постановка в 2023 году балета целиком хореографом Юрием Посоховым в Большом театре России, а также в Нижегородском театре оперы и балета в версии хореографа Максима Петрова.

Вторая часть концерта была отдана произведению, написанному больше четверти века назад, но звучащему даже более экстремально. Кантату исполнили ведущий солист «Геликон-оперы» тенор Игорь Морозов, дискант Виктор Спирин, хоровой коллектив Нижегородского театра и оркестр La Voce Strumentale под управлением Федора Леднёва.

Сама текстовая основа (рассказ «Пинежский Пушкин»), будучи псевдонародным пересказом пушкинской биографии в обработке фольклориста Бориса Шергина, породила «пародию в квадрате»: текст скомпонован из разнородных реплик и цитат, кантата – из пестрых музыкальных образов. В ней в обаятельно-ироничной манере сплелись сказительница с северным говором (в ее роли выступила Майя Балашова), причитающий фольклорный вокальный ансамбль (по крайней мере такой, каким его видят академические музыканты), до абсурда серьезный оперный тенор, выдающий то трагедию в духе Ленского, то советскую эстрадную лирику, и ангельски-потусторонний дискант, сошедший из закулисья аки deus ex machina (когда спасать главного героя уже было поздно: он к тому времени успел преставиться, пасть от руки засланного царём побродяги Дантеста!). Исполнители порадовали органичным сочетанием всех составляющих музыкального действа, хотя текст и квази-народная манера пения не всегда легко давалась хору.

Камерный оркестр, периодически срывающийся в балалаечное пиццикато, дополняла бас-гитара («привет» из последней трети XX века), фортепиано и группа ударных инструментов, в числе которых был даже мультяшный флексатон, определенно несший комическую коннотацию. В заключительных разделах кантаты звучит перезвон колокольчиков – «игрушечный» погребальный перебор, в котором угадывается кода 15-й симфонии Шостаковича, где последний тоже «играл» с отзвуками своих и чужих произведений. И, подумать только, ее от кантаты нашего современника отделяют чуть больше 10 лет!

Музыка, написанная «позавчера» и не озвученная ранее, порой таит в себе опасность получения психологических травм от современного искусства. Организаторы же призывали приобщиться к нему зрителей всех возрастов. И, признаться, при обнаружении в зале до начала концерта детей, явно не имеющих слухового опыта в области современной музыки, черствое сердце музыковеда ёкнуло, а разум хотел подсказать единственно верный путь – обратно, через буфет, к живописной набережной Стрелки, что виднеется позади сцены, пока не поздно! Но с первыми прозвучавшими нотами страх за подрастающее поколение улетучился. В обоих отделениях ему совершенно ничего не угрожало. Кажется, благотворно сказалась работа обоих композиторов над музыкой к фильмам – ясно ощущалась «саундрековость» словаря музыкальных приемов и инструментальных решений. Кроме того, погрузиться в атмосферу кантаты во второй части концерта помогло световое оформление, окрашивавшее сцену разными цветами в соответствии с сюжетными поворотами; ещё немного – и концерт бы стал мультимедийным, а потому еще более доступным каждому.

Так по-разному, с легкой улыбкой, но с почтением к «книгам сказателя», интерпретируется образ и творчество Пушкина в современной музыкальной культуре. И похоже, что люди искусства еще не раз к нему обратятся: «Сотворена река, она все течет – как Пушкин».

Жанна Савицкая, аспирантка НКФ, музыковедение

№3 (191), март 2020

В концертном зале «Зарядье» 29 февраля состоялось открытие большого симфонического органа французской мануфактуры Мюляйзен (Muhleisen), по традиции обозначенное как «инаугурация». Подходящим было бы и слово «коронация», ведь этот инструмент  – настоящий король среди прочих. В Москве по количеству труб и регистров с ним могут соперничать лишь органы Концертного зала им. П.И. Чайковского и Светлановского зала Дома музыки.

В концертном зале «Зарядье» 29 февраля состоялось открытие большого симфонического органа французской мануфактуры Мюляйзен (Muhleisen), по традиции обозначенное как «инаугурация». Подходящим было бы и слово «коронация», ведь этот инструмент – настоящий король среди прочих. В Москве по количеству труб и регистров с ним могут соперничать лишь органы Концертного зала им. П.И. Чайковского и Светлановского зала Дома музыки.

Виновник торжества был «рожден» в Страсбурге благодаря совместной работе Даниэля Керна (автора органа Мариинского театра) и работников мануфактуры Мюляйзен во главе с Патриком Арманом специально для данного зала. Предложение исходило от японского инженера Ясухисы Тойоты, одного из самых известных концертных акустиков в мире, проектировщика акустики залов «Зарядья».

Чтобы создать инструмент, органостроителям, хранящим традиции мастеров немецкой и французской школ, потребовалось около двух лет. После транспортировки из Страсбурга последовал полугодовой процессинтонировки, которой занималась ученица Керна  – Елена Загоруйко, главный органный мастер Мариинского театра. Сам Керн не смог присутствовать, так как трагически погиб за несколько дней до вылета в Москву, едва успев передать собственные секреты последователям.

Фасад органа (так называемый «проспект») достигает 22 метров в ширину (он самый широкий в Европе), и зрителям предоставляется область для множества фантазий на тему «на что он, все-таки, похож». По словам создателей, они хотели отразить во внешнем облике органа «холмы Зарядья»; прочие же ассоциируют его со скатом мáнтой  – «большим, как объятие»… За областью зрения остается четырехэтажный «дом» – сложнейшая внутренняя конструкция: грандмех, виндлады, воздуховоды, бесчисленные ряды металлических и деревянных труб (всего их 5872) самых разных размеров (от 8 миллиметров до 6 метров в высоту), обладающих великолепными акустическими возможностями.

Разумеется, не обошлось без современных технологий: одна из двух органных консолей  – портативная, электрическая, на ней вместо привычных рычагов для переключения регистров  – кнопки и сенсорная панель, а ассистентов-суфлеров теперь заменяет цифровой носитель. На него можно перенести необходимую регистровку и воспроизвести затем во время игры, или записать собственное исполнение, а затем прослушать его из зала, и многое другое. Конечно, это чудо техники и совершенство инженерной мысли должно быть представлено особым образом.

В назначенную дату, по счастливой случайности совпавшую с високосной, было принято решение устроить не обычный статуарный концерт, а беспрецедентное шоу. Его для «Зарядья» организовали Compagnia Finzi Pasca во главе с швейцарским режиссером Даниэле Финци Паска и продюсером Еленой Шубиной. В результате в течение суток под пристальным наблюдением любопытных слушателей и представителей книги рекордов Гиннеса, сменяя друг друга, играли авторитетнейшие органисты: 12 российских (Любовь Шишханова, Алексей Шмитов, Александр Князев, Рубин Абдуллин, Лада Лабзина, Владимир Хомяков, Даниэль Зарецкий, Тимур Халиуллин, Мансур Юсупов, Мария Мохова, Сергей Черепанов и Тарас Багинец) и 12 зарубежных  – из Швеции (Гуннар Иденстам), Южной Кореи (Шин Ян Ли), Японии (Хироко Иноуэ), Германии (Даниэль Бекманн, Винфрид Бениг), США (Мелоди Мишель), Великобритании (Томас Троттер), Бельгии (Бернар Фоккруль) и Франции (Оливье Латри, Жан-Батист Робин, Тьерри Эскеш).

Сама сцена на время превратилась в световую инсталляцию  – некое подобие лабиринта из ламп и нотных листов, мимо которых предстояло пройти слушателям, с сердцевиной в виде органиста за консолью. Авторы художественного оформления добавили световые трубы под фасад органа, благодаря чему его образ приобрел дополнительный объем в пространстве.

Перед исполнителями стояло сразу несколько непростых задач помимо привычной координации между четырьмя мануалами и педальной клавиатурой: во-первых, играть было необходимо практически беспрерывно в течение часа, во-вторых, работать приходилось в непосредственной близости со слушателями (в центральной точке маршрута до органиста было буквально «рукой подать»). Кроме того, им требовалось несколько часов предварительной работы с инструментом для выстраивания партитуры и поиска наиболее оптимальных решений в тембровом плане  – 85 регистров органа способствуют разнообразию трактовок.

Палитра прозвучавших произведений очень велика, она охватила сочинения авторов с XVI по XXI век. Среди них были как «хиты», с радостью узнаваемые публикой (например, Токката и фуга ре минор Баха или «Картинки с выставки» Мусоргского, «Лунная соната» Бетховена, номера из «Щелкунчика» Чайковского и др.), так и менее известные произведения («Дифирамб» Ю.  Буцко, Токката Л.  Боэльмана, «Светлое и темное» С.  Губайдулиной), и даже собственные сочинения исполнителей (Т.  Халиуллина, А . Шмитова, Т.  Эскеша).

Однако оценить эту органную феерию во всей ее полноте не удалось никому. Одно из самых продолжительных музыкальных событий пронеслось для посетителей инаугурации краткой яркой вспышкой. И 24-часовой концерт-перформанс запомнится каждому из них лишь 20-минутным групповым «причастием», включая «предварительное действо», пребывание в зале Зарядья и «постлюдию» от режиссеров мероприятия. Движение по маршруту-лабиринту занимало порядка 10 минут, чтобы каждый из желающих мог успеть насладиться звучанием нового инструмента и рассмотреть его со всех возможных ракурсов.

Для работы до и после прослушиваний в зале было собрано множество волонтеров из студентов музыкальных и театральных вузов. Режиссер церемонии намеренно не стал приглашать профессиональных гидов, а после общения с Даниэле Финци Паска становится более понятной его необычная задумка. Открытый, активный человек, который «горит» своим делом, он старался найти людей, которые были бы заинтересованы в происходящем не меньше его, и которые смогли бы самым естественным образом передать зрителям нужное настроение за короткое время.

Подобно жанру, в котором работает прославленный режиссер («театр ласки»), проводникам, сопровождавшим группы, нужно было очаровать и влюбить в себя посетителей разных возрастов и профессий. Встречая посетителей до входа в зал с рассказом об органе, они старались настроить всех на погружение в происходящее без посредников в виде экранов мобильных телефонов. Однако для большинства это оказалось невыполнимой задачей. Многие никак не хотели покидать зал в назначенный срок, и оставались там, рядом с органистом, стремясь услышать (или заснять?) как можно больше.

Масштабная многоуровневая подготовка, благодаря которой мероприятие прошло без возможных заминок, для большинства посетителей осталась за кадром. Но создателям удалось добиться необходимого настроения для этого необычайного вечера, когда величественный король наконец заговорил. Зрители шли непрерывным потоком на протяжении всего времени «инаугурации». Познакомившись с органом в неформальной и экстравагантной обстановке, многие захотят вернуться в этот зал вновь, чтобы снова пережить эмоции и волнение от соучастия в чем-то столь знаменательном.

Жанна Савицкая, IV курс ИТФ

Марафон длиною в сутки прошел 29 февраля в Большом зале «Зарядья». Это было испытание на выносливость, но не для человека, а для организма намного более масштабного – самого большого органа Москвы.

Орган – король инструментов, а монархов принято короновать. Церемония инаугурации органа обычно представляет собой концерт или гала-программу. Но это был не тот случай: процесс установки органа в «Зарядье» оказался столь трудоемким и длительным, что устроить классический вечер органной музыки было бы слишком простым решением.

На помощь пришел талант швейцарского режиссера Даниэля Финци Паски. Признанный мастер театрального искусства и автор нескольких спектаклей Cirque du Soleil решил представить орган широкой публике посредством иммерсивной инсталляции. Или, проще говоря, погрузил зрителя с головой в органное звучание. Сделал он это изысканно и с известной долей риска: зрители могли подойти к органисту на расстояние вытянутой руки и понаблюдать за игрой, находясь максимально близко. А чтобы усилить ощущение причастности к волшебству, вокруг пульта были развешены сотни ламп, реагирующих на звуки органа.

Звуки эти не стихали на протяжении 24 часов благодаря 24 органистам из разных стран. Свои руки к действу приложили музыканты из Германии, Франции, Великобритании, США, Швеции, Бельгии, Кореи, Японии и, конечно, России. А за сутки в зале побывало около 20 тысяч человек, что позволило зафиксировать новый мировой рекорд – самый продолжительный органный концерт.

Но это не самые поразительные цифры. Если обратиться к виновнику торжества и взглянуть на его характеристики, становится ясно, почему было затеяно столь масштабное действо. Орган весит 22 тонны и обладает 5872 трубами. В нем 85 регистров, что дает возможность инструменту имитировать звучание целого оркестра. Сам орган по размерам можно сопоставить с четырехэтажным домом. А чтобы привести его из Страсбурга в Москву, потребовалось 7 грузовых фур.

Помимо огромных масштабов у органа есть ряд особенностей, связанных с исполнительскими возможностями. Так, например, у него две консоли – стационарная и мобильная, которую можно расположить в любой части зала. Самое интересное, что играть на них можно одновременно, что открывает безграничный простор для фантазии и экспериментов. Собственно, экспериментом было ознаменовано и начало концертной жизни инструмента.

Органные вечера в «Зарядье» начнут проходить с марта. На ближайшие из них билеты уже распроданы, и это лучше любых слов говорит об интересе слушателей к новой музыкальной достопримечательности столицы.

Дарья Куфтина,

III курс ГМПИ им. М.М.  Ипполитова-Иванова

№9 (188), декабрь 2019

Именно так, вне зависимости от возраста, профессии и опыта знакомства с музыкой, мог бы именовать себя каждый, кто был на одном из концертов цикла «Я — композитор!» в Зарядье (см. «ТМЖ», 2019, №8). В центре каждого такого концерта – творчество одного из современных российских композиторов, который составляет программу из собственных сочинений и любимой им музыки прошлых столетий. Целью проекта, по словам организаторов, стало не только знакомство юных слушателей и их родителей с произведениями композиторов-современников и классиков, но и попытка научить слушать и понимать язык музыки.

Может ли современная академическая музыка быть доступной и интересной для всех? Дать ответ на этот вопрос попыталась композитор Елена Лебедева, представив свои произведения на первом концерте цикла и заявив о себе почти как А. Онеггер в одноименной книге. Ей помогала куратор и ведущая, культуролог Анна Генина, «закрывая» пробелы, давно возникшие во взаимопонимании публики и музыкантов.

Е. Лебедева составила программу из нескольких своих сочинений для струнного оркестра и солирующих баяна и гобоя. Во второй части концерта прозвучали оркестровые сюиты Грига из музыки к пьесе Ибсена «Пер Гюнт». Отправной же точкой стала мировая премьера нового сочинения Лебедевой – «Посвящение Зарядью». Переклички оркестровых групп, взлетающие пассажи скрипок, красочные сопоставления аккордов – тонкое оркестровое письмо композитора живописует и разлив реки, и шумные нарядные торговые улочки старой Москвы.

Между сочинениями ведущая, приближая мир творцов к миру слушателей, проводила краткие беседы с композитором, а также с Андреем Кружковым – художественным руководителем Камерного оркестра «Российская камерата» Тверской филармонии, под управлением которого исполнялись произведения. Пусть тайна композиторского творчества так и осталась неразгаданной (даже самой Лебедевой не удалось передать, как происходит момент рождения нового произведения), но многие пояснения относительно произведений были озвучены. Так, например, в интонационных и образных истоках «Посвящения Зарядью» был отмечен «диалог» с «Утром на Москве-реке» из «Хованщины» М.П. Мусоргского.

Незамедлительно за вопросами из зала последовал и первый отзыв о прозвучавшем произведении от одной из слушательниц: музыка всколыхнула ее воспоминания, и она мысленно вернулась в детство, проведенное в районе Зарядья. Эта ремарка не могла не обрадовать автора, ведь образы, которые она старалась передать, смогли уловить с первого же прослушивания.

Второе произведение привнесло сильный контраст. Симфония-поэма имеет авторскую программу. Она непосредственно связана с трагической историей семьи композитора. Муж бабушки Е. Лебедевой был репрессирован и расстрелян в лагере Усть-Усинска. Однако замысел произведения выходит за пределы личной трагедии одной семьи, перерастая в трагедию всех тех, кто потерял своих близких. Сумрачный колорит музыки, напоминающий Восьмой квартет Шостаковича, пронизывал слушателя до самых глубин сознания. Плачевые интонации солирующих виолончели и альта, которые вступали в диалог, но никогда не соединялись, чередовались с надрывно и жестко звучащими аккордами всего оркестра. Моменты эмоционального подъема, выраженного оживлением движения и тембровыми разрастаниями, всякий раз обрывались паузами и сольными инструментальными монологами, которые привносили почти физически ощутимые пустоту и холод. В вихреподобном движении струнных тонули фрагменты мелодии, еще более подчеркивая гнетущую атмосферу произведения. За чередой волн развития появление новой лирически-взволнованной темы подготовило кульминацию, после которой вернулось соло виолончели. И ей больше не отвечал альт. Такая яркая образность нашла отклик даже в сознании самых маленьких слушателей; юная N поделилась своим впечатлением: «Это напомнило мне момент, когда от Серой шейки [героини одноименного рассказа Д.Н. Мамина-Сибиряка] все улетели, и она осталась одна».

Два последующих произведения вернули слушателям положительные эмоции. Фантазия для баяна с оркестром «Фамаликао» – музыкальная зарисовка, воспоминание о португальском городе с уникальной мавританской архитектурой. Максим Сальников (баян) известен поисками новых средств выразительности и приемов исполнения на своем инструменте. В содружестве автора и музыканта родилось произведение, необычное тембровым сочетанием тончайших динамических оттенков у баяна и струнных, игравших роль аккомпанемента, имитирующего гитарный. По признанию автора, написать произведение для такого необычного состава ее вдохновило выступление Ф. Липса, известного российского баяниста, усилиями которого баян вернулся в академическую музыку.

Следующее сочинение – «Сюита в старинном стиле для гобоя с оркестром» – было написано после посещения выставки гобеленов. На одном из них был изображен музыкант, играющий на шалмее – старинном духовом инструменте, предке современного гобоя. Тогда и родилась идея создания произведения в старинном духе. Три части («Гравюра», Пастораль, Скерцо) адресуют слушателей к различным жанрам предыдущих эпох. Первая пьеса – прозрачна, диатонична и полна аллюзий на старинные средневековые танцы. Вторая, вполне отвечая названию, начинается с зова пастушьих рогов. Однако в музыку неожиданно вторгаются «чуждые» хроматизмы, из-за чего создается впечатление, что на пасторальную картину мы смотрим сквозь цветное стекло калейдоскопа. Скерцо же, несмотря на заголовок, обращает слушателя скорее к танцевальному итальянскому сальтарелло. Сюита показалась жанрово разнородной. Скрепляющим же элементом стала идея обращения к образцам старинной музыки, а также звучание гобоя, партию которого исполнял лауреат многочисленных конкурсов Дмитрий Булгаков.

Это произведение послужило своеобразным переходом к оркестровым сюитам Грига, прозвучавшим во второй части. Хоть музыка эта и не нуждалась в представлении, Анна Генина замечательно поясняла, что происходило бы на сцене, будь мы на самом спектакле.

Ситуация, когда слушатели приходят на дотоле неизвестную им музыку, всегда непроста как для самих слушателей, так для авторов и исполнителей. И наличие такой прекрасной возможности обоюдного знакомства – да еще в крупном зале – не может не радовать, особенно если стороны находят взаимопонимание. Елена Лебедева и оркестр «Российская камерата», которых теперь уже не назовешь «широко известными в узких кругах», справились с поставленной задачей, за что удостоились высокой оценки слушателей – и тех, кто впервые посетил концертный зал, и тех, кто успел ранее прикоснуться к этому искусству.

Жанна Савицкая, IV курс ИТФ