№2 (226), февраль 2024 года

Пианист, известный беспрецедентной виртуозностью, но предпочитающий избавиться от образа «гения техники». Композитор с блестящим музыкальным чувством юмора. Обладатель девяти премий «Грэмми» и семи премий «Джуно». Все это – один из известнейших музыкантов современности – Марк-Андре Амлен.

Амлен родился 5 сентября 1961 года в Монреале, начал учиться игре на фортепиано в возрасте пяти лет у своего отца, фармацевта по профессии и талантливого музыканта-любителя. Продолжил обучение в музыкальной школе Венсана д’Энди у Ивонны Юбер – ученицы Альфреда Корто. Затем учился в Темпльском университете Филадельфии и в 1985 году получил звание магистра. В том же году он завоевал первую премию на Международном конкурсе американской музыки в Карнеги-холле. С этого момента началась его активная концертная деятельность как пианиста-солиста, камерного музыканта и солиста оркестра.

Амлен-пианист признан во всем мире как фантастический виртуоз. Поражает не только его безупречная техника, но и та непринужденность и легкость, с которой он ее демонстрирует: она совсем не воспринимается вычурной, показной, бьющей на внешний эффект. Его интерпретации отмечены глубокомысленным, вдумчивым подходом.

Репертуар Амлена чрезвычайно широк – от Гайдна и К.Ф.Э. Баха до композиторов XXI века. В концертных программах пианиста и шедевры классики (произведения Шопена, Шумана, Листа, Сен-Санса, Брамса, Альбениса, Шостаковича, Щедрина, Метнера), и малоисполняемые авторы (Леопольд Годовский, Шарль-Валантен Алькан, Николай Капустин). Часто пианист выбирает технически очень сложные сочинения, которые редко исполняются из-за того, что считаются практически «неиграбельными». Например, запись Концерта для фортепиано соло Алькана, осуществленная Амленом, по мнению британского музыкального критика Джереми Николаса – «одна из наиболее ошеломляющих демонстраций пианистической виртуозности, когда-либо записанных на диск». 

Однако Амлен совсем не ставит задачу просто отыскать неизвестные виртуозные произведения и представить их публике, продемонстрировав свою технику. Для него важно поделиться со слушателями музыкой, которая обладает художественным своеобразием, достоинством и может заинтересовать их наряду с предельно сложными вещами в его программах есть и такие сочинения, как цикл Леоша Яначека «По заросшим тропинкам» – небольшие пьесы, не представляющие технической трудности, но самобытные и очаровательные. В интервью критику Бертхарду Нойхоффу пианист признается: «Единственная причина, по которой я выхожу на сцену – это желание поделиться с другими чудесами человеческого творчества. Я хочу отдать дань уважения этому невероятно прекрасному дару, который преподнесли нам композиторы прошлого. Я не могу жить без музыки – и я хочу поделиться ею с другими».

Большое внимание Амлен уделяет русской музыке. В дуэте с пианистом Лейфом Ове Андснесом он записал «Весну священную» в переложении для двух фортепиано и Концерт для двух фортепиано И. Ф. Стравинского. Исключительный интерес пианиста связан с малоисполняемыми русскими композиторами начала XX века – Г. Катуаром, Н. Рославцем. Многие их сочинения были записаны именно Амленом.

В 1998 году он записал диск фортепианной музыки Катуара, куда вошли двадцать восемь миниатюр. Среди них – прелюдии, поэмы, скерцо, а также пьесы с программными названиями (например, «Буря», «Задушевная песня», «Вдали от родины»). Амлен чрезвычайно чутко воплотил многообразие образов, созданных композитором. Рояль под его пальцами звучит то вкрадчиво-ласково и мягко, то задумчиво и горестно, а безмятежное спокойствие сменяется волнением кипящих чувств. Слушая его, нельзя не убедиться в том, что Амлен не просто пианист-виртуоз, он – пианист-лирик.

В репертуар Амлена входят и произведения отечественного автора совсем иного плана – Н.Г. Капустина (1937–2020), композитора и джазового пианиста. Амленом исполнены два цикла этюдов, Сюита в старинном стиле, несколько сонат и другие сочинения. Сам Капустин был одним из самых техничных пианистов своего времени, и в его музыке прекрасно раскрывается блестящий, филигранный стиль Амлена.

Марк-Андре Амлен является автором около 30 сочинений для фортепиано. Многие из них завоевали широкую известность. Например, его Pavane variée была назначена обязательным сочинением на Международном музыкальном конкурсе немецкого радио и телевидения ARD в Мюнхене (2014), а Токката на тему L’homme armé вошла в число обязательных произведений на отборочном туре XV Международного конкурса пианистов имени В. Клиберна в США (2017).

Именно в собственных сочинениях Амлена ярко проявляется его важное качество – искрометный музыкальный юмор. Пожалуй, наибольшую популярность приобрели его «12 этюдов во всех минорных тональностях». Некоторые из них вдохновлены шедеврами классики – этюдами Шопена, «Кампанеллой» Паганини-Листа, «Тарантеллой» Россини, произведениями Алькана, клавирной музыкой Скарлатти. Первый этюд цикла представляет собой соединение трех ля минорных этюдов Шопена: они звучат одновременно и удивительно сочетаются. Такой синтез создает с одной стороны комический эффект, а с другой – поражает техническими возможностями исполнителя. Остальные интерпретации классических шедевров «наперчены» гармоническими колкостями, характерными для музыки XX века. 

Перу Амлена принадлежат также Вариации на тему Паганини – еще одна интерпретация знаменитого 24 каприса. Амлен не только кардинально преобразовал музыкальный язык темы, обогатив его современными гармоническими новшествами и джазовыми ритмами, но и включил в некоторые вариации аллюзии и цитаты из известных сочинений – Пятой симфонии Бетховена, рахманиновской Рапсодии на тему Паганини, «Кампанеллы» Паганини-Листа, виртуозно соединенной с темой каприса. Слушая запись этого произведения, исполненного автором в Москве в Доме музыке 11 декабря 2011 года, можно слышать удивленный и обрадованный смех публики, узнавшей знаменитые мелодии. Амлен создал и несколько произведений для механического фортепиано, которые невозможно исполнить «вживую» даже в четыре руки. Это знаменитый «Цирковой галоп» и «Сольфеджиетто на тему К.Ф.Э. Баха».

В настоящее время пианист активно гастролирует в США и странах Европы. Его программы насыщенны и разнообразны (Регер, Бетховен, Шуман, Равель). 6 декабря 2023 года в Богемском национальном зале он исполнил «Сарказмы» Прокофьева, а также камерные ансамбли Прокофьева и Шостаковича совместно с американским скрипачом Филиппом Квинтом и русским виолончелистом Сергеем Антоновым.

Арина Салтыкова, IV курс НКФ, музыковедение

№9 (224), декабрь 2023 года

«Евгений Онегин» П.И. Чайковского – знаменательная опера для Музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко (МАМТ). Именно с нее началась история театра, когда в 1922 году состоялась премьера постановки К. С. Станиславского. В 2007 году была представлена новая постановка Александра Тителя (сценография ныне покойного Давида Боровского), которая уже на протяжении пятнадцати лет входит в репертуар театра.

Четыре колонны, четыре статуи и четыре героя. Минимализм в сочетании с красками – доминанта постановки Александра Тителя на сцене МАМТа. С первых секунд увертюры (дирижер Феликс Коробов) неизгладимое впечатление производит оформление декораций – дело в том, что зрители неожиданно узнают, что четыре белые статуи, стоявшие на сцене все время, пока они рассаживались по своим местам перед спектаклем, оказались живыми людьми, олицетворяющими четырех главных героев: Онегина, Татьяну, Ленского и Ольгу. Колонны присутствуют на сцене на протяжении всей оперы. Тоже в количестве четырех. Сначала белоснежные, затем они постепенно разворачиваются к зрителю черной стороной и под углом – словно аллегория сломленных судеб героев.

Неотъемлемая часть декораций – мостки с поручнями через всю сцену. В разных картинах этот помост перемещается на разную высоту, выполняя роль необходимого сценического элемента. Так, в первой картине это тропинка в саду Лариных, во второй – кровать Татьяны, подвешенная в воздухе, что будто бы отражает воздушность, хрупкость мечтаний героини. В третьей картине в саду на поручнях развешены простыни, между которыми происходит объяснение Онегина с Татьяной, а в четвертой – это гардеробная для гостей на балу.

Достаточно строгую конструкцию мостков дополняют – в зависимости от происходящего – осенние листья, хлопья снега, яркие блестки и конфетти, которые раскрашивают сцену словно акварельные мазки. Сложно не залюбоваться этими минималистичными, но очень изящными картинами, однако иногда невольно возникает опасение – а вдруг певцы не разойдутся на такой узкой тропинке-помосте? Не страшно ли Татьяне спать так высоко? После третьей картины по свежевыпавшему снегу мальчик на санках провозит маленькую собачку, которая стойко выдерживает поездку – но вдруг она испугается зрителей и убежит? Убитого Ленского выметают вместе со снегом швабрами за кулисы, готовя сцену к шестой картине – неужели это был лучший вариант?

Минималистичность и статуарность оформления сказывается на главных героях, их движениях и подаче. Зачастую артисты застывают на своих местах в те моменты, когда движение кажется совершенно необходимым – например, во время полонеза. Иногда зрителю очень важно, чтобы певцы «проиллюстрировали» пропеваемые слова. Так, Онегин спрашивает у Гремина: «Кто там в малиновом берете с послом испанским говорит?». Татьяна же в этот момент стоит поодаль без какого-либо берета, и рядом с ней нет никого, кто мог бы выполнить роль испанского посла.

Голоса певцов часто не долетали до слушателя: это касается исполнительниц двух главных женских партий – Ольги (Екатерина Лекаш) и особенно Татьяны (Елена Безгодкова). Голоса же Ленского (Владимир Дмитрук) и Онегина (Станислав Ли) почти не пропадали и были прекрасно слышны даже на верхних рядах бельэтажа. Особенно хорош был голос Гремина (Дмитрий Ульянов). Однако часто казалось, что певцам трудно поспевать за убегающим вперед оркестром.

Необычные темповые решения – особенность дирижерской работы Феликса Коробова. И не всегда они кажутся убедительными. Например, вступление ко второй картине (сцена письма Татьяны) начинается ужасно торопливо, почти истерично, после чего темп сменяется на медленный, апатичный. Такие резкие перепады настроения плохо вяжутся со сложившимся в нашем представлении образом Татьяны. А в целом на «неидеальность» исполнения слушатель настроился с самых первых тактов: кикс валторны при первом же вступлении (будь она неладна – тяжелая доля духовиков!) быстро вывел зрителя из оцепенения, созданного прекрасной сценой с колоннами и живыми статуями…

Арина Салтыкова, IV курс НКФ, музыковедение

Фото: Олег Черноус

№6 (221), сентябрь 2023 года

Мой интерес к японской культуре и, в частности, к традиционной музыке зародился несколько лет назад, но я не думала о том, чтобы заниматься этой музыкой профессионально, и не подозревала, что такая возможность есть, причем совсем рядом – в стенах Московской консерватории. Случайно узнав от однокурсников о существовании Научно-творческого центра «Музыкальные культуры мира», я стала ждать объявления о наборе новых учеников. 

Набор был объявлен на несколько инструментов разных стран: китайских (окарина сюнь), индийских (барабаны табла) и японских (барабаны тайко, флейта сякухати и два струнных инструмента – кото и сямисэн). Я долго выбирала между двумя японскими струнными инструментами – цитрой кото и лютней сямисэном. На тринадцатиструнном кото звук извлекается щипком с помощью специальных накладных ногтей-плектров, а на трехструнном сямисэне – ударом широким плектром (бати) по одной или нескольким струнам. В итоге я выбрала сямисэн, он привлек меня ярким, характерным звуком. Сейчас планирую начать заниматься и на кото – чаще всего исполнители владеют обоими этими инструментами.

Моей преподавательницей стала Марина Юрьевна Вавилова. Под ее руководством я сначала освоила базовые навыки: как правильно держать инструмент, как извлекать звук, и научилась читать нотацию – она представляет собой табулатуру с использованием арабских и японских обозначений цифр. Такая нотация читается сверху вниз и справа налево. К этому нужно было привыкнуть – сначала я, например, не сразу сообразила, что сами страницы тоже нужно ставить в порядке справа налево, а не как привычно нам. Постепенно я смогла исполнять сначала несложные упражнения, затем более развернутые пьесы и даже песни – вокальная партия в них записывается с помощью табулатуры сямисэна. 

Я училась музицировать не только сольно, но и в ансамбле: сперва мы играли упражнения и пьесы в унисон, но быстро начали разучивать и ансамбли с двумя разными партиями. Кроме того, наши уроки были не просто отработкой приемов и разучиванием тех или иных упражнений и произведений. Это было целое погружение в иную культуру. На них я узнала многое об особенностях японской музыкальной традиции, об истории японского класса в Московской консерватории и о многом другом. Я постепенно знакомилась с людьми Центра, преподавателями и студентами. Именно они создают там особую атмосферу, всегда приветливую и душевную. В огромной консерватории с ее безумным темпом жизни наш класс воспринимается как уголок спокойствия и уюта.

Одним из важных для меня событий стала моя первая репетиция в составе большого ансамбля. Мы репетировали пьесу под названием «Рокудан» (что означает «Пьеса в шести частях»), одну из классических пьес репертуара японской музыки, написанную музыкантом Яцухаси Кэнгё (1614–1685). В первый раз эту пьесу мы исполняли вшестером, на трех кото, двух сямисэнах и одной флейте сякухати. Меня волновал момент не только знакомства с новыми музыкантами, но и проявления своих навыков. Однако с первого звука все волнение улетучилось, сознание словно погрузилось в объем звука и следовало за движением мелодии, целиком ею поглощенное. Так я познакомилась с совершенно новым ощущением музицирования, не испытываемым мною раньше, если так можно сказать, с новой реальностью.

В жизни теоретика постепенно уменьшается, если не исчезает совсем, значимость концертных выступлений в качестве исполнителя. Они становятся редкими и кажутся скорее помехой для основной и без того насыщенной деятельности музыковеда. Однако осознание того, что я смогу выступить на отчетном концерте, ни разу не внушило мне такой мысли: на подготовку к нему хотелось положить как можно больше сил и времени, чтобы суметь познакомить слушателя с частичкой этой музыки. 

12 июня 2023 года состоялся отчетный концерт Научно-творческого центра «Музыкальные культуры мира». Его программа состояла из двух отделений: первое было посвящено китайской музыке, второе – японской. Исполнители на японских струнных инструментах были одеты в настоящие кимоно. Кстати, процесс облачения в кимоно сложен и занимает до получаса. В этом одеянии ощущаешь себя по-другому, более величественно и спокойно.  

В нашем отделении прозвучали самые разные ансамблевые номера: ансамбли флейт сякухати, барабанов тайко, кото, а также смешанные составы. Я приняла участие в трех первых номерах, это уже упомянутая пьеса «Рокудан», песня Higashiyama и ансамбль Shin—Sanbaso. Песню Higashiyama («Хигасияма»), написанную в XIXвеке композитором Цуруокой Кэнгё, мы исполнили вдвоем с Мариной Юрьевной, сопровождая пение на двух сямисэнах. В тексте повествуется о неразделенной любви и о прекрасной весенней природе. Когда я только начала знакомиться с нотами этой песни, она поразила меня своей необычной красотой. Разучивать ее было сложно – непривычен был изощренный синкопированный ритм и секундовые наложения, возникающие между партиями голоса и сямисэна. Но после первых попыток исполнить даже ее начальные такты, эта проникновенная печальная песня сразу захватывала душу.

Название третьей пьесы Shin—Sanbaso переводится как «Новый танец Самбасо». Она написана современным японским композитором Яидзи Син’ити (1923–2015). В пьесе воплощен образ старца Самбасо, исполняющего танец-молитву о щедром урожае. Этот образ восходит к герою одной из старейших пьес японского Театра Но XIV века под названием «Окина». Энергичный ритм, частые смены темпа, необычные гармонические сочетания придают танцу причудливый и даже диковатый характер. Мы исполнили эту пьесу в новой аранжировке для сямисэнов и ударных инструментов (тайко, симэдайко и судзу).  

Обучение в центре «Музыкальные культуры мира» и непосредственное прикосновение к музыкальной традиции Японии помогло мне открыть для себя новый мир, новые ощущения и новую радость музицирования. Я была счастлива поделиться частью этого музыкального мира со слушателями, и, надеюсь, что в дальнейшем смогу продолжать открывать его не только для себя, но и для окружающих.

Арина Салтыкова, III курс НКФ, музыковедение