№ 4 (26), апрель 2001

В очередном концерте кафедры композиции наряду со старшими коллегами участвовали первокурсники. Мне было интересно узнать, из какой музыки вырастает новое поколение композиторов, какие авторы оказывают на них наиболее сильное влияние.

Первым из дебютантов поднялся на «кафедру истины» (сцену) Тимур Исмагилов. Его «Партита-приношение» для фортепиано была выдержана в технике полистилистики ( возможно, это —дань Шнитке) с цитатами из музыки Шостаковича, Баха и аллюзией на Скарлатти. Использование сонористических приемов сделало «Партиту-приношение» интересным и оригинальным сочинением. Ярким восточным колоритом и позитивным характером отличалась Фантазия для скрипки и фортепиано Армана Гущана, по типу развития музыкального материала близкая к произведениям Шостаковича. Четыре прелюдии для фортепиано Марии Романовой, родственные по гармоническому языку к стилю французских импрессионистов, в частности Дебюсси и Равеля, погрузили в состояние созерцания. В фортепианной Сонате отличного пианиста Александра Кличановского чувствовалось влияние Листа и Прокофьева, а в лирических эпизодах —отдаленный намек на гармонию Скрябина. Соната для скрипки и фортепиано Кузьмы Бодрова покорила масштабностью и невероятной энергией. Резкие взлеты и падения, нагнетания и спады ее драматургии заставили вспомнить об экспрессивном творчестве Малера, Канчели, Шнитке.

Замечательно, что самые молодые музыканты вдохновляются творчеством столь разных авторов. Они свободны в выборе той или иной композиторской техники, а это позволяет каждому раскрыть свою индивидуальность.

Елена Труфакина,
студентка I курса

№ 3 (25), март 2001

Гостьей внеочередного заседания клуба кларнетистов Москвы стала киевлянка Вероника Кузмина. В семь лет она впервые взяла в руки кларнет и с тех пор с ним не расстается, мечтая посвятить жизнь музыке. В апреле прошлого года на Международном конкурсе исполнителей на духовых инструментах во Львове Вероника получила Гран-при. С этого конкурса началось восхождение нового музыканта.

На концерте, состоявшемся в 21-м классе Консерватории, среди заинтересованных слушателей присутствовали профессор В.В.Петров, профессор И.Е. Бутырский, доцент И.П.Штегман, преподаватель Е.А.Петров. Восемнадцатилетняя артистка исполнила сложные переложения для кларнета — вторую и третью части Концерта для скрипки с оркестром Хачатуряна, первую часть Концерта для скрипки с оркестром Мендельсона, Фантазию Вебера, Интродукцию и Рондо-каприччиозо Сен-Санса. Все эти переложения Вероника сделала сама, так как, по ее словам, хочет играть свою любимую музыку. Прозвучали и ее собственные сочинения: «Скифские курганы», «Сон звонаря», «Тайны морских глубин», «Песни северных ветров», «Проходящий поезд». Веронике удалось заставить слушателей поверить в безграничные возможности кларнета. Ее инструмент как актер перевоплощался в то в звон колокола, то в стук колес уходящего поезда, то в скрип качелей. Позже она призналась, что во время исполнения забывает о себе, полностью погружаясь в музыку.

В будущем Вероника хочет совместить исполнительскую и композиторскую деятельность. Ей близко творчество музыкантов разных эпох, в любом произведении она старается найти себя. «У каждого автора есть своя краска», — говорит Вероника. Как и всем начинающим свой путь, ей необходима поддержка. Будем надеяться, что концерт, который организовал президент клуба кларнетистов профессор Р.О.Багдасарян, не прошел незамеченным, и нам еще не раз посчастливится встретиться с Вероникой Кузминой.

Елена Труфакина,
студентка I курса

№ 2 (24), февраль 2001

Наверное, со здания, которое в воображении всегда сияет неким ореолом славы, и сердце замирает, когда
думаешь об этом. И с памятника П. И. Чайковскому, изображенному в тот момент, когда к нему явилась муза: вдохновленные ею мелодии, погрузившись в вечность, застыли на ограде.

Потом начинаются будни: лекции, занятия. Если мысли по этому поводу перевести в цветовую гамму, то получи лась бы «Композиция №7» Василия Кандинского. Хаос ярких красок этой картины оглушает также, как первые встречи с педагогами: такого собрания ярких личностей встречать не приходилось.

Обилие информации потрясает — если использовать ее на все 100%, то можно превратиться в голову профессора Доуэля. Но что больше всего удивляет — так это безграничное число возможностей, которые открывает Консерватория. Нам остается самая малость: всего лишь ими воспользоваться. Концертная жизнь кипит: возле входной двери такое количество афиш, что можно обклеить комнату вместо обоев. Причем здесь можно услышать все: и гениальное, и бездарное.

Именно такие условия идеальны для воспитания вкуса, ибо все познается в сравнении. В Консерватории сильна верность традициям. Это особенно заметно в студии звукозаписи, где чувствуешь себя как в музее. Катушки, с которых мы слушаем музыку, дошли до нас, на верно, еще со времен Шнитке и Денисова, а теперь ими пользуемся мы.

Если представить себе дорогу на шей жизни в виде холмов, то поступление в Московскую консерваторию
обозначило бы пока самый высокий из них. А сколько их еще будет?

Елена Труфакина,
студентка I курса